Читать интересную книгу Последний свидетель - Сергей Гайдуков

Именно в этот момент в их сторону повернулся Михаил. И крик застыл у него в горле. Кричать было поздно, пора было стрелять.

Он бросился вперед, слыша и чувствуя чуть позади спешащего Гвоздева. Маленький казах подхватил с земли свой автомат и тут же застрочил веером в сторону приближающихся Михаила и Гвоздева.

Михаил рухнул как подкошенный, услышав недовольный визг пуль над головой. Торопливо нацелил автомат и, со сладостным желанием стереть маленького ублюдка с лица земли, нажал на курок. Казаха отбросило назад, он покатился по песку, крича, но с каждой секундой все тише и тише.

Михаил вскочил и понесся вперед, к Сашке, которого не было видно за навалившимся на маленького снайпера бородачом. Мелькнул в драке окровавленный нож, а потом Михаил схватил бородача сзади за горло, вздернул вверх и толкнул на джип. На долю секунды глаза бородача встретились с глазами Михаила, а потом между бровей бородача уперся ствол «ОЦ-12», Михаил нажал на курок, и на простреленную дверцу джипа брызнули кровь и мозги.

Сашка лежал на земле, широко раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Он что-то хотел сказать, но Михаилу было не до него. Тип в кожаном пиджаке оказался уже в сотне метров от джипа и стремительно удалялся прочь, сжимая в объятиях какой-то объемный предмет.

Михаил нацелился ему в спину, но автомат лишь щелкнул вхолостую. Выругавшись, Михаил подобрал автомат маленького казаха, пробежал вслед «кожаному пиджаку» метров двадцать, а потом дал длинную, до последнего патрона в магазине, очередь.

Мужчина в кожаном пиджаке споткнулся и упал. Потом поднялся и пошел дальше, но уже медленно, прихрамывая, затравленно оглядываясь назад и по-прежнему волоча за собой непонятный предмет.

Это упорство «кожаного пиджака», не желавшего не только умирать, но и расстаться со своей поклажей, привело Михаила в состояние исступления. Он выхватил из кобуры пистолет и побежал в степь, за «кожаным пиджаком», стреляя на бегу. Где-то с третьего или четвертого выстрела Михаил поразил цель. Преследуемый медленно опустился на колени и лег лицом вниз.

Совсем так, как требовал пять минут назад Гвоздев.

Гвоздев.

Михаил замер. «Кожаный пиджак» темным пятном лежал на постылом песке. Стрелять больше было не в кого. Наступило время оглядеться.

Когда Михаил это сделал, ему стало не по себе. Он стоял один. Вокруг больше не было ни одного человека, который мог бы держаться на ногах.

Гвоздева тоже не было. И тогда Михаил рванулся назад.

И он увидел поочередно: маленький казах, раскинув руки, глядел в степное небо мертвыми глазами. Бородач, выше бороды которого практически ничего и не было, одна сплошная дыра. Сашка, быстро и неглубоко дышащий, потому что глубокие вздохи наполняли его тело острой сквозной болью.

А чуть дальше на песке лежал Гвоздев. Со строгим спокойным лицом. И маленькая дырочка на горле, под кадыком. На пару сантиметров выше бронежилета. Руку маленького казаха в последние секунды его жизни не иначе как направлял дьявол.

Еще в двадцати-тридцати метрах — Олег, у которого уже не сводило судорогой ноги. И его окровавленный рот больше не произносил слов. И не издавал стонов.

Потом еще Серега. Потом еще два ублюдка.

И — о господи! — эта рука: черная обгоревшая рука, которая торчала из песка страшными короткими пальцами, растопыренными, словно пытающимися схватить Михаила, последнего оставшегося в живых. Рука хотела утащить его с собой, в страну мертвых.

Михаил с ненавистью плюнул в сторону оторванной кисти. Правда, плевок получился не столь эффектный, как хотелось. Откуда взяться слюне в пересохшем рту человека, который за последние пять минут потерял четверых друзей и убил...

Сколько он там убил? Четверых? Или пятерых? Не важно.

Его правая рука все еще сжимала рукоятку пистолета. А что это за тяжесть в левой руке? Михаил с удивлением покосился влево.

Он держал в левой руке тот самый предмет, который со странным упорством волочил за собой раненый «кожаный пиджак». Предмет оказался синей спортивной сумкой с надписью «Мальборо» латинскими буквами на боку. Сумка была тяжелой. Килограммов на десять-двенадцать.

Михаил, сам того не замечая, подобрал ее в степи и притащил обратно, к телам убитых. Вот это стресс. Он криво усмехнулся. Хотя веселого в его положении было мало.

