Читать интересную книгу План вторжения - Рон Хаббард

Зрители покатывались от хохота. Рядом со мной послышался какой-то шум. Я обернулся и увидел, как в полумраке затемненного зала графиня Крэк с улыбкой усаживается на свое место. А Хеллер тем временем продолжал поиски. Наконец он как бы случайно бросил взгляд на наш стол и тут же широким взмахом руки приказал осветителю направить сноп света на нас. И тут все увидели ее. Какую-то секунду зал хранил мертвое молчание, а потом разом взорвался неистовыми криками и громом аплодисментов.

Графиня вскочила и опять принялась раскланиваться. Хеллер тоже вернулся и занял место за столиком. Постепенно внимание зрителей переключилось на следующие номера.

— Как вы это проделали? — спросила Хайти. Графиня весело рассмеялась:

— Видите ту тяжелую портьеру, что висит в глубине сцены? Я привлекла внимание зрителей к развевающейся в воздухе светящейся материи, а потом проделала то, что на языке профессионалов называется «задним фляком», и ушла за портьеру. Затем я, пригнувшись, пересекла сцену вон за тем барьерчиком, который почти примыкает к столам, а там проделала уже «передний фляк» и оказалась за столом. Все достаточно просто и легко.

Хеллер даже не запыхался, ровное дыхание было и у графини. Хеллер тут же заказал всем очередную порцию шипучки. Я уже сбился со счета, какую именно. Но мертвому незачем вести скрупулезные подсчёты. Я бросил взгляд наверх, где расположилась бригада хоумвизионщиков — все они были вдохновлены увиденным.

Призрак Ломбара, который до этого держался в тени домов, сейчас уже просунул ногу во входную дверь клуба.

ГЛАВА 5

Я поглядел на этих двух жизнерадостных идиотов. Они сидели рядком, потягивая из баллончиков шипучку. Все за столом, включая и Хайти, были в прекрасном расположении духа. Да, это были очень красивые люди. Они не имели ни малейшего понятия о том, что Ломбар может приказать убить их, и сделает это, не задумываясь, как только отпадет в них дальнейшая нужда. Да, он без сомнения сделает это, если только возникнет малейшая угроза разоблачения деятельности Аппарата на БлитоПЗ. И у меня не было никакой возможности хоть как-то намекнуть им на это.

Музыка продолжала играть, выступали все новые артисты.

И тут луч прожектора вновь остановился на нашем столике.

— Ой, только не это, — сказала Хайти. — Я так надеялась, что они совершат промашку. Ведь за этим столом не выступала перед публикой только я. — Она встала. — Ничего, Солтен. Они не удвоят ваш счет. Я спою и отработаю свой ужин.

Уверенной походкой она направилась между рядами столиков к сцене. Никто не обращал на нее особого внимания, поскольку все были несколько рассеянны и, может быть, уже чуточку утомлены обилием номеров. Она легко вскочила на платформу, синее ее платье переливалось и блестело в огнях рампы. Она о чем-то переговорила с дирижером оркестра, после чего один из музыкантов выбрал какой-то инструмент из сложенных в кучу и подал ей.

Это был электронный инструмент, имеющий форму полушария, из тех, что называют «аккордными аккомпаниаторами». Он имел примерно восемнадцать дюймов в диаметре, Хайти прижала его одной рукой к животу, а потом привычным жестом завела его за спину. «Палочку-аккомпаниатор» она держала в правой руке. Если положить растопыренные пальцы на мембрану инструмента, то, меняя положение пальцев, можно извлекать из него довольно стройные аккорды, хотя это редко кому удается. Если же при этом еще и проделывать определенные движения в воздухе, размахивая «аккомпаниатором», то можно извлекать довольно стройную мелодию. В результате у настоящих мастеров получается странная диковатая и сложная музыка, но это, повторяю, только у настоящих мастеров. Хайти дала какое-то указание дирижеру. Сначала он, повидимому, удивился, но потом повнимательнее пригляделся к певице.

О боги! — подумал я. Да ведь он наверняка узнал ее! Либо по голосу, либо по тому, какую песню она ему заказала. Я чуть было не вскочил с места, чтобы приказать ей снова вернуться за стол. Но я не стал этого делать. Я снова бросил взгляд на хоумвизионщиков. Те не выказывали особого оживления, примерно так же вели себя и газетные репортеры. Луч прожектора снова остановился на Хайти. Ее синее вечернее платье сияло яркими блестками. Сексапильная маска лесной нимфы явно приковывала к себе внимание. Хайти подняла правую руку. Дирижер воспринял это как знак и в свою очередь подал знак оркестру приготовиться.

«Спраааанг!» — прогремел «аккордный аккомпаниатор». «Так так!» — подхватил тут же оркестр.

