Я еще не знала, что буду делать в ожидании. Вернуться к тому примитивному существованию, которое я десять лет вела в Данфарри, было невозможно, как невозможно было, и вернуться, даже имей я для этого средства, к праздной аристократической жизни, из которой меня вырвал арест Кейрона. В минувшие месяцы я оказалась втянута в события, значимые для судеб мира, и теперь нигде не чувствовала себя как дома. Я больше не ощущала себя частью Комигора. Но если мне удастся за это время сделать что-либо полезное, чтобы предотвратить будущее запустение фамильного замка, тогда пребывание здесь окажется не пустой тратой времени. Что же касается мальчика…
— Если я и позволю втянуть себя в это безумство, что мне делать с племянником? — поинтересовалась я. — Его трясет от одного моего вида. Думать, что я — единственный человек, способный преодолеть его неестественную отчужденность…
Лоб доктора прорезали глубокие морщины.
— Авантюра, конечно же. Если он не сможет смириться с вами, придется придумывать что-то еще. Я обещал герцогине поговорить с ним.
Его последние слова прозвучали, словно вопрос. Врач резко вскинул голову, ожидая моего ответа. Я не могла придумать нового возражения.
— Вы чудовище, Рен Вэсли. Вы напоминаете мне другого человека, которого я встретила совсем недавно, тоже целителя. Он тщеславен настолько, что полагает себя вправе управлять судьбами людей и миров. Мне кажется, ни Филомена, ни ее сын вас за это не поблагодарят. Как, впрочем, и я.
Доктор Вэсли оглушительно расхохотался.
— Это будет историческая битва! Мне следует составить расписание посещений, просто чтобы быть уверенным, что вы еще не поубивали друг друга.
* * *
Итак, герцогиня Комигорская послала мне срочное сообщение с просьбой отложить отъезд и позволить ей сделать мне некое предложение. Я стояла у окна гостиной на третьем этаже, ожидая разговора, и поражалась тому, как все может измениться за несколько часов.
Из окна мне был виден Рен Вэсли, прогуливающийся по внутреннему двору. Сцепив руки за спиной, он рассматривал полуразрушенные солнечные часы, отмечавшие самый центр замка. Едва подойдя к изогнутому краю колодца, он развернулся на каблуках. Мой племянник торопливо пересек замковый двор, вежливо поклонился доктору и присоединился к нему в его прогулке. Мгновение спустя Герик остановился и решительно затряс головой, но без истерики, воплей или других неожиданных выходок. Вскоре эти двое завершили прогулку, исчезнув в арке, ведущей на фехтовальную площадку. Некоторое время спустя служанка привела ко мне доктора Вэсли.
— Вашего племянника, сударыня, крайне беспокоит ваше присутствие, — озадаченно сказал доктор. — Он снова обвинял вас в том, что вы, простите мне мою откровенность, прокляты и злобны. Повторял, что его отец выгнал вас из Комигора и у вас нет никакого права находиться здесь.
— Ну, это так и есть, он совершенно прав. Пожалуй, я…
— Когда же я сказал, что вы остаетесь здесь в интересах Комигора и здоровья его матери, Герик совершенно разумно принял это решение. Бесспорно, что-то в вас тревожит мальчика, но мне не верится, что он и вполовину так напуган, как пытается изобразить.
Чуть позже меня пригласили в комнату Филомены, где моя невестка любезно попросила прощения, утверждая, что неприветливый прием накануне был связан с тревогой из-за ее плохого самочувствия. Разумеется, ее супруг доверился мне и простил меня. В подтверждение этого она получила указ о королевском прощении, присланный по распоряжению Томаса. Если честно, сказала герцогиня, смущенно покраснев, ее очень впечатлили мои слова о чести и ответственности семьи, сказанные Герику. Когда же доктор сообщил герцогине ужасную новость, что ей следует устраниться от всех серьезных раздумий и занятий, как, например, управления хозяйством, единственной мыслью, не подпустившей к ней малодушное отчаяние, оказалась та, что, должно быть, Божественные Близнецы послали меня ей во спасение фамильной чести и наследства моего племянника.
Битый час Филомена обхаживала меня, еще час ушел на серьезные переговоры относительно моих прав, обязанностей и привилегий в этом доме. Женщина и в самом деле вполне разбиралась в вопросах, касавшихся наследства и притязаний. Мы договорились, что я остаюсь.
К ночи Рен Вэсли уехал, а я отправила кучера в Данфарри с письмами к друзьям, где сообщала об изменении своих планов. За вещами посылать было не нужно. Несколько платьев, которые я купила, вернувшись к городской жизни, приехали со мной. Около полуночи я вновь легла спать в маленькой комнатке в северном крыле, где я спала с того дня, как меня забрали от кормилицы, и до того дня, когда мой брат навсегда запретил мне возвращаться домой.
ГЛАВА 3
Осенние дни вскоре приобрели собственный распорядок. Я завтракала с Неллией в ее комнате, а затем проводила оставшуюся часть утра либо с управляющим, разбираясь со счетами или осматривая те крепостные постройки, что требовали ремонта, либо с той же Неллией, наводя порядок в кладовых, бельевых и комнатах для гостей. С Филоменой мы договорились, что в обмен на помощь в сборе ренты я получу свободу действий в обустройстве и приведении в порядок замкового хозяйства ради благополучия моего племянника.
Поначалу все без исключения слуги остерегались меня — скандально известную порочную сообщницу чародеев, оставшуюся в живых только милостью короля. Однако мое уважительное обхождение с Джорджем и его подручными быстро смягчило недоверие управляющего. После разрешения нескольких затруднительных ситуаций, показавших, что я разбираюсь в сложной финансовой жизни поместья и с почтением отношусь к тем уникальным отношениям, которые сложились между семьей герцога и арендаторами, я приобрела в его лице еще одного страстного защитника помимо Неллии. Он с радостью разослал курьеров к арендаторам, извещая тех, что мир снова обрел привычный порядок. День соглашения был назначен на первый день нового года.
Послеполуденные часы я оставила для ежедневных прогулок, во время которых наслаждалась красотой северной осени. Я горько тосковала по ней в своем нищенствующем изгнании, когда осенний труд был единственным способом избежать голодной смерти суровой зимой. После прогулок я садилась за письма по надобностям поместья или занималась каким-нибудь делом по хозяйству: подсчитывала запасы белья или показывала служанкам, как следует заботиться о книгах и картах моего отца.
Каждый вечер после ужина я должна была проводить час со своей невесткой. Поначалу Филомена требовала отчитываться до последней детали о проделанной работе: от количества салфеток, найденных мной в шкафах столовой, и до состояния запасов сена в конюшнях. Несколько дней подряд она сверяла каждую мелочь с Джорджем или госпожой Вералли, своей вечно недовольной теткой, но потом, должно быть, уверилась, что я веду с ней честную игру. И с тех пор, стоило мне начать: «Сегодня выяснилось…» — как она неизменно прерывала меня: «Довольно, довольно! Давай поговорим на более интересные темы!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});