скат крыши зарос травой, придавая дому сходство с большой волосатой головой, стены густо оплетали лозы.
Прошагав прямо к двери, Уэдерелл деловито и довольно грубо толкнул ее внутрь. Металл заскрежетал о камень, словно кто-то затачивал нож.
С губ Эффи непроизвольно сорвался сдавленный звук.
– Но ведь это… не Хирайт?
На полпути к двери Уэдерелл обернулся и окинул ее уже знакомым жалостливым взглядом.
– Нет, – ответил он. – Но хозяйка попросила вас остаться в гостевом доме. Поместье осмотрите завтра, при свете дня.
Хозяйка. В некрологе Мирддина упоминалось, что у него остались жена и сын, но в статье не назывались имена. Из письма она узнала о Янто, но о матери там ничего не говорилось. Чувствуя, как покалывает кожу, Эффи последовала за Уэдереллом внутрь.
Поставив чемодан, он принялся возиться с висящей на стене масляной лампой. Через пару мгновений вспыхнул огонек пламени, в свете которого Эффи смогла осмотреться по сторонам. В углу обнаружился небольшой деревянный стол и ванна, но основное пространство занимала огромная кровать с резными столбиками, которая на фоне крошащихся, покрытых лишайником каменных стен выглядела просто нелепо. Тонкий, полупрозрачный балдахин навевал мысли о паутине, на зеленом бархатном одеяле лежала, по меньшей мере, дюжина подушек, золотые кисточки на них поникли, как срезанные стебли пшеницы.
Все казалось каким-то изношенным, тронутым непогодой и выцветшим, как старая фотография. Внутри коттеджа оказалось даже холоднее, чем на улице.
– Электричества нет, – не стал ходить вокруг да около Уэдерелл и зажег вторую масляную лампу, висящую над дверью. – Но краны, как видите, работают.
Взглянув на два торчащих над ванной ржавых крана, Эффи ничего не сказала. Она вспомнила голос матери, потрескивающий на другом конце телефонной линии. «Ты вечно во что-нибудь влипаешь».
Закончив возиться с лампой, Уэдерелл протянул ей коробок спичек. Эффи молча взяла их.
– Ладно, утром я пришлю кого-нибудь за вами.
– Отсюда далеко до дома?
– Минут десять ходьбы, плюс-минус.
– Смотря по состоянию дорог? – Эффи попыталась выдавить улыбку.
– Смотря по множеству обстоятельств, – серьезным тоном отозвался Уэдерелл.
Потом он ушел, и Эффи осталась одна. Она ожидала услышать шорох травы под его ногами, но вокруг царила тревожная тишина. Ни стрекота сверчков, ни уханья сов, ни возни хищников за деревьями. Даже ветер утих.
Эффи выросла в Дрейфене, где беспрестанные гудки машин и звуки людских голосов становятся привычной частью жизни, и тишина казалась невыносимой – как будто в уши вонзили кинжалы. Она сделала глубокий вдох, потом судорожно выдохнула. Сейчас не время для слез. Сегодняшняя таблетка уже проглочена.
Стоя посреди сырого, холодного дома, Эффи размышляла, как быть дальше. Вариантов имелось не много, да и те не радовали. Можно попытаться, спотыкаясь в темноте, вернуться в Солтни, но тогда она окажется во власти скал, моря и того, что скрывалось в тумане. Эффи вспомнила о существе, метнувшемся через дорогу, и внутри все сжалось.
Впрочем, даже если ей удастся добраться до города, ближайший поезд будет только утром. А что потом? Возвращение в Каэр-Исель, старая комната в общежитии, пауки и мыльная пена, безуспешные попытки справиться с поперечными разрезами, и парни, обсуждающие ее в коридорах. А еще мастер Корбеник и заснеженный двор литературного колледжа, на который Эффи смотрела взглядом, полным зависти и тоски. Когда она позвонит матери, чтобы сообщить новость, та вздохнет и с облегчением скажет: «Спасибо, что поступила разумно, Эффи. У тебя и так достаточно проблем».
И пусть сейчас все это казалось предпочтительней, чем оставаться в Хирайте, до утра она все равно ничего не сможет предпринять.
Она открыла чемодан и переоделась в ночную рубашку, поежившись, когда пришлось встать босыми ногами на ледяной каменный пол. Достав второй пузырек, она, не запивая, проглотила снотворное, чувствуя, что не в силах даже пробовать, что там с кранами. Зажгла свечу на прикроватном столике и погасила масляные лампы.
Уже собравшись заползти под бархатное одеяло, она вдруг ощутила жуткий страх. Снова вспомнилось то существо на дороге – явно не олень, но и ничего человеческого в нем не было, в этом Эффи не сомневалась. Ей точно не померещилось. Она приняла розовую таблетку. Да и Уэдерелл все видел. Наверное, даже доктор с его медицинскими томами и стеклянными пузырьками не смог бы объяснить случившееся.
«А ведь сюда может ворваться что угодно».
Эффи подхватила свечу и, пытаясь выровнять дыхание, направилась к двери. Замка не было, но неимоверно тяжелая дверь оказалась обита железом. Проведя пальцем по поверхности, Эффи не обнаружила ни пятнышка ржавчины. Пусть все остальное в коттедже едва не рассыпалось от древности, но железо было новым.
Когда Эффи, спотыкаясь, вернулась к кровати с балдахином, в памяти всплыла фраза: «Я ждала Короля фейри на брачном ложе, но он не знал, что я надела железный пояс». Слова Ангарад звучали до боли знакомо, словно голос старого друга. От волшебного народа практически не существовало защиты, но железо все же помогало.
Достав из сумки экземпляр «Ангарад», Эффи нашла страницу, где когда-то подчеркнула этот отрывок. Мирддин явно пытался ее защитить, дать знак, оградить от чего-то.
Сунув книгу под подушку, Эффи натянула одеяло до самого подбородка. Вокруг томилась тяжелая, неподвижная темнота. Было очень тихо, лишь где-то капала вода – судя по звуку, довольно близко.
Эффи сомневалась, что в этой вязкой тишине вообще сумеет заснуть, однако снотворное сделало свое дело. Под звучащие в памяти слова Ангарад, чем-то похожие на колыбельную, она погрузилась в спокойный сон.
4
Что ж, остановимся на связи женщин с водой. Мужчины, упав в море, тонут. Женщины, коснувшись воды, преображаются. Отсюда возникает важный вопрос: превращение ли это или возвращение домой?
Из «Размышлений о воде и женственности
в работах Эмриса Мирддина»,
доктор Седрик Госсе, 211 год п. Н.
На следующее утро Эффи проснулась от скрежета железа о камень. Лицо намокло, ко лбу прилипли пряди влажных волос. Насухо утершись краем зеленого одеяла, она подняла глаза и обнаружила, что часть потолка промокла насквозь. Именно этот звук она слышала прошлой ночью, но не смогла понять, откуда он исходит. Должно быть, грязная, застоявшаяся вода капала на Эффи несколько часов, пока та спала.
Она все еще сидела в постели, пытаясь подавить отвращение, когда сквозь открытую дверь проник свет. Эффи тут же напряглась, почти ожидая, что в дверном проеме возникнут мокрые черные волосы и костяная корона. Однако на пороге стоял юноша с растрепанными ветром темно-каштановыми волосами, как ни странно – сухими.
Явно не Король фейри, но тем не менее незваный