Читать интересную книгу Альтернатива выживанию. Введение в психосинтез - Иван Стригин

У меня есть тело, я осознаю и ощущаю его, но меня невозможно свести к моему телу, какой-либо его функции или к моему поведению. Я всегда больше моих телесных проявлений.

Одновременно я отличен и от моих чувств, желаний, образов, мыслей, снов, видений, пиковых переживаний. В какие-то моменты моей жизни я могу быть сосредоточен на важных для меня событиях, глубоко затрагивающих меня, но событие и затронутость проходят – и тогда я переключаюсь на что-то другое. Или же я могу осознавать тело и чувства одновременно.

Мое эго (как организация моих психических процессов), мой характер (как устойчивая совокупность черт), моя личность – это все не Я, но Я могу осознавать их или идентифицироваться с ними. В этом – наша фундаментальная внутренняя свобода. Я всегда могу выйти за границы конкретного переживания, опыта или концептуализации, трансцендироватъ, буквально: «перейти границу», «выйти за пределы».

В то же время, Я не бестелесный ангел, и чувства у меня есть, равно как и мысли, и желания, и много чего еще, включая личность и вредные привычки. Все это существует не само по себе, а в связи со мной, и в этом проявляется имманентность, мне это присуще.

Это напоминает модель атома, в центре которого ядро, а на расстоянии от него вращаются электроны: между ними и ядром есть притяжение, но при этом они не падают на ядро и не сливаются с ним. Я отличен от тела, мыслей, чувств, личности и т. д., но внутренне связан со всем этим (distinct-but-not-separate). В этом заключается второй парадокс: трансцендентности-имманентности (the transcendence-immanence paradox).

Как и в случае с единством-и-множественностью, здесь мы имеем дело с двумя сторонами одного явления, которые только на первый взгляд противоречат друг другу. Например, я расширяю поле своего сознания (проявляется трансцендентность), исследуя себя и узнавая что-то новое о себе. Одновременно я делаю это новое частью своего опыта, с которым я чувствую себя внутренне связанным (проявляется имманентность).

В идентификации больше видна моя имманентность, а если идентификация фиксируется, и я жестко отождествляюсь с какой-то своей субличностью или выживающей личностью, то я перестаю трансцендировать совсем – не выхожу за границы сознания субличности или выживающей личности. Пользуясь приведенной аналогией с моделью атома, электроны в таком случае упали на ядро и слиплись с ним.

В контексте выживания я действительно становлюсь в каком-то смысле своей выживающей личностью, и у меня нет чувства, что я больше ее, а она – только часть меня.

Разотождествление

Допустим, вы общаетесь с близким другом, с которым можете говорить обо всем, не опасаясь осуждения или критики с его стороны, которому можете открыть свои чувства и мысли, не приукрашивая их. Можно, не защищаясь, чувствовать и разделять с ним свои переживания, ведь он хорошо знает вас и принимает таким, какой или какая вы есть. Он видит не какую-то вашу роль, и не сводит к функции, а воспринимает вас целиком – со всеми качествами и особенностями.

В таких эмпатичных отношениях мы действительно можем наблюдать, как содержания нашего сознания меняются, у нас нет необходимости их контролировать, мы можем свободно выражать их, если захотим. Мы не отождествляемся с ними: то есть, отличны, но внутренне связанны.

Наоборот, если в отношениях нас видят только с какой-то одной стороны, мы ограничены ею, и можем сами начать видеть себя только с этой стороны – идентифицироваться с этой частью себя.

Состояние, в котором мы воспринимаем содержания нашего сознания как отличные, но связанные с нами, – это состояние разотождествленности (the disidentification). Когда мы разотождествляемся с чем-то, мы выходим за пределы этого, и одновременно вступаем с этим в отношения, становимся более свободными.

Если идентификация фиксирована, бывает очень сложно разотождествиться. С этим связан страх потери идентичности, с которым мы сталкивались в начале главы: чем сильнее мы с чем-то идентифицируемся, тем больший страх может возникнуть в связи с разотождествлением. И если я – это только моя выживающая личность, то ничего хорошего от разотождествления мы не ждем: в лучшем случае оно воспринимается диссоциацией, отдалением от себя, в худшем – персональной смертью.

