людей, лязгающий звук и со всех сторон тяжёлыми пикирующими бомбардировщиками ринулись к многострадальному накрузу и его защитникам.
Они приближались, едва подрагивая блестящими, словно слюдяными, стрекозиными крыльями. Скоро стало видно, что каждое из творений хырхоро окружает стая мелких, не больше ворон, созданий – не то поддержка, не то свита, хотя это могли быть отходы свершения, не вошедшие в основные существа.
Арно громко отдавал распоряжения Хразе и Илоне, из страха слишком близко прижимающихся к нему. Жулдас подавал знаки Икате, и она его понимала, но не могла оставить одного Мау-ма. Дон Севильяк выкрикивал нечто подобное:
– Эх! Да! О-о!
И призывал не робеть.
А Иван вдруг почувствовал оцепенение и потребность что-то срочно предпринять сейчас, сию минуту, иначе будет поздно. Ему извне шла мощная подкачка, ему подсказывали, но он никак не мог уловить сути. Пока что было ясно одно – налетающие монстры не совсем обычны, как все в рати хырхоро, в них есть что-то неправильное и угрожающее.
«Ну, ну!» – подстёгивал он себя, чтобы прояснить сознание и наитие.
И лишь когда передовые атакующие громады, сравнимые с линейными кораблями, стали снижаться, чтобы обрушиться на редкую цепочку обороны защитников Времени, Иван неожиданно для себя с небольшим опозданием понимания производимого действия, крикнул:
– Автоматы к бою!
Выстрелил первым. Пуля беспрепятственно ушла в небо, пронизав по пути не менее полудюжины летающей нежити. Все они вспыхнули красочным фейерверком и осыпались гаснущими на лету искрами.
Иван передохнул. Не так страшно как ему показалось. Но червь сомнения разъедал и не давал успокоиться.
Над островом мивакуков на фоне сумеречного неба метались многоцветные сполохи. Хватало лишь дуновения от пролетающей пули, как летящая громада сминалась, клубилась, вспыхивала, исчезала. Пора было прекратить стрельбу и взяться опять за палки, так как патроны на счету. Иван набрал в лёгкие воздух для громкой отдачи команды, как перекрывающий стрельбу крик Хиркуса, остановил его и заставил содрогнуться:
– Вот оно!!. А-а!!.
На остров падало подбитое Хиркусом существо в плоти.
Оно издавало клёкот сотни негодующих орлов. Его падение встряхнуло накруз до основания. Из огромной пасти издыхающей твари вырывался поток огня. Защита дрогнула и отступила, но чуть позже оказалось, что огонь – имитация. Достигнув Хиркуса и его женщин, пламя не опалило, а только озарило их.
Секундами позже в остров врезался ещё один монстр, подбитый Арно и также плеснувший холодной огненной струёй. Иван, готовый ко всему, увидел, как налетающее на него чудовище, поставив крылья парусом, пытается остановить свой полёт. Но не это потрясло Ивана, а то, что безликое до того создание в тормозящем движение обрело черты его лица – злого и растерянного. Оно беззвучно шевелило распадающимися бескровными губами, меркло и превращалось в бесформенный сгусток, и, наконец, брызнуло искрами…
– Ого-го!.. Как мы их! – грохотал дон Севильяк и грозил в сумрак увесистым кулаком.
Раздались нервные смешки женщин.
Небо и округа очистились…
Подарок Времени
Нардит объявился как всегда незвано и неожиданно. И один, без своей неизменной свиты…
А до того был очередной пролёт накруза сквозь время, который никого уже не удивил, не шокировал и не позабавил. Не потому, что привыкли, хотя к такому разве привыкнешь? Объяснялось просто: не до того.
Мивакуки продолжали трястись, словно навсегда приросли мощными корнями к одному и тому же месту. А люди сбились в плотный круг и находились в молчаливом забытьи, время от времени озвучиваемые тяжкими вздохами дона Севильяка. Смертельная усталость от долгого напряжения и бессонницы, навалилась на них. Они не замечали плавного нарастания скорости пробега то солнца, то луны по небосклону, погружение в сумрак поля ходьбы и новое замедление движения небесных светил.
