самолюбию Косарева. «Я покажу вам, какой из меня «малыш» получился…»
В тот день Саша пулей влетел в свою небольшую полуподвальную квартиру на Большой Семеновской улице.
— Мама, подруби шинель, на фронт ухожу!
Эта шинель была его гордостью. В октябрьские дни члены Союза рабочей молодежи отбили у юнкеров склад с обмундированием, а Лазарь Шацкин добился у ревкома разрешения на раздачу его плохо одетым участникам боев. Саше досталась кавалерийская, необыкновенной длины шинель — первый материальный подарок революции.
— Чего еще выдумал? — проворчала мать. — Не отрывай от дела. Фронт?! Тебе воробьев с кустов сгонять или из-под пушек выгонять лягушек, а ты — на фронт…
— Да ты что, мам? Я же теперь партийный!
Мать в сердцах бросила тряпку, которой только что мыла пол, и с изумлением смотрела, как Саша, взяв топор, буквально «подрубил» шинель.
Тем временем ЦК РКСМ быстро организовал небольшую демонстрацию. В руках провожающих появился транспарант: «Победить или умереть! Вперед! Вперед!»
«Поезд отошел от Николаевского вокзала, провожаемый напутственными криками, — вспоминал Зуйков (один из двадцати комсомольцев-добровольцев этого отряда). — Теплушка дырявая. На улице ветер. Расшатанная дверь скрипела и стучала от ударов колес на стыках рельсов.
Холодно…
В углу, сжавшись комком, в ботинках со стоптанными каблуками, носками кверху (как у турецкого султана), в потрепанном сером пиджаке и в кепке с порванным козырьком примостился Рывкин. От холода он ворочался, потом, кряхтя, натягивал пиджак на голову, пытаясь нагреть и ее.
И так до утра. Не спишь — лучше, а заснешь — закоченеешь.
Утром, как начало рассветать, стали знакомиться.
Полному пареньку, одетому в шинель темно-коричневого цвета (такие во времена царского режима носили городовые отрядники), единогласно дали кличку «городовой». Вновь «крещенный» злился, но помаленьку привык. Высокого, с ярко-рыжими волосами назвали просто «рыжий». Ничего, не обиделся — веселый был парень. Крестили всех подряд. Неожиданно из-под нар вылезла «не-крещенная» фигура. Маленький и тощий паренек. За ним другой…
— Вы как сюда попали?
— А так… Нас райком не пускал… Но теперь-то мы уже уедем, не вернет.
Первому пятнадцать лет, второй — на год старше. Первый был Саша Косарев, второй — фамилии не помню. На основании этого факта надлежит исправить неточность: на питерский фронт, во главе с товарищем Рывкиным, из Москвы уезжало не двадцать человек, а двадцать два».
В Питере тоже все комсомольцы рвались на фронт. Но на линию огня не всех посылали. Надо же кому-то и в тылу…
— Оставляете меня с мелюзгой и девчатами! Что пользы в этом? — возмущался в ревкоме горячий парень инвалид Шибаев. Ему предложили остаться председателем революционной тройки в Смольнинском районе. Возмущались, впадали в обиду все те комсомольцы, на долю которых выпало оставаться пока в городе. Но и здесь они жили как на фронте, эти «тыловики». В промежутках между возведением внутренних укреплений учились метать гранаты, рассыпаться в цепь, владеть пулеметом.
Началась военная жизнь Саши Косарева в сводно-боевом отряде, который состоял главным образом из молодежи. Постановлением Петросовета отряд значился партизанским, а его бойцы — партизанами.
Ныне установлено, что подразделение, в котором служил Косарев, дислоцировалось в Питере — в «резерве». Петроградская партийная организация берегла молодежь. Ей больших трудов стоило умерить революционный пыл молодых защитников города, чтобы не расточать понапрасну сил неокрепших подростков, рвавшихся на передовые линии. Из них-то в основном и состоял этот отряд. Он нес сторожевую службу и связь при штабе внутренней обороны города. И все же бойцы сводно-боевого отряда с часу на час ждали распоряжения выдвигаться на фронт, на подмогу. В один из дней в нем обнаружилось своеобразное «дезертирство»: группами и одиночками комсомольцы убегали на фронт, вплотную к решительным схваткам. Среди таких сорванцов и оказался Саша Косарев. Иначе как же ему было попасть в район непосредственных сражений. Об этом он рассказывал редко: «Мне вспоминается такая картина. В 1919 году, когда наступал Юденич на Ленинград, был такой случай. Юденич находился в 6 верстах от Ленинграда. Ставился вопрос: сдавать город или не сдавать? Партия и Совет постановили не сдавать. Взяли нас, а нам было тогда по 13–14 лет, дали нам в руки по гранате и говорят, кидать нужно так, ложиться нужно так, завтра Юденич будет в город входить, там такие-то укрепления, там вот дома, где окна завалены мешками с песком, чтобы пули не пробивали, и вот вам нужно туда залезть, и когда он начнет наступать с Балтийского вокзала, вы давайте его гранатами забрасывать. Нас учили тогда, когда враг наступал. Нас тренировали к уличному бою».
21 октября войска, оборонявшие Петроград, поддержанные кораблями Балтийского флота, перешли в наступление. Петроград выстоял! Армия Юденича была разгромлена. Победила стойкость борцов за дело революции, в первых рядах которых шли коммунисты и комсомольцы. «В боях с врагом, — отмечал Н. И. Подвойский, — молодежь доказала, что она «действительно достойна великих жертв, которые принесло и приносит старшее поколение, чтобы добиться для нее мира светлого, радостного и просвещенного».
Не довелось Саше Косареву — бойцу молодежного отряда пойти в смертельную атаку на беляков. Не сохранилось в его памяти ни единой жаркой схватки с врагом. Да и не было ее. Об этом Косарев сам многократно свидетельствовал. В анкете, заполненной им в 1924 году, на вопрос «Участвовал ли в боях?» Саша четко ответил: «Нет». В более позднее время (не раньше 1935 года) он, заполняя графу личного листа по учету кадров с вопросом: «Участвовал ли в боях во время гражданской войны?», вновь написал: «Нет».
А как же соотнести более поздние воспоминания Сашиных современников, рассказы родственников с утверждениями самого Косарева? Ведь в них часто упоминается, что был он под Питером ранен? Что ж? Фронтовая жизнь проходит в основном из подготовки к боям. А нередко случается и такое: наступило время подниматься в атаку, а ты? Тебя среди атакующих нет, потому что лежишь уже в прифронтовом лазарете. Видимо, шальная пуля обожгла тело защитника красного Питера — московского комсомольца Саши Косарева. Оказался раненым он без желанного боя. Но приписывать себе «подвигов» в анкетах не стал.
СЛАДКИЙ ПЛОД УЧЕНЬЯ
Шла весна 1920 года. Демобилизованный красноармеец Александр Косарев, оправившийся после ранения, не спеша шагал по улицам Петрограда;