Парадоксальным образом все происходит ровно наоборот: диссоциируем мы в ходе идентификации. Ради одной части спектра нашего опыта мы отказываемся от всего остального. Разотождествление помогает нам вновь взглянуть на общую картину себя и на то, что есть вообще в нашей внутренней и внешней жизни.

С персональной смертью то же самое: разотождествление, в конечном счете, часто переживается как бóльшая свобода, уверенность, исполненность и радость бытия собой. Выживающая личность при этом не исчезает, но мы можем не ограничиваться ею. Разотождествляясь с чем-то, мы не отбрасываем это.

Не разотождествляемся мы только с Я, поскольку Я – не содержание сознания, а тот, кто наблюдает эти содержания. То есть, мы не можем сказать, что «у меня есть Я», но только «я есть Я». Потому бесполезно «идентифицироваться с собой», Я – всегда Я.

По той же причине мы не можем воспринимать себя как Я непосредственно: Я – тот, кто воспринимает, а не объект восприятия. Мы узнаем себя только через отражение. В вышеописанном примере с отношениями происходит именно это: мы узнаем себя во взгляде эмпатичного Другого, который видит именно нас, а не наши возможные идентификации. И это очень отличается от ситуации, возникающей в неэмпатичных отношениях, где нас видят как нашу выживающую личность и отражают нам именно ее. Так идентификация закрепляется и подпитывается.

Может показаться, что разотождествление – это исключительно приятное переживание, тем более что в большинстве случаев опыт разотождествления действительно их приносит. Здесь важно не приравнять разотождествление к чувствам освобождения, открытости или радости. Они могут сопровождать разотождествление, но нередко его также сопровождают обострение внутренних конфликтов, тревога и боль, поскольку при разотождествлении они также начинают входить в поле сознания.

Разотождествление – это расширение сознания, включение в него более полной картины себя, состояние открытости по отношению к любому опыту, который может возникнуть, независимо от того, как мы к этому опыту можем относиться. Это важно понимать, иначе легко может возникнуть ошибка, когда мы приравняем разотождествление, например, к освобождению: тогда мы начинаем искать в нем только опыт освобождения и выстраиваем новую выживающую личность на базе этого чувства, избегая конфликты, тревогу и боль. Многие посетители тренингов «личностного роста» действуют именно так.

Разотождествляясь, мы занимаем по отношению к своему сознанию позицию наблюдателя: мы открыты всему, что может происходить. Здесь часто возникает смешение понятий: наблюдать нечто и думать об этом – действия принципиально разные. Мы можем наблюдать, как из наших воспоминаний внезапно возник образ какого-то трагического события, – например, смерти родственника или потери друга. Образ вызывает в нас чувства – грусть, тоску, но, возможно, и приятные чувства тоже: в связи тем временем, что мы провели вместе с этим человеком. Позиция открытого наблюдения позволяет пережить это.

Если же мы думаем, а не наблюдаем, то можем закрыть от себя часть своих чувств: «я представляю образ своего умершего деда, это грустный образ, смерть это вообще грустно, интересно, почему это сейчас пришло мне в голову?» Если посмотреть на ситуацию в целом, то нет сомнений: мы здесь идентифицируемся со своим мышлением, мыслим рационально и объективно, и фактически разотождествления не происходит.

Это вообще очень распространенная ситуация: мы думаем, что должны злиться, думаем, что нет повода плакать, думаем, что то или иное принесет нам счастье. Мышление тогда маскирует наши чувства, закрывает их от нас, и мы, по сути, не знаем, что происходит там, в глубине, а объясняем это себе и обосновываем.

В терминах субличностей мы идентифицируемся с Мыслящим и вытесняем Чувствующего. Они оба, безусловно, нам необходимы, и потому важно выстраивать отношения с обоими и наладить их взаимодействие друг с другом, используя уже известные нам приемы работы с субличностями.

Отражение

Для того чтобы произошло разотождествление, нам необходим объединяющий центр. Мы уже сталкивались с ним в главе о субличностях, где он служил своего рода зеркалом, отражающим нам наши качества. В контексте Я объединяющий центр делает то же самое: отражает свое восприятие нас.

Если наше окружение видит в нас только какой-то один аспект, мы видим преимущественно его, и тогда нам становится сложно разотождествиться. Как известно, если человеку все время говорить, что он свинья, он захрюкает. Такое отражение ограничивает нас, искажает не только в глазах окружающих, но и в собственных глазах.