Читать интересную книгу По ту сторону одиночества. Сообщества необычных людей - Нильс Кристи

Дети, например, всегда заняты каким-нибудь делом. Они творчески активны, когда укладывают кукол спать, строят пещеры или заводят дружбу. Но многих из них в нашей общественной системе ждет работа как наказание, мучение. Со многих точек зрения кажется первоочередной задачей постоянно представлять себе творческий элемент в той работе, которую мы выполняем, чтобы в продолжение всей жизни оставаться творчески активными. Уничтожение кажущейся само собой разумеющейся связи между выполняемыми обязанностями и финансовым вознаграждением смогло бы, вероятно, более, чем любой другой политический акт способствовать сохранению творческого элемента. Решающей предпосылкой для этого было бы введение минимальной зарплаты для всех – независимо от вклада, который каждый человек в состоянии внести. Если бы в распоряжении каждого был минимум – что в странах западного мира вполне реально – гораздо большее число людей могло бы, как дети, артисты или строители соборов, быть творчески активными. «Бесполезные» работы снова получили бы право на существование, и мы могли бы сделать еще один шаг на верном пути возвращения к миру неограниченных возможностей для творчества. С устранением связи между исполнением долга и вознаграждением мы могли бы, кроме того, выбить почву из под ног той точки зрения, которая нередка у получающих вознаграждение, что их потребительство, мол, оправдано, потому что заработано собственным трудом. И мы смогли бы начать дебаты об альтернативных критериях для соразмерного потребления. В деревенских сообществах изменившиеся отношения пробудили всеобщую склонность к самоограничению.

Во время моего пребывания в Видаросене у меня была проблема. Порученная мне работа отнимала много времени, но не была тяжелой. Так накапливалась излишняя энергия. Я попытался избавиться от нее, делая пробежки по деревне. Всюду я сталкивался с людьми, мимо которых я не мог пробежать. Встречи здесь существуют для того, чтобы поговорить друг с другом. Хуже того, те, кого я встречал, были как раз за работой. Почему не принять участия, если у меня не было другого дела, кроме как бесцельно бегать. Я старался выйти на улицу перед рассветом, но Х был уже здесь, чтобы помочь собрать лук одной из своих подруг. Собственно говоря, они могли бы начать это после завтрака. Но фермер и пекарь были уже на ногах. Вечера были заполнены культурными мероприятиями, и всюду было полно людей. Ночи были предназначены для сна. Я снял свои кеды. Они из другой жизни.

4.4 Все деньги в общий котел

Некоторые мечтают о том, чтобы деревни сами себя финансировали. Но в настоящее время это лишь мечта. Как деревенские сообщества с таким большим числом нетипичных людей могут справиться с тем, что нормальным выгодным сельскохозяйственным предприятием удается лишь благодаря высоким государственным вложениям, а в обычных учреждениях и приютах все расходы покрываются обществом? И все же поселения представляют собой хозяйственную модель. Если экономика государства обанкротится, если угрожает национальная катастрофа, они окажутся в лучшем положении, чем другие учреждения. В настоящее время они почти полностью зависят от денежных средств, поступающих извне. Интересным аспектом их экономического базиса поэтому является не столько то, сколько вкладывается, а как используются инвестиции.

Начнем с самих инвестиций: деньги, которые вливаются в поселения, поступают от государства, от административных округов и от продажи того, что производится в деревнях. Приведенные ниже цифры – из Видаросена, но в принципе, они годны и для остальных деревень. Львиная доля денег поступает от государства: в 1988 году это был 21 миллион норвежских крон. Еще один миллион поступил от местного управления. Примерно 10 % общего дохода, довольно значительную часть, дают сельское хозяйство и магазины в самих поселениях. Частные средства часто привлекаются посредством акций, которые проводят учащиеся норвежских гимназий. В первом полугодии они используют один день на благотворительные цели, которые определяют сами. Им поселения понравились, поэтому они уже не раз продавали изготовленные там свечи. На выручку построены многие деревенские дома. Частная финансовая поддержка в государстве всеобщего благоденствия представляет собой спорную возможность решения проблемы. Не должны ли люди, нуждающиеся в обеспечении, получать помощь от государства в полном объеме? Не являются ли предоставляемые с этой целью частные деньги унизительным наследием того времени, когда все благотворительность была в частных руках? Против этого говорит хотя бы то, что ежегодно тысячи молодых людей знакомятся с деревнями и рассказывают об этом, например, покупателям свечей. И некоторые из этих молодых людей, в конце концов, сами станут членами одной из таких деревень.

