— Пожалуйста, — пожелала Тэш, когда звезда опять появилась на чистом небе. — Сделай так, чтобы Хуго Бошомп стал моим другом.
Она повернулась, чтобы уйти в дом, но потом, хорошенько подумав, добавила:
— И помоги мне победить его завтра.
Сидя в придорожном кафе за десять миль от Ла Флеш, Найл методично разрывал пластиковую чашечку на кусочки. Он смотрел сквозь свое отражение в ночь за окном. Мимо проносились желтые огни фар, очевидно, любая из этих машин могла отвезти его к Тэш. У Найла мелькнула дикая идея угнать автомобиль. Но это было всего лишь мгновение. Все равно уже не успеть.
— Проклятая «ауди»!
Найл полез за сигаретой, но его пачка оказалась пуста. Он пошел к стойке, чтобы купить новую, но обнаружил, что у него в кармане только пара франков. В отчаянии Найл запустил пальцы в волосы и встал как вкопанный посредине пустого кафе, затем засмеялся.
— Кажется, я снова завел старушку.
Через вращающуюся дверь в кафе вошел Мэтти. Он вытирал руки о замасленную тряпку, и темная жидкость стекала по его лбу и левой щеке.
— Но не поручусь, что она проедет весь путь.
Услышав это, Найл засмеялся еще сильнее. Он потряс головой и прислонился к стойке в припадке смеха. Француженка с сальными волосами в перепачканной едой униформе, сидевшая у кассы и смотревшая телевизор, дернулась и нервно отодвинулась.
Мэтти почесал голову и похлопал Найла по спине.
— Пойдем, приятель, остаток пути машину поведу я. Ты должен был пустить меня после прокола в Луини. Слишком много времени за рулем, кто угодно сорвется.
Бен просунул голову в дверь китайской гостиной и с удивлением заметил Александру и Паскаля, еле втиснувшихся на диван вместе с Антоном, какой-то миловидной рыжеволосой девицей, Жаном и Вероникой Делон. На голове у Жана красовался абажур, у Паскаля за ухом был цветок герани, а рыжеволосая смеялась до слез и пыталась снять под платьем свой лифчик, при этом ее огромный веснушчатый бюст поднимался, как тесто для пирога. Вероника курила одну из сигар Антона и раздавала карты.
Александра заметила у двери Бена и протянула звенящую браслетами руку, приглашая его подойти.
— Дорогой! Ты хорошо проводишь время?
Она радостно улыбнулась зятю. Бен неловко улыбнулся ей в ответ.
— Замечательно, спасибо. Во что вы играете?
— Честно говоря, ром, — шепотом призналась Александра, — я забыла правила, и мы кое-что придумали, чтобы оживить игру.
Вероника, у которой были небольшие трудности с тем, чтобы раздавать ровно, уронила половину колоды в богатый бюст своей соседки. Паскальи Антон помогали достать карты, а рыжеволосая безудержно смеялась, наблюдая, как они нащупывают измятые карты. Абажур Жана съехал ему на глаз, и он размахивал руками, как король Лир.
— Coupure de courant![49] — мычал он.
Александра встала и отвела Бена в сторону.
— Где же Эдди? Просто ужасно. Гости уже начали разъезжаться, а от него ни ответа ни привета. Я начинаю беспокоиться. Ты же не думаешь, что его самолет…
В ее глазах сверкнули слезы.
— Конечно же нет. — Бен обнял тещу. — Скорее всего, этому есть очень простое объяснение. Я пойду и сделаю несколько звонков.
— О, спасибо тебе, Бен, ты просто лапочка. — Она поцеловала его в щеку. — Ты о чем-то хотел меня спросить? Бен неловко кашлянул.
— Ты не видела Софию?
— Боюсь, что нет, дорогой.
Александра смотрела, как рыжеволосая от хохота уже начала медленно сползать со стула на пол.
Закусив губу, Бен вышел из комнаты и пошел искать свою блудную жену.
Касс наложила последний легкий слой пудры, посмотрела на свое яркое отражение и задумалась о том, как замечательно она сохранилась.
— Ты не выглядишь как мать двух красивых, талантливых и взрослых детей, — выдохнула она. — Ты — желанная женщина.
Проигнорировав насмешливые взгляды двух женщин, которые также поправляли макияж, Касс мечтательно направилась обратно к тому месту, где ее ждал Джинджер. Проходя мимо окна, ведущего на террасу бассейна, она поперхнулась от ужаса, поскольку увидела с десяток обнаженных гостей, развлекавшихся в бирюзовой воде.
«Интересно, а София в курсе? — подумала она. — Скорее всего, она и понятия не имеет о том, что здесь творится».
Глава сорок четвертая
Салли сидела в детской и пыталась безуспешно читать номер «Дейли мейл» при тусклом свете ночника.
Из полуоткрытой двери время от времени доносились чмоканье и чавканье: это целовались Паола и ее длинноволосый приятель, Алги.
Салли просунула голову в дверь и кашлянула. Паола и Алги тут же отсоединились друг от друга и посмотрели на нее.
— Почему бы вам, ребята, не сходить вниз, там можно выпить и перекусить? — предложила она. — Ты, должно быть, умираешь от голода, Паола. Бедняжка, наверно, так скучно сидеть здесь взаперти. Я могу подменить тебя ненадолго, дети все равно крепко спят.
Когда Паола и Алги поспешно спустились по лестнице башенки, Салли приготовила себе кофе и посмотрела на свое изможденное отражение. Она выглядела потухшей и уставшей. Надежда медленно уходила из нее, капля по капле. Это длилось всю ночь.
— Ты старая глупая дура, — со вздохом сказала Салли своему отражению. — А ведь когда-то ты была красивой.
— Ты все еще красива.
Она повернулась так быстро, что заболела шея.
В дверях, покрытый грязью, как десантник в камуфляже, стоял Мэтти. Его одежда была измятой, а лицо осунулось от усталости, но для Салли он никогда не выглядел более желанным. Она моргнула и потерла ноющую шею.
— Привет.
Он не смотрел жене в глаза, а уставился на ее макушку, словно пытался определить, не носит ли она парик.
— Привет, — прошептала Салли.
— Как дела?
Теперь он уставился на ее плечи, наверное, проверял, нет ли у нее перхоти.
— Нормально, — вздохнула Салли.
Последовала неприятная тишина. Мэтти крутил в руках коробку с подгузниками, которую оставила Паола, и читал инструкцию на коробке. Он как будто испытал облегчение, когда услышал, что Джош заплакал.
— Я подойду!
Мэтти схватил верхний подгузник из пачки и кинулся к Джошу.
Салли открыла маленькое круглое окно в башенки. Снаружи воздух был сырым и прохладным, пахло листвой и свежим бетоном. Было слышно, как люди внизу смеялись и визжали. Чуть дальше на поляне какой-то мужчина без штанов бегал с абажуром на голове.
Когда ночной воздух освежил лицо, Салли почувствовала, что руки Мэтти обняли ее, и он положил голову жене на плечо. На мгновение она замерла и напряглась, как недовольная кошка, которая не хочет, чтобы ее брали на руки. Но Мэтти прижался плотнее, и она отдалась мощному чувству защищенности и покоя, которого ей так не хватало последние несколько дней.