Читать интересную книгу Пехота-2. Збройники - Брест Мартин

— Я, товарищ полковник, — аккуратно сказал я, по армейской традиции опустив «под» перед званием, — не могу утверждать ничего. Одно я знаю точно — ни одну машину второй роты вчера комендачи не останавливали. Ни днем, ни ночью.

— Дааа?… — сказал комбат. Помолчал. Прям сюда слышно было, как ему хочется курить. А потом тон его изменился. — Тяжело с вами. Ладно, рассказывай.

— СанСаныч, повезли Васю… то есть, командира на поезд.

— А чего «бэха» стреляла?

— А вы откуда… — спросил я и тут же прикусил язык. От мля!

— Я комбат. Мне положено знать, — веско сказал СанСаныч. — Успешно отстрелялись?

— Нет. Протупили мы. Сегодня он опять стрелял.

— Ладно, об этом потом. Так что там с поездом?

— Проводили Васю, заехали в АТБ, взяли еды на сегодня.

— Только еды?

— Обижаете.

— Как я обижаю — ты еще не знаешь… Шо дальше?

— Поехали домой. На «нациковом» блокпосту какой-то жигуль прицепился. Сигналил, фарами моргал… то есть, мигал. Мявкал, бибикал, очень познакомиться хотел.

— И?

— Ну, мы аккуратно ушли по трассе, а на КПВВ его погранцы приняли и, кажись, жестко.

— Вас комендачи не останавливали? За рулем кто был? С кем ездил?

— Меня? Нет. Я был, со мной Скорпи… Федя.

— Понятно… — протянул комбат. — Молодцы.

— Служу українському народу!

— Пошути, пошути еще… Комендатура другую версию задвигает. И в стекло вы им не стреляли?

— Если бы мы стреляли — стеклом бы они не отделались, — решил прихвастнуть я. — То, мабуть, горячие львовские погранцы вспомнили ВСПшникам былое.

— Ну да, ну да… Ща расскажу командиру первой танковой, посмеемся… Тока ж ты смотри, в фейсбуке все это не пиши!

Я промолчал. С комбатом всегда было непонятно — шутит он или нет. Звиздюлина могла прилететь в любой момент, а так как это был именно наш комбат, то она была гораздо весомее, чем любые проблемы от комбригов, командующих ОК или АТО. Свой комбат — это завсегда близкий дамоклов меч, куча задач и подпись на рапорте на ГСМ. Если кому повезло с комбатом — береги его и не подставляй. А не повезло — ховайся. Мне неприкрыто повезло, но окончательно я пойму это еще через пять месяцев, во время захвата позиций под Белокаменкой.

— Короче, Мартин, — сказал комбат. Щелкнула зажигалка. Все, опять Саныч закурил, не получилось бросить. — Слушай сюда. Я Васю отпустил, бо он на тебя надеется. Смотри.

— Смотрю.

— Есть информация, что будет какая-то фигня на Березовом.

— Двадцать единиц бронетехники и триста человек пехоты?

— Как… — произнес комбат и снова замолчал. Слышно было, как трещит сигарета от глубокой командирской затяжки. — Фуууу… Не спрашиваю, ничего уже не спрашиваю. Мне неинтересно, откуда младший сержант знает то, что только утром озвучил комбриг. Вот неинтересно — и все.

— Понятно… Наши дії?

— Я во все это не верю. Ну нет сейчас сепарам смысла наступать, да и сил маловато. Но на всякий случай — прими меры. На вечер и на утро в наряд поставь нормальных. Машины прогрейте-подготовьте. БМП на ходу?

— На ходу, — с облегчением сказал я. — «Бэка» есть, все работает.

— Хорошо. И в любом случае, что бы ни случилось — сразу звонок мне. Если «старший брат» нарежет задач, выполняй, но мне сообщай. Поня́л?

— Поня́л. Все доповім.

— Ничего ты не поня́л, — комбат выдохнул дым, кажется, прямо мне в трубку. — Береги людей. В любом случае. Что бы ни случилось. Думай постоянно. Думай, не воюй, для войны у тебя есть люди. Теперь поня́л?

— Теперь поня́л.

— Все, давай, — и комбат отключился.

Ничего я не поня́л, но настремал меня комбат, как того котенка. Фуууу, блин, аж вспотел. Надо Васю набрать. Потом. Когда-нибудь потом.

Я отлепился от опоры и махнул рукой Петровичу, продолжающему гнобить наряд.

— … і лєнту мені дозарядите! — крикнул на прощание АГСник и пошел ко мне.

Наряд, казалось, был готов не просто доснарядить ленту ВОГов, а еще и подмести ВОП — только бы избавиться от нотаций.