Что касается использования денег, то здесь ведущая роль принадлежит принципу общего котла. Общественные деньги выделяются деревне, как если бы она была государственным учреждением. Потому в ее бюджете есть такие штатные единицы как «учитель», «медицинская сестра», «старшая медсестра», «врач» и так далее. Но в деревнях эти понятия не имеют никакого значения. Поэтому сельские сообщества переводят деньги, предназначаемые властями для названных штатных единиц, на общий счет.

Те, кто официально числится на этих должностях, никогда их не получают.

Но они получают в деревнях средства к жизни, кров и пищу, а также, если необходимо, автомобиль или железнодорожный билет. Кроме того, молодые сотрудники получают в настоящее время около 700 крон в месяц. Это упрощает бухгалтерию. Эта сумма предназначается для цветов, книг или личных подарков. Если кому-то нужно больше денег – например, для проведения отпуска в Греции, для семинара в Йерне или в Москве, или на новое платье – соответствующая сумма выделяется из общего котла. Он находится в распоряжении всех сотрудников и сотрудниц. Пожилые люди получают по большей части менее 700 крон в месяц. Опасность такого использования, очевидно, не в том, что возникает возможность злоупотребления, что тот или другой возьмет слишком много для личных потребностей. Скорее, из этого факта вытекает проблема, что будет потребляться слишком мало, что большинство будет стесняться брать деньги из общего котла. Ограничение в потреблении в деревнях так серьезно, что из-за этого в повседневной жизни возникают лишения. Идеально было бы наблюдать друг за другом и, например, поощрять хороших друзей к тому, чтобы они заменяли отслужившие предметы обихода новыми. Но не все бросается в глаза, и большинство робеет в таких делах.

Люди вне поселений часто просто не верят этому. Так не может быть! Это должно приводить к злоупотреблениям! Но поговорите когда-нибудь со старыми людьми в Норвегии, такими старыми, что они говорят не о государственном здравоохранении, а о «Сике-кассе», о копилке, в которую они вносили свою долю в то время, когда они, к счастью, не были безработными, долю, которой они должны были обходиться, когда отказывали их физические силы. Сэкономленные денежные средства на случай болезни делились по-дружески. Ситуация тогда была точно такая же, как и в нынешних деревнях, экономящих свои деньги в общем котле. Чувство, что разделяешь одну судьбу, и тогда приводило скорее к тому, что расходовалось слишком мало денег. Размер потребления становится прямым следствием экономической организации общественной системы.

Деньги в общем котле имеют три различных последствия. Во-первых, это устраняет связь между деньгами и работой. Это предохраняет работу от превращения в пытку. Людей оценивают по тому, что они делают, и как они это делают, но не по тому, сколько денег приносит их труд. Также и их самооценка ориентируется на сделанную работу. Во-вторых, уже упомянутая связь между работой и потреблением устраняется, потому что деньги не являются вознаграждением за труд, и потребление вследствие этого не может больше рассматриваться как «заслуженное». И, в-третьих, деньги в общем котле усиливают сплоченность деревни. Жизнь в коллективе стоит недорого, пока ограничение считается идеалом и сообщество не слишком велико. К этому следует добавить, что каждый член поселения облагается налогом по его действительным расходам, а не по формальному доходу. Из 700 крон в месяц каждый платит налоги, плюс определенную сумму за жилье и пищу в деревне, и за то, что покупается для личного сверхупотребления.

По первоначальным оценкам госбюджета Видаросен получает тридцать окладов для специалистов. Речь идет о «служащих» в государственном смысле. В действительности там около сорока пяти сотрудников, получающих содержание. Другими словами, пятнадцать из них оплачиваются из общего котла. То же относится и к остальным поселениям.

Деньги из общего котла идут также на постоянное расширение деревень. Ими финансируются, например, покупка новых деревень или новостройки. В 1987 году для этих целей был отложен миллион крон. Почти все они были от излишков общего котла.