К тому же если осуществится прорыв во времени, путешествия станут осуществляться весьма осторожно, под контролем историков, компетентных — ученых. Надо углубиться в изучение этой проблемы, а не отрицать возможность хронопутешествий, оглядываясь на какие-то парадоксы, построенные на устаревших концепциях…
Снова встретился с Витою. Она обнимала меня, мне было хорошо, ласково, но уже что-то исчезло. Я рассказал ей о своих планах, о перспективах будущего поиска, а она мило улыбалась, сдерживая зевки. Почему? Мы будто два поезда, идущие навстречу друг другу. Вот, вот… Ближе, ближе…
Окна мельтешат, сквозь стекла видны лица, сейчас, сейчас откроется желанное, неведомое, таинственное! А затем — раз! — пустая чернота, последний вагон, а за ним — безмолвие! Все. Было или нет?
Так и у нас. Приближается последний вагон. Я ощутил это. Ну и пусть! Мне уже видится иное бытие. Суровый Огневик, пылкий джура Иван, старый казак Семен!
Допустите к своему прачистому прошлому, откройте его для наших сердец, для наших душ. Быть может, и мы продолжим ваш неравный бой среди широкой степи!..
Весна. Самозабвенно поют жаворонки. Мы начали работу. Мы — это я и еще пять друзей. Три парня, две девушки. Историки, археологи. Рядом — Дивич-скала. Та или нет?
Я пытаюсь припомнить свои видения. Вроде бы похоже на то место. А может быть, нет? Вокруг поля, сады, села. За стеной соснового леса — высокая труба сахарного завода. Среди зеленой нивы пшеницы — три могилы. Под одной из них должны быть останки Огневика и его побратимов. Если это та самая Дивич-скала…
Мы ходили в соседнее село, расспрашивали старых людей, почему так называется скала. Никто не знал. Так, мол, называли ее деды, отцы, так и мы называем.
Из-под камня течет родник. Он меньше, нежели мне показалось в гипнотическом видении. Но это естественно — столько веков!
Вода прозрачная, струя поет, пенится. Мальчишки-пастухи любят здесь утолять жажду в знойные дни. Местный врач анализировал воду, определил сильную минерализацию. Вероятно, со временем здесь будет водолечебница.
Мы начали копать. Председатель соседнего колхоза иногда дает нам экскаватор. Это ускоряет раскопки. Вечерами мы отдыхаем в спальных мешках под чистым небом, мечтаем о тех днях, когда стену времени удастся сокрушить.
— Сколько проблем будет решено, — тихо говорит Рита, двадцатилетняя студентка-археолог. — Космические полеты для многих людей недостижимы. Разве что десятки, тысячи людей смогут удовлетворить жажду путешествий, поисков неведомого. А миллиарды? Они должны ограничиваться рассказами тех, пионеров небывалых миров, субъективными рассказами счастливчиков. А путешествие во времени! Это же окно в принципиально иной. Новый Мир! Это — миллионы, оптильоны лет!..
— И куда б ты устремилась, если бы открылась возможность хронопутешествия? — насмешливо спросила ее подруга, высовывая нос из спального мешка.
— Туда, где трудно, — серьезно ответила Рита. — Где жили такие, как Огневик, Байда. Знаю — там смерть, опасности подстерегали людей ежедневно, ежеминутно, но — пусть! Иногда час напряженной жизни среди опасностей ценнее, нежели долгие годы рутины… А увидеть Спартака! Джордано? Живого Тараса? Или побывать в Атлантиде? Друзья! Вы только вообразите! Нет, слова бессильны!..
Мы молчали. В самом деле, что дало бы пересчитывание тех возможностей, какие откроет путешествие во времени? Сложно это, очень непросто, но — грандиозно! И вероятно, совсем не так, как мы представляем. Быть может, проблема Хроноса лежит не в той плоскости, какой движется современная технизированная наука? Может быть.
Черный Папирус, Черная Грамота… Если мы найдем этот свиток — это станет первым шагом, я ощущаю. Откуда берется эта уверенность? Не ведаю. Верю, знаю лишь одно — судьба Черного Папируса нераздельна с моей жизнью.
…Неудача. В могиле было похоронено семь человек. Мы исследовали остатки.
Ничего похожего на Огневика или его спутников не обнаружили. Сабли, истлевшие шапки, кости, некоторые украшения, нательные крестики. Ребятам-археологам и то находка, а мне — разочарование. Во всяком случае, энтузиазм испарился. Все собираются в Киев. Спросил: приедут ли в будущую весну? Не смотрят в глаза, что-то бормочут под нос. Только Рита искренне сказала, что будет копаться в земле, пока не сдохнет. Так и сказала: «Пока не сдохну! Потому что жар-птицу, — добавила она, — так просто не поймать!»
— А ловит ее в сказке Иванушка-дурачок! — подхватил долговязый археолог Гордей Липа. — А дурачков теперь поубавилось!
— Я — первая! — бесстрашно ответила Рита, встряхнув гривой золотистых волос. — И не побоюсь быть дурой!
Мне хотелось поцеловать ее. Все-таки есть безумные искатели, только с ними и можно чего-то достичь! Нет, нет, дивчина Галя, твой дух не навсегда закаменел в этой скале, он переходит к живым и пылким девушкам украинским! Мы найдем, мы разыщем древнюю Черную Грамоту…
Рита — моя жена. Настоящая другиня — не юридическая, формальная «супруга». Мы с нею ошалевшие, сумасшедшие. Мечтаем, ныряем в бездну надежд, составляем планы на будущую весну — собираемся искать Черную Грамоту.
Любовь. Я ощутил, насколько непростое это чувство. Заостренное узким лучом страсти, оно может испепелить душу и сердце, превратить человека в истлевшую головешку. А зажженное ровным сильным пламенем — даст тепло и свет многим.
Радостно, радостно на душе! Сколько мы совершим с тобою, Рита!
Ты отомстил, Хронос! Жестоко отомстил мне. Ты доказал свое всесилие. И так легко, мимоходом…
Рита погибла. Даже тела ее не нашли. Она путешествовала с экспедицией на Алтае, там на Белухе упала в ледяную пропасть. Обвал засыпал ее, товарищи ничего не могли предпринять. Ледяная могила. Прозрачная, прохладная. Так далеко от Украины. Вдали от Дивич-скалы, где ты хотела, любовь моя, найти свою жар-птицу!
Что же мне теперь делать? Да и зачем? Ради новой химеры, которую поглотит несытая утроба Хроноса?!
Но нет! Не сложу оружия! Ты безжалостное, холодное, время, я тоже стану таким.
Любовь тебя не побеждает — быть может, победит острое лезвие разума? Отныне все мои чувства и мысль — против тебя! Пока дышу — не успокоюсь. Не усну. Лжешь, Хронос! Есть, должна быть тропинка из твоего плена!..
Захотелось снова писать. Почему? Не знаю. За окнами — клики журавлей. Весна. Мне слышится в дыхании ветра шепот любимой, какой-то настойчивый зов. Куда?
Так много лет пролетело. Я уже доктор наук. Книга «Проблемы многомерности» вызвала шум в научном мире. Многие противники зарычали, встали на дыбы. Но победа все же за нами. Слишком безумная эпоха началась, уже ортодоксы не смеют поднимать свой убийственный меч над смельчаками, как это было раньше…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});