Читать интересную книгу "Письма 1886-1917 - Константин Станиславский"

Если бы был художественный большой успех, кто знает, может быть, удастся играть у нас утренники или играть в нашем театре, когда мы уедем в Петербург или в провинцию.

Ответьте: улыбается ли Вам этот проект? 2 Согласились ли бы Вы взять предлагаемую Вам должность – главаря такой труппы (конечно, в том случае если Ваше теперешнее дело прекратится)? Какие Ваши материальные условия?

Как посмотрят на это дело наши милые ученицы, теперь – Ваши сотрудницы? Кто им заинтересуется и кто согласился бы вступить? Какие их условия?

Деньги на новое дело есть.

Главная задержка в мужской труппе. Можно ли набрать ее?

Жду ответа как можно скорее. Дело должно решиться на этих днях.

Поклон всем.

Любящий и преданный

К. Алексеев

1904 16/II

180*. М. Ф. Андреевой

19 февраля 1904

Москва

Дорогая Мария Федоровна!

Я узнал с большой грустью о Вашем решении: уйти из своего театра1.

С неменьшей грустью я сознаю, что мои убеждения и советы теперь – неуместны и бессильны.

Мне ничего не остается более, как сожалеть и молчать.

Не примите же это молчание за равнодушное отношение к происходящему и верьте моему искреннему желанию, чтобы предпринимаемый Вами решительный шаг не принес Вам новых разочарований.

Уважающий Вас и преданный

К. Алексеев

19/II-904

181*. М. Ф. Андреевой

Февраль (до 26-го) 1904

Москва

Дорогая Мария Федоровна!

Долгое знакомство, почти дружба в прошлом, стремление к каким-то хорошим целям, все это, может быть, дает мне право выйти из нейтральной роли, принятой мною в силу многих обстоятельств.

Я, конечно, понимаю, что Ваш последний поступок – разрыв с прошлым без предупреждения и объяснения причин – ясно указывает мне то место, которое Вы назначаете мне в происходящем грустном событии. Тем не менее я решаюсь быть назойливым, принуждаю себя не считаться с самолюбием и очень болезненным чувством обиды.

Кто знает, может быть, мне удастся сказать какое-то слово, которое заставит Вас задуматься и предотвратить большое несчастье.

Я не говорю уже о здоровье. Специалисты и близкие Вам люди знают лучше меня, как им надлежит поступать. Я говорю только об искусстве. Наша роль в нем была исключительной. Мы взялись облагородить его, вырвать его из рук торгашей и передать тем, кому оно должно принадлежать. Наша деятельность получила общественное значение, ее признало общество и наградило нас таким положением, какого не достигал еще ни один артист.

Теперь Вы отрекаетесь от этого почетного положения, которому больше всего завидуют лучшие провинциальные артисты, и добровольно становитесь в их ряды. Неужели Вы перестали поклоняться прежнему богу и отреклись от своих идеалов?

Подумайте, на что Вы меняете Ваше теперешнее служение обществу?

С десяти репетиций играть лучшие произведения литературы или с трех репетиций – произведения пошлости и бездарностей? Играть в сезон по десять новых ролей? Это ли не профанация искусства. Посвящать свою жизнь профанации хороших созданий литературы или показывать публике произведения пошлости – разве это достойная Вас деятельность?

Ваш успех будет велик, но разве он удовлетворит Вас при таком сознании? Не деньги же Вас прельщают! Правда, за тот компромисс, которым преисполнена жизнь артиста, ему платят в провинции большие деньги. Тем менее он заслуживает уважения!

Недаром лучшая часть общества отвернулась от актеров и забыла театр. Вот почему артисты принуждены создавать себе славу рекламами, подарками в бенефис, портретами в витринах и на шоколаде и прочими орудиями нехорошей славы. Так создаются имена и положения в провинции. Когда люди выбирают себе это никому не нужное и вредное ремесло по нужде – это грустно, но извинительно, но нельзя по собственной охоте служить тому, что не уважаешь.

Вы, может быть, хотите облагородить провинцию. Почетная задача, но Вы не с того конца за нее беретесь.

Или, быть может, Вы пришли к убеждению, что наше дело испортилось? Отдайте же ему половину той энергии, которую Вы бесплодно отдадите провинции… Вы принесете больше пользы, чем попыткой очищать и высушивать гнилое болото. Спасите же себя! Оставайтесь служить обществу теми средствами, которые дала Вам природа. Даю Вам слово, что, пока Вы будете служить этой почетной цели, Вы не найдете человека преданнее меня.

В противном случае мы разойдемся в разные стороны, и я с большой душевной болью прощаюсь с Вами, сохранив самые лучшие воспоминания о прошлом и заранее оплакивая Ваше будущее.

Ваш искренний доброжелатель

К. Алексеев

182*. М. Ф. Андреевой

20 марта 1904

Москва

Дорогая Мария Федоровна!

Спасибо за Ваше доброе и искреннее письмо. Оно мне очень дорого. Я нуждался в нем для нравственной поддержки.

Не далее как этой ночью я воскрешал в памяти историю нашего знакомства, может быть, дружбы, и общей деятельности в театре. И много добрых воспоминаний, много хороших, благодарных чувств вызвали в душе эти думы. Но тем менее я мог мириться с тем, что Ваше последнее письмо, и особенно одна фраза в нем, завершат наше знакомство.

С этим я не мог бы примириться.

Сегодняшним хорошим письмом Вы вывели меня из того мучительного состояния, в котором я находился все это время, и я бесконечно благодарен Вам.

Теперь я буду верить в то, что Вы когда-нибудь поймете мое настоящее отношение к Вам; поймете, что мои чувства к Вам всегда были чисты и любовны и именно поэтому нередко выражались резко и страстно.

Спасибо Вам за прошлое и будьте счастливы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});