— Уилл?
Он поднял глаза. Брендан смотрел на него с удивлением.
— Что ты… Почему ты?..
Уилл поднес палец к губам: Тс-с. Он положил Брендану на поднос пюре и фасоль, но помедлил и выложил фасолью послание: Снаружи.
Уилл отошел от своих подносов и побежал к заднему выходу. Главный повар остановила его.
— И куда же ты направился?
— У вас ужасные условия работы! — воскликнул Уилл, стаскивая с себя рабочий халат и бросая его на пол. — Я увольняюсь!
Уилл вышел с кухни, провожаемый долгим недоуменным взглядом повара и одобрительными возгласами рабочих. Никто раньше не осмеливался ей перечить!
Во дворе Уилл встретился с Бренданом, который все еще держался холодно.
— Отлично, теперь ты появляешься в моей школе в одежде моего отца в виде работника столовой… Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен тебя остерегаться?
— Корделия пропала, — вздохнул Уилл.
— Как? — Брендан придвинулся к нему поближе. — Что ты с ней сделал?
— Ничего. Она просто сбежала. С ней что-то не так, какое-то заклятие…
— Ты имеешь в виду ее историю с зубом? Она объяснила нам, что это был замороженный «сникерс». А что тебе сказала?
— Что это начало происходить внезапно… и все это напугало ее…
— То есть это моя сестра врет, а не ты?
— Не в этом дело…
— Именно в этом, Уилл. Моя сестра не может доверять тебе больше, чем мне!
— Брен, ей нужна помощь. Она напугана. Сама не в себе…
— И чья это вина?
— Что?.. Ты полагаешь, это моя вина?
— А то. Она в тебя влюблена. Но ты ей сделал очень больно. Она скучала по тебе с момента вашего расставания.
— Ну, это… это… — Уилл искал подходящие слова и нашел их в своем прошлом. — Только одному меня научила война и жизнь на улице. Подобный опыт приносит тебе очень ценный урок. Ты знаешь, чему она учит, Брендан?
— Мне все равно…
— Тому, что такие проблемы как влюбленность волнуют тебя, только когда ты в безопасности. А сейчас твоя сестра в опасности. И она нуждается в нашей помощи. Если ты не готов помочь ей, ничего страшного. Но я намерен найти Корделию и защитить ее. Я рассчитывал на тебя. Ты со мной?
Брендан взглянул Уиллу в глаза. В них он увидел то же волнение, которое ощущал и сам.
— Хорошо. Расскажи мне все, что знаешь.
16
По пути Уилл пересказывал Брендану последние события дня.
— Да, похоже на ее странное поведение в последнее время, — задумался Брендан.
— Что ты имеешь в виду?
— Корделия была сама не в себе. То есть, она всегда была немного раздражающей, но теперь ей даже стало лень раздражать нас. Все, что ее теперь заботит, это программа поддержки учащихся, которой она занимается в школе. Ты уже звонил ей на мобильный телефон?
Уилл остановился.
— Последние недели я питался содержимым мусорных баков, каким образом у меня мог оказаться мобильный телефон?
— На самом деле, я часто встречал бездомных людей с мобильными, — пожал плечами Брендан, — но я тебя понял.
Он набрал номер Корделии, но услышал одни гудки. Включился автоответчик. Он набрал номер снова. Тишина. Тут он попробовал третий раз…
— Брен! Брен, я не могу сейчас разговаривать!
— Делия, что происходит?
— Я не могу, я убежала от Уилла, убежала из дома, потеряв над собой контроль… — ее голос странно захлебнулся, будто бы кто-то пытался в это время утопить ее.
— Делия, помедленнее…
— Я чувствую это, Брен, оно внутри меня…
— Где ты, Корделия?!
— Я там… — ее голос запнулся, — где все и происходит, Брендан. Где не место паукам, плетущим сети…
Тут звонок оборвался. Брендан пытался вновь дозвониться до нее. Но услышал автоответчик. Он попробовал снова — то же самое. Он посмотрел на Уилла.
— Нам нужно попасть в центр города.
17
Элеонора была бы в ярости, узнав, что Брендан и Уилл отправились спасать Корделию без нее, но в это время она была занята уроком верховой езды, которая стала для нее очень важной после того, как семья разбогатела.
Рядом с лошадьми Элеонора чувствовала умиротворение. Она им нравилась, они ее уважали, поэтому она могла даже самого упрямого коня заставить идти рысью или пуститься галопом. Это было то чувство доверия, которого ей не хватало в жизни и которое позволяло ей почувствовать себя взрослой, потому что ей многое удавалось. К тому же у нее был любимец: выносливый, с блестящей шерсткой чистокровный верховой Ворон, который скакал так быстро, что все расплывалось у нее перед глазами, и она могла представлять себе, что снова находится в книгах Кристоффа.