Новое место остановки острова – неширокая речная долина, густо поросшая деревьями и кустарником, – являло зрелую весну. Уже развернулись листья, а полёгшую жухлую прошлогоднюю траву пробили тонкие стебельки новолетья; кое-где её вытоптали животные.
Иван бездумно перевёл взгляд на небо. Там занимательно взъерошились перистые облака, забравшиеся очень высоко над землёй.
«Альта стратус», – неожиданно вспомнил Иван. Один из его монтажников, неудавшийся метеоролог, любил щеголять подобными словечками. Даже ругался, с чувством произнося:
– Ну, намба кумулюс!
И если при этом присутствовал посторонний человек, не знавший его, ждал, как тот оценит его экзотическую брань.
Появление Нардита отвлекло его от мирного полусонного созерцания небесных образований.
Посредник между ним и Временем уставился на него коровьими глазами, придвинув плоское, словно отлитое из олова лицо к лицу Ивана. Его губы, тонкая, как нарисованная одной проводкой утлой кисти, чёрточка, должно быть, для подобия лишь лика людей, слегка шевельнулись.
– Хорошо, – сказал он. – Ты познал.
– Ни черта я не познал! – в сердцах воскликнул Иван.
Нардит его не услышал, повторясь:
– Ты познал!
Иван отметил, что Нардит не дышит. А тот:
– Поэтому оно пришло к тебе, как друг, как помощник.
Нардит короткими импульсами стал поворачивать лицо. Оно на мгновение исчезало, а потом проявлялось в новом положении. Импульс за импульсом. Иван проследил, куда смотрит посредник. Невдалеке висело, клубящееся радужными цветами, прозрачное, как лёгкий флёр, выдохнутый из неведомых лёгких, облачко.
– И… Что это? – растерянно спросил он, зачарованный весёлой игрой разноцветья.
Нардит также импульсами опять повернулся к нему и неожиданно произнёс то, чего Иван никак не ожидал от него услышать:
– Это твой транспорт.
– Ага… – как эхо отозвался Иван и почувствовал беспокойство, холодом окатившее его.
Не мог так говорить посредник, он не мог знать таких слов! Откуда?
Но ведь сказал его без запинки.
– Можешь всегда войти в него… Можешь, где хочешь, выйти из него… – торопливо и невнятно пробормотал Нардит, медленно растворяясь в воздухе.
Иван протёр глаза.
Пригрезилось?
Но вот оно – облачко! Играющий поверхностью сферы шар. Как раз под его рост. Висит – рукой достать. Явно невидимый для остальных его спутников, кроме…
– Что он тебе подсунул? – услышал он тихий заговорщицкий голос Джордана.
– Э-э… Ты тоже видишь? – Джордан кивнул. – Сказал, что это транспорт… Могу войти, могу выйти…
– Как в Фимане?
– Там вход и выход, – рассеянно ответил Иван. – А это транспорт. Хм… Так и сказал. Транспорт… Не могу никак привыкнуть… Вообще. Вот, например, к одиссеям ходоков, их увлечениям и долго жительству… К посреднику между нами и Временем тоже… Или вот к хырхоро и возможностям мивакуков таскать через время целый остров… Понимаешь, я всё-таки, наверное, живу ещё там, в нормальных для человека времени и жизни… А надо бы уже привыкнуть и быть как все ходоки.
Джордан сделал презрительную мину.
– Зачем?
– Но ты же сам ходок, – напомнил ему Иван.
– Я ходок, да. И они ходоки. Но ты-то КЕРГИШЕТ! И всё, что ты делаешь, то, что ты совершишь… Как бы это сказать?… Ты должен всё воспринимать как данность, как неизбежность, а не терзать себя по каждому конкретному случаю.
– Ещё один философ, – Иван с удивлением посмотрел на Джордана.
– Это не философия, – не смутился фиманец. – Это практика. В самом её приглядном и неприглядном