Читать интересную книгу Дама с простудой в сердце - Михаил Март

— Такой вариант меня бы устроил. Но почему вы не воспользовались такой возможностью?

— Нет времени. Запросы, ответы, переговоры, торг и в любом случае — выезд за границу. Мне не дадут уехать. Думаю, что и жить мне тоже не дадут. Долго жить. Они высосут из меня все соки и выкинут мой труп в сточную канаву. А мне необходимо успеть обеспечить своих детей, встать на ноги.

— В таком случае вопрос можно считать решенным.

Сделка состоялась. Каждый остался доволен. Когда Ракицкий вышел за ворота и сел в машину, его там поджидал Шмелев.

— Сейчас мы поедем в ресторан и отметим сделку, — предложил Ракицкий. — Как вы на это смотрите, Павел Львович?

— Положительно, Антон Максимыч.

Машина тронулась с места.

— Как вам показалась Анна Дмитриевна?

— Грациозная женщина. Такой я себе ее и рисовал в своем воображении. Сколько достоинства, какая речь, осанка… Голубая кровь, ничего не попишешь. Кстати. Интересовалась лондонскими аукционами, и я проконсультировал ее по ряду вопросов. Но ей проще. Раньше чем через год, она марки продавать не будет. За это время можно найти настоящего фаната, который выложит двойную цену. Помню, на аукционе, когда я покупал эти марки, со мной тягался один голландец. Крупный фирмач и филателист. У него не хватило триста тысяч, так он рвал на себе волосы. Нет, не то, что у него не было денег, он миллиардер, их не было в Великобритании, и ни один банк не мог дать подтверждение его платежеспособности. Тогда только я понял по-настоящему, что в сети попала золотая рыбка.

— Вы рассказали о нем княгине?

— Нет. Только сейчас о нем вспомнил. Некий Ной Хайберг. Он полгода после аукциона атаковал меня письмами и предлагал за марки девятнадцать миллионов. Я не сдался. Вот теперь бы его найти. Впрочем, это не важно, деньги сюда он все равно привезти не сможет.

— У вас есть его координаты?

— Да. Письма сохранились.

— Передайте их мне в качестве комиссионных.

— Ради бога. Они мне не нужны.

— Вы очень взволнованы чем-то…

— Все правильно. Я боюсь своего старшего сына больше, чем промышленную мафию. Он давно положил глаз на эти марки. Когда я был еще богат, я написал на его имя завещание, марки отходили ему. Большего он и не хотел. Остальное доставалось младшим сыновьям. Теперь у меня нет ни «остального», ни марок. Игорь мне этого не простит. Ну и черт с ним. Он богат и твердо стоит на ногах, успеть бы младшим деньги передать и себе на похороны оставить.

Машина въехала в черту города и покатила к центру. И в этой компании все остались довольны проведенной сделкой. Как приятно, когда кругом все хорошо.

* * *

Ника появилась у тетки, полная восторга.

— Вот они, мои денежки! — Она гоготала от счастья, размахивая конвертом. — Двенадцать лимонов, зеленых и недозревших. Черта с два теперь Юльке достанется. Я видела, куда мать спрятала марки, и свистнула их, как только она вышла из библиотеки.

— Успокойся, девочка. Сядь. Выпьем кофе и все обсудим.

Ника скинула кошку со стула, села и налила себе кофе. Ее глаза сверкали, нежное личико горело.

— Есть сотни причин, по которым тебе придется положить марки на место…

— Ну уж нет! Кукиш!

— Уйми свой пыл и выслушай меня внимательно. Заметив пропажу, Анна тут же вызовет Трифонова, а он тебя вычислит в считанные секунды. У тебя даже алиби нет.

— Борька есть. Встретила я тут недавно одного парня. Он уже давно в меня влюблен по уши. Живет в селе Красное. Рядом с нами. Мы еще с детства знакомы, так он, оказывается, до сих пор по мне страдает. В художественном институте учится, на свой вернисаж меня приглашал. Художник хренов. Он что угодно готов подтвердить. Трахалась я с ним в это время, и все тут!

— Хочешь объявить всему свету, что ты давно уже не девочка? Не лучшая реклама, поверь мне. Но дело даже не в этом. Купчая оформлена на имя твоей матери. В твоих руках марки теряют свою истинную цену. Они краденые. Допустим, что с твоим алиби с тебя снимут подозрения. Но тогда марки объявят в розыск. Их будет искать Интерпол, и ты не сможешь продать их на аукционе. Пока Юля не выйдет замуж, марки никуда не денутся. Павел Львович считает, что за границей есть достойный покупатель. Пусть мать составит с ним купчую. Марки она ему не отдаст. Она хочет, чтобы деньги были готовы к выплате, когда с марками приедет на запад ее дочь. А там разбираться никто не будет дочь. Марки уже будут принадлежать иностранцу, и останется лишь произвести обмен. Вот тогда ты получишь свои деньги сполна и сможешь ими открыто распоряжаться, не беспокоясь об Интерполе. Ты будешь официальной миллионершей. А сейчас тебе надо положить марки на место и терпеливо ждать развязки. Можешь спать со своим Борькой, но не светиться. Для всех окружающих ты должна оставаться целомудренной девственницей с большим будущим и настырным твердым характером.