Вначале Хайти только играла и не спешила запеть. И все равно это было очень притягательно! Тело ее изгибалось в такт музыке, левая рука, казалось, выполняла какую-то иную загадочную миссию помимо манипулирования мембраной музыкального инструмента. Правая рука колдовала над «аккомпаниатором». И все это вместе было ужасно сексуальным! Публика в зале стала как бы наэлектризованной. Уже сама манера игры указывала на то, что перед ними артистка величайшего дарования. Поначалу все были несколько ошарашены. В зале не слышно было ни единого звука, если не считать музыки, что лилась с эстрады.

Хайти снова дала вступительные аккорды какой-то песенки и на этот раз запела. Голос ее звучал как глубокий, даже чуть грубоватый любовный призыв. Однако к нему примешивался и оттенок добродушного юмора, как это часто бывает в народных песенках.

Я скромной нимфою росла

На радость всем богам,

И феи строгие меня

Учили языкам.

— О боги! — воскликнул в публике мужской голос. — Да это же Хайти Хеллер!

И снова послышались аккорды инструмента Хайти. Но к нему примешался пронзительный крик «Хайти! Это Хайти Хеллер!». Настоящий сумасшедший дом!

Но вдруг ко мне явился ты,

Сказал: поверь, дитя,

Что самый древний

Наш язык Скрывают от тебя!

И снова музыкальные аккорды. И все это очень сексуально. Перекрывая царящий в ночном клубе шум и гам, с улицы вдруг донеслось: «Здесь выступает Хайти Хеллер!»

И я готов сей курс наук

Тотчас же преподать.

Нам нужен лишь цветущий луг,

А лучше бы кровать!

Бригада хоумвизионщиков от восторга готова была спрыгнуть вниз. С улицы вновь донеслись крики. Неужто слух о ее выступлении распространился со столь поразительной быстротой, а прочие клубы опустели? Да, это, несомненно, так. Толпа мощным потоком хлынула во входную дверь. А те, что еще минуту назад сидели, развалясь за столиками, повскакивали и устремились к сцене.

И он моих коснулся уст,

К груди моей приник,

И цвел над нами розы куст,

Журчал вдали родник.

«Хайти! Хайти!» Все пошло кувырком!

И я, прилежное дитя,

С тех пор урок твержу.

«Язык любви не знать нельзя»,

— Я каждому скажу!

Динамики были включены на полную мощность, чтобы можно было сквозь рев толпы расслышать ее голос, и шум стоял совершенно оглушающий.

О ляля!

О ляля!

Ты лети ко мне!

Зал превратился во что-то уж совсем невообразимое, давка все усиливалась, все орали, передние ряды пытались взобраться на сцену. И все при этом кричали одно только слово: «Хайти! Хайти! Хайти! Хайти!»…

А из динамиков неслось:

И если кто-то до сих пор

Постичь его не смог,

Лети сюда во весь опор,

Я дам тебе урок!

Музыка захлебнулась. Со всех сторон к Хайти тянулись руки, люди лезли на сцену. Хеллер вскочил и стремительно ринулся к сцене, чтобы спасти сестру от давки. Лучи прожекторов метались по всему залу. Хоумвизионщики носились как бешеные, стараясь не упустить ни одного редкого кадра.

О ляля!

О ляля!

Ты лети ко мне!

Люди оттеснили Хайти к самому оркестру. Десятки рук тянулись со всех сторон, пытаясь хотя бы коснуться своего кумира. Людской водоворот, казалось, поглотил ее! Но Хеллер уже пробился сквозь толпу и был теперь на сцене, почти рядом с ней.

О ляля!

О ляля!

Ты лети ко мне!

Она все еще продолжала петь и играть!

Хеллеру удалось прорваться к ней. Он поднял ее высоко над толпой и лесом жадных ищущих рук.

Ты лети ко мне!

Именно в этот момент я выхватил пистолет, поставил его на точечное поражение и, вскинув его точным движением отлично натренированного стрелка, выстрелил прямо в главный прожектор. Проделал я это отнюдь не для того, чтобы помочь Хеллеру. Я сделал это потому, что в гуще толпы разглядел желтокожего официанта, который решительно пробивался в мою сторону, а в руке держал то, что, несомненно, было счетом за наш ужин! При попадании в прожектор раздался оглушительный взрыв.

Я резко развернулся в другую сторону. Мною уже давно было подмечено, где находится главный распределительный щит осветительной системы клуба. А размещался он на стене за площадкой для танцев. Недрогнувшей рукой стрелка, не допускающего промахов, я перенес огонь на него и разнес его вдребезги. В зале воцарился полнейший мрак. Сквозь оглушающий рев толпы до меня донеслись выкрики: «Полиция! Это полиция! Соблюдать порядок!».