Сегодня они занимались поворотами и прыжками. Элеонора и Ворон выполняли все четко, словно обсудили свое выступление заранее. Двухчасовой урок пролетел незаметно, и тренер миссис Лиланд уже просила всех вернуться в конюшни. Элеонора спешилась и, не снимая шлема, повела коня к стойлу.
— Ты сегодня была молодец, — похвалила девочку миссис Лиланд. — Ты скоро станешь одной из лучших моих наездниц.
— Спасибо, — ответила ей Элеонора с чувством такой гордости, что ей хотелось сказать что-нибудь еще для пущей важности. Но ее мама всегда говорила, что вежливые люди отвечают на комплимент одним лишь спасибо.
Миссис Лиланд оглянулась. Все остальные ученики уже разошлись.
— Элеонора, у меня есть для тебя радостные новости! Ты вместе с Вороном будешь принимать участие в соревновании.
— Правда? — Элеонора почувствовала смесь глубокого волнения и страха. Она всегда мечтала об участии в соревновании. Но это требовало больших усилий. Остальные наездники справились бы не хуже нее. «Погодите-ка, а как же все те случаи, когда ты столько раз выбиралась из смертельно опасных ситуаций с Бреном и Делией? По сравнению с ними соревнование покажется сущим пустяком».
— Прекрасно, — произнесла вслух Элеонора, — я готова.
— Рада слышать, — одобрила ее настрой миссис Лиланд. — Я на тебя надеюсь. О, а вот и твой отец.
Элеонора увидела отца, который прогуливался мимо лошадей и трепал их гривы. Она широко улыбнулась. То, что отец приехал за ней, многое значило для нее. «Может быть, — подумала Элеонора, — мама была права! Теперь, когда мы узнали о его проблемах, ему станет лучше».
Элеонора подбежала к доктору Уолкеру.
— Привет, малышка. Занятие прошло хорошо?
— О да! Знаешь, что мне сказала миссис Лиланд? — Элеонора чуть понизила голос. — Я буду принимать участие в соревнованиях.
— Это замечательно!
— Да, мне придется потрудиться, чтобы получить голубую ленту. Даже две. Одну для меня, а вторую для Ворона.
— Я так горжусь тобой, — отец прикоснулся к ее подбородку. — Ты и впрямь уже взрослая.
Она отвернулась, краснея.
— Ты не поздоровался с Вороном.
— Он будет мне рад, я принес ему особое угощение.
Доктор Уолкер вытащил блестящее яблоко и протянул черному коню. Элеонора перехватила его руку.
— Пап! Это не Ворон.
— Ох, извини…
— Ты же знаешь, это было нашей семейной шуткой, помнишь? Что его зовут Ворон, но он пегий и с белой гривой!
— Правда… конечно, я помню.
Доктор Уолкер повернулся к Ворону, стоящему напротив, но в голову Элеоноры закрались подозрения. Ее отец был уже знаком с Вороном. А эту шутку о его окрасе повторяли дома так же часто, как и шутку о том, что Брендан питался одним рисом и соевым соусом еще с пеленок. А теперь выражение лица ее отца…
Было странным.
Лицо казалось оплывшим. Словно оно было вылеплено из воска и несколько часов простояло у раскаленной духовки.
Элеонора отступила на несколько шагов, в то время как Ворон учуял яблоко, а затем столкнул его носом с ладони. Яблоко упало на землю, подняв облачко пыли.
— Кажется, Ворон не любит яблоки…
— Пап? Что с тобой не так? Почему ты выглядишь таким… странным…
— Странным? — доктор Уолкер повернулся к ней. — Ты думаешь, что я веду себя странно?
Элеонора быстро оглянулась. Миссис Лиланд уже ушла из конюшни. Дверь с одной стороны стойла была заперта. Когда Элеонора повернулась к отцу, он в это время закрывал вторую дверь. Она поняла, что оказалась в ловушке. Затем он стал неторопливо приближаться к ней.
— Элеонора, слушай меня внимательно, — начал доктор Уолкер.
Она в ужасе отступила. Обычно в конюшне запирались не все двери. Внутри было темно, тусклый свет проникал сквозь щели дощатых стен.
Лошади заржали и беспокойно стали подниматься на задние ноги — ИХХХЕХЕХЕХЕ!
— Папочка! Что случилось? Перестань…
— Послушай меня. Или лучше, — тут он тихо рассмеялся неприятным, булькающим смехом, — посмотри.