1909
Молитва
Благодарю тебя, создатель,Что я в житейской кутерьмеНе депутат и не издательИ не сижу еще в тюрьме.
Благодарю тебя, могучий,Что мне не вырвали язык,Что я, как нищий, верю в случайИ к всякой мерзости привык.
Благодарю тебя, единый,Что в Третью Думу я не взят, —От всей души с блаженной минойБлагодарю тебя стократ.
Благодарю тебя, мой боже,Что смертный час, гроза глупцов,Из разлагающеся кожиИсторгнет дух в конце концов.
И вот тогда, молю беззвучно,Дай мне исчезнуть в черной мгле, —В раю мне будет очень скучно,А ад я видел на земле.
1907
Веселая наглость
«Русский народ мало трудится»
Марков. 2-ой съезд дворян
Ах, сквозь призмуКретинизмаГениально прост вопросец:Наш народ – не богоносец,А лентяйИ слюнтяй.
В самом деле, —Еле-елеКовырять в земле сухой —Старомодною сохой —Не работа,А дремота.
У француза —Кукуруза,Виноград да лесопилки.А у нас —Лень да квас.
Лежебокам за урокомЧто бы съездить за границу —К шведам, к немцам или в Ниццу?Не хотят —Пьют да спят.
Иль со скукиХоть наукиИзучали бы, вороны:Философию, законы…Не желают:Презирают!
Ну ленивы!Даже «нивы»Не хотят читать, обломы.С Мережковским незнакомы!!Только б жрать,Только б спать.
Но сквозь призму критицизмаВдруг вопрос родится яркий:Как у этаких, как Марков,Нет хвостовИ клыков?
1909
К женскому съезду
Не спорьте о мужских правах, —Все объяснимо в двух словах:Нет прав у нас,Как и у вас.
И если в Третьей Думе мыЦветем,Как розы средь зимы,То благо вам —Что вы не там.
Вы с нами пламенно ползли —Вы с нами нынче на мели.И вы, и мы —Добыча тьмы.
Но мудрых нет как нет у нас,Вовек их не было у вас,И мы, и выБез головы…
Чьи сны давно уже мертвы?Кто будет в Мекке, мы иль вы?Ни мы, ни вы…Ни вы, ни мы…
А в воду ужас каждый часТолкает больше – вас иль нас?У двух полов —Хорош улов.
Не спорьте о мужских правах,Все объяснимо в двух словах:Коль пас, так пас,Для нас и вас…
1908
К приезду французских гостей
Слава богам! Петроград посетили французскиеГостиСладкие вести теперь повезут они в вольныйПариж:Пышных, развесистых клюкв и медведейНа Невском не видно,Но у медведя зато французская кухня вполне.
Русский казенный оркестр гремел без препон«Марсельезу»,В честь двух парламентских стран выпилФранцузский посол, —«Гений финансов» теперь пеплом посыплетПрическуИ с благородной тоской Милюкову портфельПередаст!..Где ж интендантский грабеж, реформобоязньИ Думбадзе,Черные сотни, застой, Гучковская дума и гнет?О, безобразная ложь русских слепцов —Эмигрантов!Сладкую весть повезут французские гости вПариж…
1910
Злободневность
Я сегодня всю ночь просидел до утра, —Я испортил, волнуясь, четыре пера:Злободневность мелькала, как бешеный хвост,Я поймал ее, плюнул и свез на погост.
Называть наглецов наглецами, увы,Не по силам для бедной моей головы,Наглецы не поверят, а зрячих смешноУбеждать в том, что зрячим известно давно.
Пуришкевич… обглоданный тухлый Гучков…О, скорее полы натирать я готовИ с шарманкой бродить по глухим деревням,Чем стучать погремушкой по грязным камням.
Сколько дней, золотых и потерянных дней,Возмущались мы черствостью этих камнейИ сердились, как дети, что камни не хлеб,И громили ничтожество жалких амеб?
О, ужели пять-шесть ненавистных именПогрузили нас в черный, безрадостный сон?Разве солнце погасло и дети мертвы?Разве мы не увидим весенней травы?
Я, как страус, не раз зарывался в песок…Но сегодня мой дух так спокойно высок…Злободневность – Гучкова и Гулькина дочь —Я с улыбкой прогнал в эту ночь.
