1908
Два толка
Одни кричат: «Что форма? Пустяки!Когда в хрусталь налить навозной жижи —Не станет ли хрусталь безмерно ниже?»
Другие возражают: «Дураки!И лучшего вина в ночном сосудеНе станут пить порядочные люди».
Им спора не решить… А жаль!Ведь можно наливать… вино в хрусталь.
1909
Нетерпеливому
Не ной… Толпа тебя, как сводня,К успеху жирному толкнет,И в пасть расчетливых тенетТы залучишь свое «сегодня».
Но знай одно – успех не шутка:Сейчас же предъявляет счет.Не заплатил – как проститутка,Не доночует и уйдет.
1910
Недержание
У поэта умерла жена…Он ее любил сильнее гонорара!Скорбь его была безумна и страшна —Но поэт не умер от удара.
После похорон пришел домой – до днаВесь охвачен новым впечатленьем —И спеша родил стихотворенье:«У поэта умерла жена».
1909
Сиропчик
Посвящается «детским» поэтессам
Дама, качаясь на ветке,Пикала: «Милые детки!Солнышко чмокнуло кустик,Птичка оправила бюстикИ, обнимая ромашку,Кушает манную кашку…»
Дети, в оконные рамыХмуро уставясь глазами,Полны недетской печали,Даме в молчаньи внимали.Вдруг зазвенел голосочек:«Сколько напикала строчек?»
1910
Искусство в опасности
Литературного орденаРыцари! Встаньте, горим!!Книжка Владимира ГординаВышла изданьем вторым.
1910
Юмористическая артель
Все мозольные операторы,Прогоревшие рестораторы,Остряки-паспортисты,Шато-куплетисты и бильярд-оптимистыВалом пошли в юмористы.Сторонись!
Заказали обложки с макаками,Начинили их сорными злаками:Анекдотами длинно-зевотными,Остротами скотными,ЗубоскальствомИ просто нахальством.Здравствуй, юмор российский,Суррогат под-английский!Галерка похлопает,Улица слопает…Остальное – не важно.
Раз-раз!В четыре странички рассказ —Пожалуйста, смейтесь:Сюжет из пальца,Немножко сальца,Психология рачья,Радость телячья,Штандарт скачет,Лейкин в могиле плачет:Обокрали, канальи!
Самое время для ржанья!Небо, песок и вода,Посреди – улюлюканье травли…Опостыли исканья,Павлы полезли в Савлы,Страданье прокисло в нытьеБезрыбье – в безрачье…Положенье собачье!Чем наполнить житье?Средним давно надоелиКакие-то (черта ль в них!) цели, —Нельзя ли попроще: театр в балаган,Литературу в канкан.Ры-нок тре-бу-ет сме-ха!
С пылу, с жару, своя реклама,Побольше гама(Вдруг спрос упадет!),Пятак за пару —Держись за живот:Пародии на пародии,Чревоугодие,Комический случай в Батуме,Самоубийство в Думе,Случай в спальне —Во вкусе армейской швальни,Случай с пьяным в Калуге,Измена супруги.Самоубийство и Дума…
А жалко: юмор прекрасен —Крыловских ли басен,Иль чеховских «Пестрых рассказов»,Где строки как нити алмазов,Где нет искусства смешитьДо потери мысли и чувства,Где есть… просто искусствоВ драгоценной оправе из смеха.
Акулы успеха!Осмелюсь спросить —Что вы нанизали на нить?Картонных паяцев. Потянешь – смешно,Потом надоест – за окно.Ах, скоро будет тошнитьОт самого слова «юмор»!..
1911
Единственному в своем роде
Между Толстым и Гоголем Суворин, Справляет юбилей.Тон юбилейный должен быть мажорен: Ври, красок не жалей!Позвольте ж мне с глубоким реверансом, Маститый старичок,Почтить вас кисло-сладеньким романсом (Я в лести новичок),
Полсотни лет, Презревши все «табу»,Вы с тьмой и ложью, как Гамлет, Вели борьбу.
Свидетель бог! Чтоб отложить в сундук —Вы не лизали сильных ног, Ни даже рук.
Вам все равно — Еврей ли, финн, иль грек,Лишь был бы только не «евно», А человек.
Твои глаза (Перехожу на ты!)Как брюк жандармских бирюза, Всегда чисты.
Ты vis-а-vis С патриотизмом – полПо обьявленьям о любви Свободно свел.
И орган твой, Кухарок нежный друг,Всегда был верный часовой Для верных слуг…
…На лире лопнули струны со звоном!..Дрожит фальшивый, пискливый аккорд…С мяуканьем, визгом, рычаньем и стономНесутся кошмаром тысячи морд:Наглость и ханжество, блуд, лицемерье,Ненависть, хамство, и жадность, и лестьНесутся, слюнявят кровавые перьяИ чертят по воздуху: правда и честь!
