Читать интересную книгу Somniator - Богдан Тамко

В то время у меня появился компьютер, и я начал осваивать технику сведения и мастеринга музыкальных произведений в цифровом виде. Мой рабочий стол был обставлен усилителями, мониторами, микшером и наушниками; общаясь с коллегами отца, я становился юным звукорежиссером, издеваясь для начала над музыкой известных исполнителей. Помимо этого, я открыл для себя интернет, который дал безграничные просторы для моего постоянного информационного голода. Все эти занятия и увлечения позволили мне забыться. Я больше был заинтересован в своих творческих успехах и получении новых знаний. Таким образом, я снова становился нормальным, адекватно мыслящим (насколько можно это словосочетание употребить в мой адрес, конечно) человеком со своими интересами и деятельностью, направленной на удовлетворение собственного эго, а не завоевания чужого расположения. Элизабет радовалась, что я заметно веселею и много улыбаюсь. Мы постоянно шутили, говорили пошлые вещи – как будто снова вернулись в младшие классы. До остальных людей мне, по большей части, не было дела.

Я начал ходить на секцию по футболу после уроков. Мне удавалось хорошо удерживать, отбирать мяч, давать пасы, но вот с дриблингом и прорывами вперед у меня были проблемы, поэтому я играл в защите. Как-то раз у нас были соревнования между районами – моя команда прошла в турнирной таблице достаточно высоко. Мы играли на большом поле против какой-то спортивной школы. Весь матч шел вничью. Постоянные сорванные атаки, падения, неудачные пасы – все это превращало игру скорее в агрессивное сборище пацанов на поле, пытавшихся забить любой ценой, а не футбол. До конца игры оставалось три минуты. Нападающий прорвал нашу оборону и стремительно несся к воротам, где оставались только я и вратарь. Каким-то странным образом вышло, что вратарь сразу выбежал на перехват мяча, а я остался сзади, у ворот. Нападающий не заметно для меня забросил за вратаря парашют и уже был готов пробежаться через все поле, радуясь голу. Однако, быстро, сориентировавшись, я принял мяч на грудь и из защиты стремительно понесся вперед. Обведя двух полузащитников, я бежал в центр поля. Мне навстречу спешил очередной игрок; я перебросил мяч ему через голову, и пока тот находился в воздухе, резко оттолкнулся от земли и подпрыгнул метра на полтора вверх. Занеся ногу, я изо всех сил ударил по мячу, и он, пронесшись больше, чем через четверть поля, срикошетил от газона и влетел в дальнюю девятку. Раздался свисток об окончании матча, и с высоты своего могучего прыжка я приземлился уже на руки своих игроков, несущих меня через все поле.

Как я смог так высоко подпрыгнуть и сделать настолько красивый удар? В этот момент я чувствовал себя как в своем сне – летящим, парящим, свободным. Мне удалось вытащить игру, сделать это грациозно, фактически, сверхъестественно, и вырваться в нападение, реализовав свое давнее желание.

Что ж, такой красивый исход матча я придумал постфактум, когда с грустью шел домой, проиграв 3:0. Да, мечтая о собственной и красивой игре, я в одиночестве шагал по дороге, ведущей, к моему дому. Мне хотелось привлечь внимание окружающих, показать свою значимость в команде. Ведь у меня никогда не было друзей. Так, приятели-одноклассники, с которыми мы мило общались на уроках, да Элизабет – самый близкий мне человек после отца.

Я часто смотрел на свое окружение – они общались огромными компаниями, рассказывали истории о проведенных вместе праздниках, показывали фотографии, где, к примеру, на дне рождения одного парня были около двадцати гостей – ребята и девушки, и всех их он называл друзьями. Я же был одиночкой. Всегда. В принципе, я презирал людей за животность их желаний и стремлений, низость интеллекта большинства, тупые интересы, сводящиеся к тому, чтобы удовлетворить основные потребности: еда, сон, удовольствия типа секса, наркотиков, развлечений, шоу, концертов и тусовок.

Абстрагируясь от людей, я видел вокруг себя тупую серую массу, однородную и одинаковую.

– Вы все живете по одному и тому же убогому сценарию! – хотелось мне закричать им всем.

Но временами мне становилось слишком тоскливо в своем одиночестве. Хотелось, чтобы меня окружили сотни людей, подходили ко мне, спорили между собой за время, проведенное со мной, ждали меня и отмечали мои праздники, скучали без меня и всегда звали с собой. Я стоял позади толпы в классе и рассматривал фотографии с отдыха одноклассника и его друзей, слушал восторженные возгласы, и вокруг меня сгущалась темнота. Такое ощущение, что мое тело плавно отодвигалось назад ото всех, унося меня куда-то во мглу – и вот я уже не видел толпы, класса – только темноту, окружающую меня. Слышал я лишь громкий звук своего тревожного сбитого дыхания.