Операция была провалена. Потери личного состава — восемьдесят процентов. Взято в плен — ноль. Ценной информации получено — ноль. Полный абзац.

Кровь колотилась в висках, заглушая все остальные звуки: ленивый посвист ветра и Сашкины стоны. Он стоял посреди степи с таким чувством, будто волею судеб остался последним человеком на земле. Он чувствовал усталость, опустошенность и разочарование. Солнце яростно светило ему в затылок, как будто старалось добить, уничтожить и его, заставить лечь рядом с остальными и больше не вставать.

— Черта с два, — буркнул он себе под нос, непонятно к кому обращаясь. Но передохнуть все-таки стоило. Он сел на песок, скрестив ноги в коротких десантных сапогах. Пистолет положил рядом. И посмотрел на сумку.

Что-то там должно было быть ценное. Очень ценное, раз так ухватился за нее человек в кожаном пиджаке. Михаил резким движением расстегнул замок «молнию».

Сверху лежали два промасленных свертка. Михаилу слишком много приходилось видеть в своей жизни подобного добра, и он догадался по очертаниям, не разворачивая: в одном свертке пистолет «ТТ», в другом пистолет-пулемет «борз».

Однако вся сумка не могла быть набитой оружием, иначе весила бы она куда больше. «Кожаный пиджак» далеко бы не убежал с такой тяжестью.

Михаил аккуратно выложил оружие. Затем поднял кусок полиэтиленовой пленки, на котором лежали свертки.

То, что он увидал, заставило его закрыть глаза. Выждать несколько мгновений и снова поднять веки. Это не было миражом. Это не исчезло.

Он протянул руку и дотронулся до содержимого сумки кончиками пальцев. На ощупь это было точно так, как и должно было быть.

Михаил Шустров сидел в окружении десятка мертвых тел, посреди безлюдной степи. Его синяя майка была забрызгана чужой кровью.

А его пальцы медленно гладили плотную шершавую бумагу. Он был по-прежнему одинок, но теперь это было одиночество в компании примерно миллиона долларов, лежавших в синей спортивной сумке с надписью «Мальборо». И это меняло дело.

Это меняло абсолютно все.

15

Находки продолжали сыпаться, как градины — одна за другой, и действие каждой было похоже на удар по голове.

За первым джипом был выкопан второй. У обеих машин были выбиты стекла, а борта были испещрены дырками от пуль. Темные пятна на сиденьях, по всей видимости, были кровью.

Но это были не те машины, на которых прибыла группа «Верба». Возникла надежда, что все еще не так плохо.

Через пару минут, когда было обнаружено укрытие для машин «Вербы», эта надежда приказала долго жить. Потому что, кроме одного джипа, в замаскированной яме обнаружились и два мертвых тела.

Из двоих мужчин, умерших явно не своей смертью, командир спецназовцев узнал одного: командира «Вербы» Гвоздева, чью фотографию ему ночью прислали по факсу из Москвы. Гвоздев погиб от пулевого ранения в горло.

Второй был человеком явно азиатского происхождения, казахом или киргизом. Его тело было сильно иссечено осколками гранаты, а правая кисть отсутствовала вообще.

А потом было найдено и укрытие самой «Вербы».

С этого момента дело взял на контроль лично министр внутренних дел.

Момент наступил около восьми часов вечера, а примерно на десять часов у нового министра была назначена необычная встреча в месте, известном как Зал Трех.

А в промежутке между восемью и десятью часами вечера на столе министра появилась новая информация из Казахстана. По слухам, циркулировавшим в окружении Сарыбая, на встречу в степи его представители ехали не с пустыми руками. Они везли крупную сумму денег — аванс за поставку наркотиков. Исчезновение этой суммы должно было взволновать Сарыбая куда больше, чем гибель посланцев.

По совокупности обстоятельств министр принял решение. И примерно в двадцать два сорок Директор постучал пальцем по обложке папки, которую принес с собой министр.

— Ваша ошибка. Все это — ваша ошибка.

Министр не спорил. Но эту ошибку требовалось исправить — быстро и незаметно. Об этом не должно было узнать правительство Казахстана, об этом не должны были узнать в России.

А еще через минуту Директор спросил:

— Живой или мертвый?

— Живой, — сказал министр. — Обязательно живой.

— Ладно, — сказал Директор.

16

— Миха... Миха...

Этот стон становился все сильнее, потому что Сашка медленно, испытывая дикую боль в ноге, в бедре, под мышкой и везде, куда только успел достать ножом бородач, полз к Шустрову, который недвижно сидел перед синей сумкой, словно погрузившись в транс.