1910
Успокоение
Посвящается Русским Бисмаркам
Больной спокоен. Спрячьте в шкап лекарства и посулы!Зрачки потухли, впала грудь и заострились скулы.Больной лоялен… На устах застыли крик и стоны,С веселым карканьем над ним уже кружат вороны.С врачей не спросят. А больной – проснется ли, бог знает!Сознаться тяжко, но боюсь, что он уже воняет.
1910
Послания
Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце.
Екклезиаст. XI, 7
Послание второе
Хорошо сидеть под черной смородиной,Дышать, как буйвол, полными легкими,Наслаждаться старой, истрепанной «Родиной»И следить за тучками легкомысленно-легкими.
Хорошо, объедаясь ледяной простоквашею,Смотреть с веранды глазами порочными,Как дворник Пэтэр с кухаркой АгашеюУгощают друг друга поцелуями сочными.
Хорошо быть Агашей и дворником Пэтэром,Без драм, без принципов, без точек зрения,Начав с конца роман перед вечером,Окончить утром – дуэтом храпения.
Бросаю тарелку, томлюсь и завидую,Одеваю шляпу и галстук сиреневыйИ иду в курзал на свидание с Лидою,Худосочной курсисткой с кожей шагреневой.
Навстречу старухи мордатые, злобные,Волочат в песке одеянья суконные,Отвратительно-старые и отвисло-утробные,Ползут и ползут, словно оводы сонные.
Где благородство и мудрость их старости?Отжившее мясо в богатой материиЗаводит сатиру в ущелие яростиИ ведьм вызывает из тьмы суеверия…
А рядом юные, в прическах на валиках,В поддельных локонах, с собачьими лицами,Невинно шепчутся о местных скандаликахИ друг на друга косятся тигрицами.
Курзальные барышни, и жены, и матери!Как вас не трудно смешать с проститутками,Как мелко и тинисто в вашем фарватере,Набитом глупостью и предрассудками…
Фальшивит музыка. С кровавой обидоюКатится солнце за море вечернее.Встречаюсь сумрачно с курсисткою Лидою —И власть уныния больней и безмернее…
Опять о Думе, о жизни и родине,Опять о принципах и точках зрения…А я вздыхаю по черной смородинеИ полон желчи, и полон презрения…
1908
Гугенбург[4]
Послание третье
Ветерок набегающийШаловлив, как влюбленный прелат. Адмирал отдыхающийПоливает из лейки салат.
За зеленой оградою,Растянувшись на пляже, как краб, Полицмейстер с отрадоюИз песку лепит формочкой баб.
Средь столбов с перекладиной —Педагог на скрипучей доске Кормит мопса говядиной,С назиданьем на каждом куске.
Бюрократ в отдаленииКрасит масляной краской балкон. Я смотрю в удивленииИ не знаю: где правда, где сон?
Либеральную бородуВ глубочайшем раздумье щиплю… Кто, приученный к городу,В этот миг не сказал бы: «Я сплю»?
Жгут сомненья унылые,Не дают развернуться мечте — Эти дачники милыеВ городах совершенно не те!
Полицмейстер КрамольниковЛепит там из воды и песку. Вместо мопсов на школьниковПедагог нагоняет тоску.
Бюрократ черной краскоюКрасит всю православную Русь.. Но… Знакомый с развязкою —За дальнейший рассказ не берусь.
1908
Гугенбург
Послание пятое
Вчера играло солнцеИ море голубело,И дух тянулся к солнцу,И радовалось тело.
И люди были лучше,И мысли были сладки —Вчера шальное солнцеПекло во все лопатки.
Сегодня дождь и сырость…Дрожат кусты от ветра,И дух мой вниз катитсяБыстрее барометра.
Сегодня люди – гады,Надежда спит сегодня —Усталая надежда,Накрашенная сводня.
Из веры, книг, и жизни,Из мрака и сомненьяМы строим год за годомСвое мировоззренье.
Зачем вчера при солнцеЯ выгнал вон усталость,Заигрывал с надеждойИ верил в небывалость?
Горит закат сквозь тучиЧахоточным румянцем.Стою у злого моряЦиничным оборванцем.
Все тучи, тучи, тучи…Ругаться или плакать?О, если б чаще солнце!О, если б реже слякоть!
1908