Читать интересную книгу Трижды заслуженная вдова - Фаина Раевская

Желая закрепить достигнутое, он начинает красиво и трепетно ухаживать за Соней Либерман, тогда еще школьницей. Девушка, надо сказать, с раннего детства отличавшаяся независимостью характера, ухаживания всерьез не принимала, но и не отвергала их совсем. Гамлет был для нее всего лишь очередным поклонником, причем не самым лучшим — семнадцатилетняя Соня предпочитала кавалеров более состоятельных. Гордый молодой ученый не желал мириться с таким положением вещей. Быть учеником и помощником Либермана, безусловно, почетно, но стать членом его семьи — это уже совсем другое дело и другая жизнь. Для этих людей открыты все двери, деньги текут мощным золотым потоком, а уж возможности для карьерного роста прямо-таки фантастические!

На восемнадцатилетие Сони Гамлет явился с корзиной роз и небольшой коробочкой во внутреннем кармане пиджака. Поздравив именинницу и галантно приложившись к ручке Розы Адамовны, Гамлет взял в руки бокал с красным вином и с широкой улыбкой произнес:

— Дорогие Роза Адамовна и Арнольд Флавиевич! Несколько лет назад я вошел в ваш дом зеленым неоперившимся юнцом.

Поверьте, все это время я относился к вам с глубоким уважением и искренней любовью!

Ваша дочь, которая сейчас ослепляет всех нас своей красотой, росла и расцветала на моих глазах. И теперь ни один мужчина не может пройти мимо Сонечки, не бросив восхищенного взгляда. Я не являюсь исключением. Должен признаться, что давно любую вашу дочь. Сейчас, когда она стала наконец совершеннолетней, я при всех хочу просить у вас ее руки!

Пока длилась немая сцена, Гамлет торжественно вручил Соне ту самую коробочку. Соня открыла ее своими длинными тонкими пальчиками и извлекла на свет потрясающей красоты кольцо. Выполнено оно было из золота и платины. Две крохотные птички держали в клювах по веточке. Одна — платиновую с бриллиантами, а другая — золотую с изумрудами. Стоимость такой безделушки представлялась чем-то совершенно нереальным.

В абсолютной тишине Соня надела кольцо на безымянный палец и спокойно произнесла:

— Спасибо, Гамлет. Это замечательный подарок к дню моего рождения. Теперь о твоем предложении. Мне кажется, что следовало обсудить этот вопрос сначала со мной. Это позволило бы тебе не чувствовать сейчас себя полным идиотом, а моих родителей избавило бы от неловкости...

—    Ты... — побледнев, прошептал Гамлет, — ты... мне отказываешь?!

—    Да, дорогуша, — насмешливо ответила Соня. — Во-первых, я для тебя слишком дорогая игрушка, а во-вторых, через неделю я выхожу замуж!

Настала очередь Либерманов бледнеть и хвататься за сердце. Гамлет же был оскорблен до глубины души и этим унизительным словом «дорогуша», и отказом выйти за него замуж ввиду его несостоятельности. Стиснув зубы до боли в челюстях, он решительно двинулся к выходу. Если бы кто-нибудь попытался в этот момент остановить молодого человека, то он просто раздавил бы наглеца! К счастью, никто не бросился останавливать Гамлета, и это нанесло еще один удар по его мужскому самолюбию.

—    Мальчишка! «Подай-принеси»! Вот кто я для них! — шипел он, шагая в свою крохотную однокомнатную квартирку. — А эта соплюшка?! Да как она посмела мне отказать?!

Колечко-то сразу напялила! Шлюха! Ну ничего! Я им покажу! Они еще узнают Гамлета Авакяна!

Придя домой, он залпом осушил стакан превосходного армянского коньяка и повалился на диван. Он не был пьян, просто лежа лучше думалось. Таращась в потолок, Гамлет строил планы мести. Горячая кровь предков бурлила в его жилах и мешала сосредоточиться. А поразмыслить было о чем. Хотя бы о том, как он станет расплачиваться с кредиторами. Гамлету пришлось обойти полгорода, чтобы собрать нужную сумму на колечко для своей возлюбленной. Занимая деньги у знакомых и малознакомых, он рассчитывал на свадьбу с Соней, а значит, и на деньги Либерманов. А что теперь?

Через два месяца нужно будет расплачиваться, а нечем. Чтобы хоть немного остудить разгоряченную голову, Гамлет отправился в душ. Простояв десять минут под ледяной водой, он обрел счастливую возможность рассуждать здраво.

«Итак, что мы имеем? — думал он. — Мы имеем эту гребаную семейку. Папаша — светило отечественной химической науки, любимец публики и руководящих работни-ков. Ссориться с ним нельзя, иначе на моей дальнейшей карьере придется поставить большой жирный крест. Мамаша. Имеет на мужа очень большое влияние. Да и умна мадам чертовски! Один неверный шаг — и хана, отворотит от меня Арнольда на веки вечные. Дочурка. Ясно, что девчонка любит деньги больше всего на свете. Наверняка нашла себе какого-нибудь пердуна с толстой мошной. Надо будет посмотреть на этого Буратину. Ладно, два месяца у меня в запасе есть. Выкручусь!»