«У меня никого нет, – судорожно шептал я себе под нос, – никого…»

Мне так хотелось внимания и любви, как никогда.

Глава 7

В этом полусумасшедшем депрессивном состоянии я выходил из лицея, находясь мыслями весь в себе, и со всей дури влетел в человека посреди дверей. То была девушка. Я достаточно грубо протаранил входящую в школу девушку всем корпусом, и ожидал, что сейчас начнутся отвратительные классические девичьи вопли вроде: «Дебил, смотри, куда идешь!», но этого не произошло. Сразу после толчка я, испугавшись, аккуратно схватил девушку под локти, боясь, что она упадет, и начал трепетно извиняться:

– Прости, пожалуйста, я не хотел тебя задеть.

– Да ладно, я не понимаю, что ли, что это было не нарочно? – улыбнулась она. – Но теперь ты от меня не отделаешься – я требую извинений.

Мы отошли, чтобы не стоять на проходе, продвинувшись в глубь фойе.

– Я же уже извинился, – виновато сказал я.

– Подожди, – лукаво улыбаясь, произнесла она, – тебя не удивляет, что вы все выходите, а я иду обратно? Значит, я кое-что забыла. А забыла я лыжи. Ну а ты поможешь мне их дотащить: вот тогда я тебя и прощу, – после этих слов девушка довольно заулыбалась.

Я засмеялся.

– Может быть, ты специально под меня подлезла, чтобы я донес твои лыжи? – и чтобы она не восприняла мои слова всерьез, добавил сразу же. – Где они, пойдем тебя провожать.

Она указала на свою, а теперь уже мою ношу, мы вышли на улицу и похрустели по снегу прочь со двора. Я начал рассматривать «хозяйку». Она была одета в короткую темную курточку с мехом и обтягивающие брюки, ее длинные каштановые прямые волосы свободно свисали на спину, собирая на себе снег. Девушка была красивая. Да, она определенно была красивая.

– Разрешите Вашему рабу узнать имя хозяйки? – спросил я, не поспевая за ней и семеня, как слуга.

– Белла.

– Вау, да мне везет на экзотические имена. Как я понимаю, это Изабелла?

– Именно так, – улыбнулась она.

– Ты теперь будешь ассоциироваться у меня с вином. Наверное, с годами становишься только лучше?

Белла рассмеялась.

– Время покажет. А как тебя зовут?

И снова мне пришлось бороться с улыбкой.

– Наполеон. Только давай без лишних вопросов – я от них устал. Меня правда так зовут.

– Забавно, – мило усмехнулась она, – в каком классе учишься?

– В девятом, математическом, а ты?

– Я выпускница, – радостно проговорила Белла, – французский класс.

– Здорово…

– А вот и мой дом. Зайдешь на чай погреться?

Старый добрый удар адреналина по надпочечникам и темнота в глазах.

– Э… нет, мы же договаривались только на то, что я донесу лыжи, а вообще я спешу домой.

– Ну ладно, – сказала Белла, забрав ношу, – я тебя прощаю, Наполеон. Встретимся в лицее.

Она улыбнулась, развернулась и начала подниматься по ступенькам, ведущим к двери подъезда. Я смотрел на ягодицы, упруго обтянутые брюками, и понял, что они восхитительны. Не брюки, конечно. Белла оглянулась и уловила направление моего взгляда, ухмыльнулась и зашла в дверь, словно виляя хвостом.

Кокетка. Я чувствовал себя в западне, и старые знакомые эмоции начали вливаться внутрь меня. Придя домой, я подошел к портрету, над которым работал буквально сегодня утром.

– Что ж, Кристина, оказывается, и тебя можно затмить в моем сердце, – сказал я и задернул шторы над картиной.

Потом я по своему обыкновению лег на кровать и стал думать, почему же я такой лопух. И такой влюбчивый. А потом я резко перевернулся на живот и стал с досадой кусать подушку: зачем я отказался зайти на чай.

– Идиот, – обозвал я себя.

Ну, ничего, все впереди. Я уселся за компьютер с тем, чтобы по прошествии нескольких часов лечь спать в сладком предвкушении нового дня. Впервые я не чувствовал себя виноватым, мечтая о другой женщине, а не о Кристине. Опять одиннадцатиклассница.

Я решил больше не повторять старых ошибок и не пускать все на самотек. На следующий день я посмотрел в расписании, сколько у Беллы уроков, и стал ждать ее около школы. Почти час я мерз на холоде, глотая ртом снежинки, пока девчонка не вышла. Дрожа, я улыбнулся и вразвалку, пряча руки в карманах куртки, подошел к ней.