— Петрович, у тебя пожрать есть? — спросил я и уныло сглотнул скопившуюся во рту кислоту.

— Для командира — знайдемо. Борщ є свіженький, з тушенкой. Сало малий прислав, зара цибульку почистити — та й сідай. Пішли до бліндажу, я тобі підігрію.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Пошли, — я только сейчас понял, что последний раз ел вчера, на пороге АТБ сжевав булочку. Потом запнулся. — Ааааа, стопэ. Построение сейчас. Потом замкомбата приедет… Поел, блин.

— Заходь, Мартинчику, заходь, синку, як будеш вільний. Борщику оставимо, — вздохнул Петрович, огладил усы и пошел к своему блиндажу.

Мы с ним были даже немного похожи — у него сын был примерно моего возраста, около тридцати, и Петрович, наверное, бессознательно переносил на меня отношение к сыну. Сын его остался в каком-то селе в Черниговской области «на хозяйстве». Я знал, что именно сына призвали в четвертую волну и Петрович ходил к главе села и вместе с ним ездил в райвоенкомат, чтобы призваться вместо своего ребенка. Теперь этот огрядний, здоровенный и немного печальный дядька исправно, без залетов и херни, служил в РВП сорок первого батальона и носил странный позывной «Киллер». Киллером, правда, его никому и в голову не приходило называть, ну что это за позывной? Петрович был и оставался Петровичем — человеком, который из ничего мог построить что угодно, от КСП до блиндажа, любил вковтнуть и поговорить за жизнь, никогда не превышал нормы, варил вкуснейший борщ и жарил лучшую в роте картошку с луком и грибами.

Мдааа. Мысли упорно сворачивали на еду. Банка белорусской тушенки еще была где-то в кунге — пойти съесть по-быстрому? Не, не успею.

Я прошел опять по распадку, поднялся на холмик, к которому был пришвартован ЗиЛ с жилым кунгом, и ввалился в свой дом. В кунге было холодно — я не топил, и металлический ящик выстыл ровно до среднедонбасской температуры. Я поскидывал вещи под койку, наведя хоть видимость порядка, вышел, потом вернулся, взял Васин «пээм» прямо с кобурой и его же АКС. Надо пойти в оружейный ящик положить, а то сейчас припрется начальник и волать начнет.

Оружейный ящик у нас был, он же «місце зберігання зброї». Огромный, зеленый, с навесным китайским замочком. Это было хорошо. Плохо было то, что оружейный ящик стоял возле буржуйки на КСП, поэтому Шматко, исполнявший обязанности старшины, тут же приспособил его под склад кастрюль, липких сковородок и металлических тарелок. На оружейном ящике стояли бутылки с подсолнечным маслом, на нем же аккуратно ел купленную мною вчера «рождественскую» колбасу кот. Короче, ящик был похоронен под майном.

Вздохнув, я кивнул Сане, сидевшему за столом, согнал кота и принялся снимать тарелки-сковородки з «місця зберігання зброї». Блин, надо было не выеживаться и положить пистолет в «командирский» ящик в кунге, а автомат засунуть поглубже под койку. Ну да ладно, возвращаться в кунг было лень. В ящике лежали два автомата, десяток магазинов и какой-то пакет. Шо пакет тут делает? Ладно, потом, все потом.

Саня задумчиво вертел в руках погрызенный карандаш и рассматривал карту. Саня был сонным — он только недавно встал после ночного бдения на КСП, поэтому перед Саней стояла угрожающих размеров кружка с кофе и лежал кусок той самой колбасы. Саня задумчиво курил и обозревал стрелки, неумолимо бьющие в самое сердце Докучаевска — в «Памятник Милиционеру». Я захлопнул ящик, запер его и повесил ключи на гвоздик, вбитый в полку. Все, зброя под замком, надежно, як в банке.

— Пошли, — я махнул Сане. — Построение.

— А может, я тут посижу? — куда-то идти Сане было явно лень.

— Пошли-пошли. Я тебе интересное скажу.

— Вот мля, — проворчал Саня, но слез с лавки и попытался застегнуть куртку. Щегольская белая арафатка запуталась в собачке замка, Саня подергал и бросил. Ф — фатализм.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Народ потихоньку сбредался к площадке перед КСП. Военный порядок поддерживался неукоснительно — все были кто-в-чем, половина — с кружками, исходящими паром под продолжавшим идти снегом. Из бани выглянул Ярик в синей олимпийке, спрятался, потом появился снова, набрасывая на плечи какой-то черный пуховик. Из «бэхи» показалась голова Прапора.