порой использовали их в качестве помощников, привлекая к силовой работе.
— Рррр, если им нужна помощь — пусть идут к ректору, это его забота! Если Герцог что-то натворил, я их всех порву!
Герцог… Тот самый Герц, оборотень, о котором говорила Диана!
— Стоять! Здесь есть посторонние запахи.
Ланж задержала дыхание, боясь, что ее обнаружат. Казалось бы, ей нужна помощь, но девушка лишь молилась, чтобы ее не заметили.
— Там дальше должна быть кровь, я чую ее, — сказал новый голос, и мужчины скрылись за поворотом.
Не решаясь использовать вязь, девушка кое-как поднялась на ноги, и пошла наверх, надеясь вернуться в свою комнату незамеченной. Она пыталась почувствовать Гастона, понять, что с ним, но фамильяр не отзывался. Никогда раньше они не разлучались при таких обстоятельствах, и сейчас она казалась себе уязвимой, слабой, опустошенной, словно у нее забрали часть души.
«Где же ты, Гастон? — отчаянно призывала она фамильяра. — Засранец блохастый, только останься в живых, молю!»
Но он не отвечал. Обычно в голове часто звучал его ехидный голосок, но на этот раз фамильяр проигнорировал оскорбление, что не означало ничего хорошего.
В глазах потемнело, и Ланж потеряла сознание, ненадолго, правда, через несколько минут она уже уверенно цеплялась за перила, карабкаясь наверх. Шаг за шагом, девушка уговаривала себя идти вперед, не останавливаться, и ценой больших усилий ей удалось доползти до одного из верхних уровней подземелья. Она дрожащими руками обняла себя за плечи, сползла по стене, и заснула.
Глава одиннадцатая, рассказывающая о Пиявке и таинственном враге
19 сентября 1830 года по Арагонскому календарю
Ее вела за собой нить, неразрывно связывающая человека и фамильяра, пока они оба живы.
Полчаса назад Соланж Ганьон очнулась от сильной боли, от которой взрывалась голова. «Ланж, помоги» — звал ее голос. Она сжала виски, пытаясь успокоить разум, и вновь прислушалась к зову. Он повторился: тихий, слабый, жалобный, лишенный веры.
— Гастон, — прохрипела девушка, поднимаясь на ноги.
Ради себя она бы не встала, так бы и осталась на полу, но фамильяр нуждался в ней: он второй раз спас ей жизнь, не раздумывая пожертвовал собой. Как она могла его бросить в этом чертовом подземелье?
Чтобы заглушить рвущийся стон, девушка вытащила кожаный ремень, и зажала его в зубах. Помогло: при самых сложных приступах боли она с силой кусала кожу, почти соприкасаясь нижними и верхними зубами. А ведь это был добротный ремень, купленный в Париже!
Ланж остановилась на развилке, не зная, куда идти дальше. Вот уже несколько минут как она не слышала Гастона. «Где ты, черт лохматый?» — мысленно звала она, надеясь, что фамильяр отреагирует на оскорбление. Но он не откликался.
Слева раздался слабый скулеж. Девушка едва не упала, поспешив на голос, и в крохотном тупике нашла своего фамильяра. Его рыжеватая шкура была настолько грязной, что пес казался серым, а лапа кровоточила. Рядом валялся тот самый предмет, из-за которого Герц погнался за Гастоном, бросив беспомощную жертву, неспособную оказать сопротивление.
Но Ланж не было до этого никакого дела: она с ужасом смотрела на своего единственного друга, и больше всего на свете боялась его потерять.
— Вот ты где, кот плешивый! — ломким голосом сказала она.
Гастон не отреагировал. У него не было сил ни на злость, ни на шутки.
— Сейчас, мой милый, я позову на помощь.
— Нет, — на грани слышимости сказал фамильяр. — Никто не должен знать о нас. Он… тот оборотень… больше не человек.
— Ясное дело, не человек. Скорее лишившийся мозгов волчара.
— Нет, Ланж, нет, — бормотал Гастон, и девушка уступила.
— Ладно, как скажешь. Все будет хорошо, ты только держись. Слышишь! Не смей оставлять меня одну, я не справлюсь.
Была бы она витряником — призвала бы ветер, и он отнес обессиленных жертв нападения в их комнату, но да ладно, Ланж и так справится, чего только с ней в жизни не случалось!
Она потратила много сил на вязь, поднявшую фамильяра на невидимые носилки, и медленно направилась прочь из подземелий.
— Как нас еще не учуяли? — интересовалась по дороге девушка. — Здесь было столько людей, я слышала голос декана волков.
— Грязь, — коротко ответил Гастон.
Она посмотрела на свои руки, покрытые пылью не хуже шкуры фамильяра, и ужаснулась виду посиневших ногтей с ободками грязи под ними. Зато это объясняло, почему чуткие носы оборотней не взяли их след: земля отлично перебивает запах живого.
Чудом они добрались до комнаты живыми, и всю ночь Соланж перекачивала свои силы в фамильяра, боясь, что их не хватит. Любой маг, даже самый сильный, слабеет при физических недомоганиях, потому что сила должна находиться в состоянии равновесия, тело и разум должны пребывать в гармонии. Ее же едва не задушили, и лишь перед самым рассветом девушка смогла заняться собой, пытаясь уменьшить боль и скрыть следы. Увы, ни то, ни другое не удалось. Единственное утешение — что они ускользнули.
Только вот Соланж не знала, что весь их путь из подземелья проследила невзрачная ящерка, злобными глазами сопровождавшая сверток в руке девушки. Покружив вокруг закрытой двери, не сумев обойти магическую защиту, чужой фамильяр вернулся к своему хозяину, докладывая обо всем увиденном.
— Значит парижанка, — задумчиво прошептала тень у окна. — Ты уверена, Пиявка?
— Конечно, это была она, — прошипел фамильяр. — Они называли друг друга по именам, и я отследила ее до спальни. Пес в ужасном состоянии, девушка — едва на ногах держалась, но создала воздушные носилки для своего дружка.
— Хорошо. Второй раз она вмешалась в это дело, но дневники ей брать не стоило.
— Отнять?
— Не стоит привлекать к себе внимание. Пусть ознакомится.
— Рискованно, хозяин.
— Это всегда было рискованно. Уже двое пострадали, вся Академия под угрозой! Но я чувствую, что она пригодится нам. Всегда нужен кто-то, кого будет не жаль.
— Вы обещали мне смерть Онежского!
— И я сдержу свое слово, Пиявка. Ты насладишься его страданиями, они все будут страдать. Но ученики должны быть в безопасности, поэтому стоит действовать мягко, понимаешь?
— Да, хозяин, — прошептал фамильяр, не согласившись мысленно ни с одним его словом.
Глава двенадцатая, рассказывающая о запутанных чувствах
20 сентября 1830 года по Арагонскому календарю
Понедельник начался с очередного занятия с шестым курсом, что означало для Ланж хождение по мукам. Эти дети больше всех ее невзлюбили, и их внимательные глазки все время пытались подловить ее на ошибке. Что же, сегодня у них будет предостаточно возможностей!
Ровно в восемь утра она вошла в кабинет,