— Шотар, поищешь нам Нику? — первым предложил выход из почти безвыходной или слишком многовыходной ситуации наемник, понадеявшись на талант псинки.
Три пары глаз скрестились на собачке чуть ли не с лязгом. Шотар потопталась на руках Дарета и едва слышно взвизгнула, поднимая головку и лапки вверх, из-за чего стала походить на маленький мохнатый столбик.
— Ей не хватает ветров издалека, — сообразил Пепел. Крылья нервно затрепетали за спиной альсора. — Надо поднять ее повыше.
— Вот так? — наемник осторожно приподнял крошку-песика над головой, придерживая подмышками.
— Нет, — мотнул головой альсор и решительно прихватизировав особо ценную следопытку, взмыл вверх. Шотар не выказала ни малейшего страха от резкого подъема. Напротив, зеленоглазая летунья восторженно взвизгнула, растопырыв как локаторы ушки, которые трепал ветер поднебесья. Ноздри уникальной нюхачки жадно раздувались, одновременно вбирая в себя и анализируя такое количество ароматов, о каком люди не могли и помыслить.
Там, почти на шестидесятиметровой высоте, Пепел застыл практически неподвижно. Шевелились лишь крылья, поддерживая на весу хозяина и его драгоценную ношу. Летун поворачивался очень-очень медленно вокруг своей оси. Шотар нюхала, нюхала до тех пор, пока не издала сначала одно неуверенное, а потом еще два уже явно категоричных потявкивания. Ветер, донесший нужный аромат, прилетел с юго-запада,
— Уверена? Ника там? — тихо переспросил Эльсор.
Шотар снова тявкнула, и альсор пошел на посадку.
— Нам туда! — махнул рукой мужчина в указанном собачкой направлении. Альраханцы снова взметнулись в седла и понеслись напрямик по лиловой степи.
Отважная маленькая собачка с уникальным чутьем вела троих всадников за собой. Время от времени, когда Шотар начинала неуверенно подергивать ушками и ерзать на луке седла, Пепел снова брал ее на руки и взмывал вверх. Там песик ловил отголоски знакомого запаха, направление корректировалось, и продолжалась скачка.
Болевой импульс пронзил альсоров на вторые сутки пути. Нить крови, сотворенная ритуалом в Родовом Святилище на крыше дворца, только казалась порванной. Тончайшая, неощутимая связь сохранялась все это время, и боль, переданная по ней, была такова, что лишь чудом мужчины смогли удержаться в седлах и не заорать, скрюченные в мучительных судорогах. Чудом и краткостью мига мучений, схлынувших так же внезапно, как настигли двоих, связанных ритуалом. Первый миг облегчения сменился нарастающей тревогой за Веронику, тревогой на грани паники и более мучительным, чем все мучения физические, вопросом. Если это была ее боль, то почему они прекратили чувствовать?
Возможных причин было три, и одна из них такова, что даже думать о таком не хотелось. Боль могла прекратиться потому, что связь прервалась окончательно, или девушке больше не было больно. Но также, и это знал каждый, боль кончалась, если тело пересекало грань между жизнью и смертью.
Клетка ехала удивительно ровно, покачивая девушку, будто в колыбели. Магия ли, или конструкторский гений были тому причиной — Нике не пришло в голову задуматься. Вроде случилось столько неприятного, зловещего, возможно, в перспективе трагичного, а сны похищенной жертвы были тихи и безмятежны, напоены сладостью сухой травы. В детстве девушка любила валяться на сене, вдыхая запах до тех пор, пока не начинала чихать. Не оттого ли знакомый аромат подействовал лучше самого сильного снотворного?
Дремал всадник, не сходя с лошади, привычный к любым условиям и почти безразличный к ним. Так уж был воспитан. Садовник смежил веки, машинально направляя кобылу верной дорогой, и не видел, как странный с красновато-медным отливом свет залил клетку, где почивала Видящая Вероника. Та самая девушка, которую альраханские альсоры полагали одним из сокровищ своего государства, а похититель не мог определиться с личным отношением. У него вообще впервые возникло что-то похожее на это самое отношение. Пожалуй, Садовник и Эльсор по прозвищу Пепел могли бы найти одну общую тему для разговора, но слишком большое расстояние разделяло этих двоих ныне, и речь шла не только о географических категориях.
Веронику разбудил странный свет, не солнечный и не звездный, ничуть не похожий на свет здешней луны. Быть может, он лишь немного напоминавший цвет неба на закате, предвещающем ветреный день, смешанный в равных пропорциях с пламенем жаркого костра. Или даже с костром больше, потому что кроме света девушка ощущала всем телом, даже той его частью, что куталась в плащ и зарывалась в сено, тепло.
Глаза распахнулись легко, не так, как случается, если просыпаешься среди ночи от жажды, или иной потребности. А будто она проспала до самого утра. Ника села на импровизированной ложе, с удивлением изучая того, кто составил ей компанию за решеткой.
Примерно, или нет, пожалуй, точно посередине клетки, словно это место определяли специально при помощи штангенциркуля, сидел на корточках мужчина. Обычно в такой позе нет ничего элегантного и уж тем более величественного, но незваный и нежданный ночной посетитель даже при таком положении тела умудрялся выглядеть еще более гордо и независимо, чем король королей. А еще, об этом тоже не стоило забывать, он светился. Ровный ореол окружал тело брюнета, многочисленные тонкие косицы волос его были собраны в переброшенный через широкое плечо и все равно ниспадающий до талии хвост. Торс, не считая истрепанного кожаного жилета на голое тело, был обнажен. Короткие узкие штаны оканчивались чуть ниже колен, а ноги были босы. Правильные черты гордого, надменного лица просились на монету. А выражение… о, выражение было странно задумчиво. Оно больше подошло бы философу, нежели воину. Однако, меч в потертых ножнах, лежащий на коленях, вряд ли подошел бы работнику умственного труда.
— Добрый вечер, — Ника запнулась и вежливо поправилась. — Доброй ночи. А вы кто?
— Сарстисар, — не отвечая на приветствие, назвался гость.
— Тезка или бог? — уточнила девушка.
Все-таки свечение вокруг тела свидетельствовало в пользу последней версии. Вряд ли мужчина натерся каким-нибудь светящимся составом, чтобы не зажигать фонарика на ночной прогулке.
— Бог, — обыденно прозвучал низкий баритон.
— Чем обязана?
Удивилась Вероника не сильно. Все-таки в ее жизни за последнее время случилось слишком много разнородных событий из категории сверхъестественное и невозможного, чтобы трактовать явление бога, как в высшей степени уникальный случай.
Собеседник помолчал, и все-таки ответил:
— Хотел посмотреть на тебя сам, создательница Альрахана.