Зато она гордилась собой.
– Остальные адигены поспешили уехать, – хмуро заметил Генрих. Его категорически не устроил ответ Лилиан, уж лучше бы она призналась в тайной связи с его отцом! – А некоторые присоединились к Нестору.
– Присяга, которую твои предки заставили принять адигенов, не подразумевала вассальной преданности, – объяснила девушка. – Будь твой отец даром, адигены были бы обязаны защищать его. А так – нет.
– Мой отец – король. Разве этого недостаточно?
– Власть даров для адигенов священна, это единственные люди, кому они обязаны подчиняться. А ваша семья, по адигенским законам, разумеется, была обыкновенной.
– Альстер I был каатианским даром.
– И потому обязан был основать на Заграте Палату Даров, ибо так гласит закон, – отрезала девушка. – Он был обязан разделить планету на дарства.
– Что привело бы к междоусобицам!
– Возможно, – согласилась Лилиан. – Но адигенские междоусобицы неспособны расшатать мир хотя бы потому, что границы дарств определены навсегда, а две короны носить нельзя. И если бы на Заграте было не одно королевство, а три царства, одолеть ее было бы в три раза труднее.
Генрих отвернулся и некоторое время размышлял над словами адигены.
Разговор принцу не нравился, совсем не нравился, потому что раны его не то что не зажили – они даже не стали затягиваться. Мысли о потерях кровили душу, вызывая то слезы, то припадки ярости, и слова Лилиан, пусть даже справедливые, заставили Генриха злиться.
– Ты сказала то, что должна была сказать адигена. Вы никогда нас не любили.
– А вы ничего не делали, чтобы это изменить, – парировала девушка. – Наши предки заключили взаимовыгодный договор, а сделка не предусматривает любви.
– Так почему же ты пришла?! – выкрикнул Генрих.
Георг заворочался, и Лилиан укоризненно посмотрела на разбушевавшегося принца. Генрих покраснел:
– Извини.
– Ничего страшного. – Девушка поправила накинутый на самого маленького принца плед, и попросила: – Налей мне вина.
Бутылка стояла на столе. Лилиан могла бы дотянуться, но не захотела, и Генрих послушно поднялся, выполняя приказ. И подал адигене бокал красного.
– Пожалуйста.
– Спасибо.
– Теперь ты ответишь на мой вопрос?
– Теперь… – Лилиан пригубила терпкого и вдруг, совершенно неожиданно для самой себя, ответила. Честно ответила: – Понимаешь, Генрих, мой любимый мужчина – герой. Он смелый и решительный. Он настоящий адиген…
– Как Помпилио? – перебил девушку принц.
– Да, – поколебавшись, ответила Лилиан. – Как Помпилио. – Помолчала и продолжила: – Мой любимый мужчина никогда не позволил бы мне так рисковать, но вчера его не было рядом. Вчера я была одна. Я собиралась ехать в сферопорт. Я хотела ехать в сферопорт, Генрих, очень хотела… А потом я увидела пчелу, вспомнила моего адигена и поняла, что он ни за что не уехал бы…
Принц затаил дыхание.
– И я подумала, что рядом с настоящим адигеном должна быть настоящая адигена, – тихо закончила девушка, не глядя на мальчика. – Извини, Генрих, я вернулась во дворец не ради тебя и не ради твоего отца. Не во имя верности и не во имя чести. Я вернулась во дворец ради себя.
– Мы всё равно этого не забудем, Лилиан, – негромко пообещал принц. – Никто из нас не забудет.
– Это всё пчела, – улыбнулась девушка. – Это всё проклятая пчела.
– Это гордость, – не согласился Генрих. – А моя семья всегда знала в ней толк. – И поднялся на ноги: – Мне нужно пойти на мостик.
– Подняться на мостик, – поправила его Лилиан. – Цепари говорят: подняться на мостик…
– Они ждут, что мы пойдем по прямой, проложим оптимальный маршрут из Альбурга к точке перехода и появимся с запада. Это логично, поскольку у нас было мало времени. Но нам удалось как следует разогнать «Амуш», и я приказал совершить маневр. Мы сделаем дугу и выйдем к точке перехода с севера. – Дорофеев помолчал. – Это единственная хитрость, мессер, которая нам по силам. Всё остальное в руках Добрых Праведников. Если хоть один из них соберется сегодня на Заграту.
– Не будем недооценивать Доброго Маркуса, – улыбнулся Помпилио.
– Поговорите с ним.
– Уже.
– И как?
– Надеюсь, он меня услышал.
Капитан рассмеялся, адиген через мгновение присоединился, и даже стоящий за штурвалом цепарь, воспользовавшись тем, что на него не обращают внимания, улыбнулся. Цепарю нравилось, что старшие офицеры спокойны, это вселяло уверенность.
– Какова погода в точке?
– Если судить по тому, что я вижу… – Базза кивнул на окна. – Внизу – более-менее. Но с половины лиги начинается очень сильный ветер.
– То есть подняться мы не сможем…
Точка перехода представляла собой круг диаметром около пяти лиг, и строить «окно» можно было в любом его месте. Но едва заработает астринг, цеппель должен оставаться неподвижным, если и смещаться, то с минимальной скоростью – иначе астролог не сможет гарантировать надежный захват.
– Будем надеяться, что Галилею хватит времени, – серьезно ответил Дорофеев. – Если маневр удастся, у нас будет минут двадцать: пока нас заметят, пока развернутся, пока подойдут на пушечный выстрел… Вполне достаточно, чтобы построить «окно» и смыться.
– Да, – согласился адиген. – Более чем достаточно. Что Галилей?
– Уже у астринга. Начнет сразу, как только появится возможность.
– Благодарю, Базза.
– К вашим услугам, мессер…
– Помпилио!
Генрих поднялся на мостик первым, однако выбраться из кресла адигена заставил не его приход, а появление девушки.
– Лилиан.
– Адира дер Ти-Нофаль. – Дорофеев расправил плечи и склонил голову.
– Доброе утро. – Девушка оглядела мостик, на мгновение задержав взгляд на облаках, после чего поинтересовалась: – Когда мы выйдем к точке перехода?
Помпилио чуть приподнял брови, но промолчал. Ответил Базза:
– Уже скоро, адира.
– И там будут цеппели Нестора?
– Совершенно верно, адира, – спокойно подтвердил Дорофеев. – Мы в этом уверены. Через десять минут будет сыграна боевая тревога.
Лилиан кивнула, и слово взял Генрих:
– Я хочу знать, под каким флагом мы вступим в бой?
Помпилио и Базза удивленно переглянулись.
– Под каким флагом? – переспросил капитан.
Учитывая обстоятельства, этот нюанс волновал Дорофеева в последнюю очередь.
– Да, – повторил принц. – Под каким флагом?
– Полагаю, под моим, – ответил опомнившийся Помпилио. – Астрологический флот, к которому мы формально приписаны, в данном сражении участия не принимает.
– Мы находимся на Заграте, – напомнил Генрих. – А я в настоящий момент являюсь единственным законным правителем этого мира. Мы должны идти в бой под королевским штандартом.