Гамлет окончательно успокоился и, выпив еще полстакана коньяку, завалился спать.

Утром, встретившись в лаборатории с Арнольдом Флавиевичем, отвергнутый жених вздохнул так, что стены лаборатории содрогнулись от жалости. Что же говорить о Либермане? Ученый, бесконечно скорбя, обнял своего помощника и, гладя его по спине, горячо заговорил:

— Гамлет, дорогой! Поверь, я был бы просто счастлив видеть тебя своим зятем! Но ты же знаешь, что Софочка — очень самостоятельная и своенравная особа. Мы с Розочкой не могли на нее влиять с тех пор, как она научилась говорить! Ее вчерашнее заявление и для нас явилось полной неожиданностью! Ты не расстраивайся, дружочек! Может, она и передумает...

Гамлет сотрясался в объятиях Либермана. Однако если бы Арнольд Флавиевич глянул в лицо парню, то очень удивился бы: «несчастный» молодой человек давился от еле сдерживаемого смеха.

—    Послушай, — вновь заговорил Либерман. — надеюсь, это... м-м... недоразумение никак не повлияет ни на наши отношения, ни тем более на работу. Я буду по-прежнему раз видеть тебя в моем доме. Роза Адамовна, разумеется, тоже. Кстати, она очень сожалеет о случившемся и волнуется, как ты это переживешь!

Гамлет отстранился и, судорожно вздохул, тыльной стороной ладони вытер проступившие слезы.

—    Мне... будет очень тяжело, Арнольд Фтлвиевич, — глухо сказал он. — Все мои надежды, мечты — да вся жизнь! — рухнули в одночасье! Я... Поймите меня правильно! Я очень боюсь, что не смогу видеть Соню... По крайней мере какое-то время... Господи! как теперь жить дальше?!

Несостоявшийся муж картинно заломил руки и закусил нижнюю губу, что, вероятно, должно было означать сильнейшие душевные муки.

—    Я понимаю, понимаю, — закивал головой наивный Либерман, — ничего уж тут не поделаешь! Держись, сынок!

Ученый погладил Гамлета по голове, словно маленького ребенка, и совсем другим тоном добавил:

—    Что ж, а теперь давай работать! Любовь любовью, а химия требует к себе постоянного внимания.

Весь рабочий день Гамлет вздыхал и печалился. Зато едва переступив родной порог, разразился громким смехом.

—    Вот дурак! Ой, дурак! — хохотал он. — Нужна мне твоя Софочка, как рыбе зонтик! Впрочем, все не так плохо! Думаю, что смогу раскрутить старика на неплохие деньги. Правда, придется изображать убитого горем жениха, но, думаю, с этим я справлюсь. Ай да Гамлет, ай да сукин сын!

Остаток вечера тезка принца Датского провел в ресторане, тратя полученные сегодня от Либермана отступные.

Накануне свадьбы Гамлет навестил-таки Соню. Он был бледен и молчалив. Впрочем, объяснялось это отнюдь не бессонными ночами и душевными муками. Последнюю ночь он провел не сомкнув глаз в объятиях своей очередной подружки.

Соня Либерман встретила Гамлета как старого доброго знакомого, словно и не было никакого предложения руки и сердца и унизительного отказа.

Роза Адамовна отнеслась к появлению молодого человека как к неожиданному и чудесному воскрешению близкого родственника. Она полчаса продержала парня возле себя. Вслух дама сочувствия не выражала, но в каждом ее жесте и в каждом взгляде сквозила жалость. Гамлет вздыхал и печалился. Наконец ему надоело чувствовать себя больным, и он сказал:

— Роза Адамовна, не стоит меня жалеть! Я уже большой мальчик и способен контролировать свои эмоции. Даю вам слово, что не собираюсь резать вены, вешаться или травиться. Смею надеяться, что по-прежнему могу приходить к вам в дом на правах старого друга. Что же касается наших отношений с Соней... Думаю, что любовь, какая бы огромная она ни была, рано или поздно умирает. Это, вероятно, произойдет и со мной. А теперь позвольте мне пройти к Софье Арнольдовне...

Роза Адамовна со слезами на глазах кивнула и прошептала одними губами:

— Мужественный мальчик! Господи, дай ему силы!

В этот вечер в гостях у Сони собрались подружки. Они устроили что-то вроде девичника. В числе приглашенных была Марта Лацис, дочь первого секретаря обкома партии. Полная, некрасивая, с сальными жиденькими волосами девятнадцатилетняя дебелая девица. Зато ее коротенькие пальцы были унизаны кольцами с многими каратами алмазов и изумрудов, а уши оттягивали тяжелые антикварные серьги. Да и одета Марта была не в советский ширпотреб.