— Да не нужен мне этот Борька!

— И опять ты торопишься. Преданные влюбленные мужчины, готовые ради тебя если не на все, то на многое, на дороге не валяются. С твоими грандиозными планами всегда надо иметь под рукой надежного помощника. В крайнем случае им можно будет пожертвовать ради высших целей. Но не теперь. Такими людьми не швыряются налево и направо. Их надо ценить, ласкать и лелеять, держа на цепи как преданного пса.

— Уговорила. Все настроение мне испортила.

— Нетерпение — худшая из человеческих черт. Все еще только начинается, а ты порешь горячку. Годы иногда надо ждать, чтобы сделать один прыжок, но верный и точный. Ты получишь свои деньги, если научишься терпению. Они сами приплывут в твои руки на тарелочке с голубой каемочкой. Сейчас тебе не красть надо, а оберегать марки.

— Легко сказать — жди.

— Разве у тебя дел нет? Ты же в институт поступаешь. И обязана поступить. Твой имидж в дальнейшем сыграет главенствующую роль, милочка. Ты должна быть чище хрусталя, чище горного источника. Набирай очки теперь, потом поздно будет.

Ника печально кивнула головой.

Борис встретил ее на развилке. Теперь, помня наставления тетки, она уже не хотела афишировать свою близость с мальчиками. Надо сказать, ей в этом отношении везло. Она трижды бывала на даче у Бориса, и их ни разу никто не видел. Борис боготворил свою богиню, и она позволяла ему рисовать себя обнаженной. Вообще он ей нравился тем, что не навязывался и не приставал. Но тут сработал дух противоречия и Ника возмутилась: наедине с парнем на даче, без одежды, а он к ней не лезет. Она сама к нему прильнула, да так, что у Бориса кровь в жилах закипела. С тех пор он стал ручным, окончательно потерял голову, не понимая, что девчонка лишь насмехается над ним.

Теперь, натасканная теткой, она уже по-другому решила относиться к парню. Силовая поддержка ей очень пригодится. Всякое может случиться.

— Я уже два часа тебя жду, — обиженно сказал Борис. — Холодно.

— Ничего, не умер же! Вот что, Боря. Довезешь меня до развилки, и я соскочу. Лесом до твоего дома пройду. Нас не должны видеть вместе.

— Почему?

— Хочешь срок получить за совращение малолетки? Тебе двадцать, а мне шестнадцать. Не дай бог, слухи до матери дойдут. Ты еще не знаешь, что такое моя мамаша. Тогда мне конец.

— Ну хорошо. Как скажешь. Готов прятаться по углам, пока тебе не стукнет восемнадцать. А потом пошлю к твоей матушке сватов.

— Ты сначала на ноги встань. Нищета. За моей сестрой банкир ухлестывает, так и то мать его не очень-то жалует. Ладно, поехали. — Ника села на мотоцикл, и они помчались по проселочной дороге в сторону поселка.

Последний километр она прошла задами дачных участков. Борис ее встречал со своим громадным псом. Овчарка с кучей медалей на шее, будто лошадь с бубенцами, первое время рычала на девушку, но потом стала привыкать, и Борис перестал сажать ее на цепь при появлении Ники.

Самая большая комната с камином находилась на первом этаже. В нее попадаешь сразу с крыльца, сразу чувствуешь тепло и уют. Боря не закрывал окна до глубокой осени, пока не наступали морозы, и в помещении всегда стоял чистый воздух. С холодом успешно боролся большой камин, сжирающий уйму дров, но отлично поддерживающий баланс температуры. Вероника изумилась, войдя в дом. Стол ломился от деликатесов. Икра, балык, копченые угри, шампанское, водка и конечно же цветы.

— Ты что, ограбил банк? — спросила девушка. — Откуда такая роскошь?

— На выставке купили две моих картины. Шведы купили за валюту.

Ника прошла к столу и села.

— Может, ты и впрямь талант? Станешь великим художником. Вот тогда мать на твоих сватов другими глазами посмотрит. Она терпеть не может новых русских, но почтительно относится к талантам. Моя сестра тоже великолепно рисует, а я следующим летом поступаю в театральный.

Борис начал открывать бутылки.

— А у меня нет матери. Она умерла. Отец сидит в тюрьме. Зато у меня есть толкач, на которого я работаю, он пристраивает мои картины на выставки. Думаешь, это так просто двадцатилетнему сопляку? Нереально. Додик меня проталкивает. И ты знаешь, мои картины покупают. Но только не наши, а иностранцы. Не в той стране я родился. Здесь я никогда не стану художником с именем. А конъюнктурщиком быть не хочу.