1909
По мытарствам
У райских врат гремит кольцомДуша с восторженным лицом:«Тук-тук! Не слышат… вот народ!К вам редкий праведник грядет!»
И после долгой тишиныРаздался глас из-за стены:«Здесь милосердие царит, —Но кто ты? Чем ты знаменит?»
«Кто я? Не жид, не либерал!Я “Письма к ближним” сочинял…»За дверью топот быстрых ног,Краснеет райских врат порог.
У адских врат гремит кольцомДуша с обиженным лицом:«Эй, там! Скорее, Асмодей!Грядет особенный злодей…»
Визгливый смех пронзает тишь:«Ну, этим нас не удивишь!Отца зарезал ты, иль мать?У нас таких мильонов пять».
«Я никого не убивал —Я “Письма к ближним” сочинял…»За дверью топот быстрых ног,Краснеет адских врат порог.
Душа вернулась на погост —И здесь вопрос не очень прост:Могилы нет… Песок изрыт,И кол осиновый торчит…
Совсем обиделась душаИ, воздух бешено круша,В струях полуночных тенейЛетит к редакции своей.
Впорхнувши в форточку клубком,Она вдоль стеночки, бочком,И шмыг в плевательницу. «О!Да здесь уютнее всего!»
Наутро кто-то шел спешаИ плюнул. Нюхает душа:«Лук, щука, перец… Сатана!Ужель еврейская слюна?!»
«Ах, только я был верный щит!»И в злобе выглянуть спешит,Но сразу стих священный гнев:«Ага! Преемник мой – Азеф!»
1909
Панургова муза
Обезьяний стильный профиль,Щелевидные глаза,Губы – клецки, нос – картофель:Ни девица, ни коза.
Волоса – как хвост селедки,Бюста нет – сковорода,И растет на подбородке —Гнусно молвить – борода.
Жесты резки, ноги длинны,Руки выгнуты назад,Голос тоньше паутиныИ клыков подгнивших ряд.
Ах, ты, душечка! Смеется —Отворила ворота…Сногсшибательно несетсяКислый запах изо рта.
Щеки глаз припали к коже,Брови лысые дугой.Для чего, великий боже,Выводить ее нагой?!
1908
***
Я обращаюсь к писателям, художникам,
устроителям с горячим призывом
не участвовать в деле, разлагающем общество…
А. Блок. Вечера «искусств»
Молил поэтаБлок-поэт:«Во имя ФетаДай обет — Довольно выть с эстрады Гнусавые баллады!
Искусству вреденГнус и крик,И нищ и беденТвой язык. А publicum гогочет Над тем, кто их морочит».
Поэт на БлокаЗаворчал:«Merci! УрокаЯ не ждал — Готов читать хоть с крыши Иль в подворотней нише!
Мелькну, как дикий,Там и тут,И шум и крикиВсё растут, Глядишь – меня в итоге На час зачислят в боги.
А если б домаЯ торчалИ два-три томаНатачал, Меня б не покупали И даже не читали…»
Был в этом спореБлок сражен.В наивном гореДумал он: «Ах! нынешние Феты Как будто не поэты…»
Между 1910 и 1913
Честь
Когда раскроется игра —Как негодуют шулера!И как кричат о честиИ благородной мести!
1910
Вешалка дураков
1
Раз двое третьего рассматривали в лупыИ изрекли: «Он глуп». Весь ужас здесь был в том,Что тот, кого они признали дураком,Был умницей, – они же были глупы.
2
«Кто этот, лгущий так туманно,Неискренно, шаблонно и пространно?»– «Известный мистик N, большой чудак».– «Ах, мистик? Так… Я полагал – дурак».
3
Ослу образованье дали.Он стал умней? Едва ли.Но раньше, как осел,Он просто чушь порол,А нынче – ах злодей —Он, с важностью педанта,При каждой глупости своейСсылается на Канта.
4
Дурак рассматривал картину:Лиловый бык лизал моржа.Дурак пригнулся, сделал минуИ начал: «Живопись свежа…Идея слишком символична,Но стилизовано прилично».(Бедняк скрывал сильней всего,Что он не понял ничего).
5
Умный слушал терпеливоИзлиянья дурака:«Не затем ли жизнь тосклива,И бесцветна, и дика,Что вокруг, в конце концов,Слишком много дураков?»Но, скрывая желчный смех,Умный думал, свирепея:«Он считает только тех,Кто его еще глупее, —“Слишком много” для него…Ну а мне-то каково?»
6
Дурак и мудрецу порою кровный брат:Дурак вовек не поумнеет,Но если с ним заспорит хоть Сократ, —С двух первых слов Сократ глупеет!
7
Пусть свистнет рак,Пусть рыба запоет,Пусть манна льет с небес, —Но пусть дуракСебя в себе найдет —Вот чудо из чудес!
Между 1909 и 1910