— Ладно, теперь мне страшно. — Скайлар наклоняется. — Где вы, ребята, зашли в тупик?
Я делаю глубокий вдох. Это не то, о чем мне нравится думать, не говоря уже о том, чтобы обсуждать.
— Следующим утром, я проснулась и отправилась в душ. Он сказал, что встретится внизу со мной за завтраком. В отеле, в котором мы остановились, был континентальный завтрак. Не было ничего роскошного, но всем присутствующим брокерам нравилось встречаться там внизу и беседовать каждое утро до начала конференции. — Проглатываю комок в горле, напрягая живот. — Я спустилась вниз, как только была готова. И заметила Ксавьера, который сидит за столом с тремя другими парнями. Они были брокерами здесь в городе. Мы знали их по работе естественно. Во всяком случае свернула за угол и услышала свое имя. Поэтому остановилась. И, может, мне не стоило этого делать, но я подслушала их разговор.
— Ох, нет. — Рука Скайлар поднимается ко рту, шире раскрывая голубые глаза.
— Я слышала каждое слово. — Шея горит, пока дышу кроткими вдохами.
— Дай угадаю. Он детально описал всю вашу ночь как какой-то озабоченный богатенький мальчик?
— Не совсем. — Становиться тяжело глотать. — Один из парней видел, как он выходил из моего номера и спросил его, что случилось. Ксавьер рассказал им, что я была влюблена в него на протяжении многих лет, а он просто хотел переспать. Сказал, что я не в его вкусе. Что была навязчивой, нуждающейся и одержимой. Ничего из этого отдаленно не напоминает правду, Скайлар. Он заставил меня выглядеть жалкой, грустной, одинокой девушкой. Он намекнул на то, что спал со мной из жалости. Он соблазнил меня, Скай. А затем предал.
Глаза жжет, и я стараюсь сдержать слезы, которые грозятся пролиться.
— Зачем ему это делать? — Ее нос морщиться. — В этом нет смысла.
— Потому что хотел переспать, и он успешный продавец. Вот зачем. И как только появились его друзья, он показал свое истинное лицо. Самая большая ошибка в моей жизни была поверить ему, что он отличается от любого другого мужчины. Ксавьер заставил меня думать, что я особенная.
Нижняя губа дрожит. Я кусаю ее, пока она не наполняется болью и не вызывает ощущение остановиться.
— Если он был твоим лучшим другом, — говорит она, — должно быть что-то еще. Ты уверена, что не подошла к середине разговора, возможно это было не про тебя? Может быть они говорили о другой девушке.
— Сколько Магнолий ты знаешь? — Я приподнимаю бровь. — В общем, я просто не понимаю, как он мог сделать что-то настолько ужасное, а потом заявлять, что все еще любит меня. Надо быть отчаянным, чтобы вонзить нож и сделать хороший поворот спустя пару лет.
— Подожди. — Скайлар поднимает руку в воздух. — Он сказал тебе, что все еще любит тебя?
— Ох. Да. — Я закатываю глаза. — Он не это имел в виду. Он просто был... Ксавьером. Говорит это, потому что знает, как добиться реакции от людей.
Она облизывает губы, поглядывая влево, чтобы сосредотачиваясь.
— Ты должна с ним поговорить, Магнолия. Что-то не сходится. Позвони ему. Позвони и встреться с ним снова. Вам двоим нужно поговорить об этом.
— Не бывать этому.
— Почему нет?
— Потому что если я покажу ему хоть каплю доброты, он просто просочится обратно в мою жизнь, как одно из коммерческих предложений. Он знает, что сказать, чтобы потрепать мне нервы. Я знаю, что слышала. Этому нет оправдания. Я отказываюсь позволять ему выпутать себя из этого.
— Он знает, что ты слышала это?
— Неважно. Он сказал это, что самое главное.
— Я до сих пор думаю, что тебе лучше позвонить ему. Выяснить, почему.
Поднимаюсь, доставая кошелек и телефон.
— Выйду подышать свежим воздухом, а затем у меня показ через час. Закончим обсуждать Ксавьера, ладно? Пожалуйста, больше не спрашивай меня о нем.
ГЛАВА 10
КСАВЬЕР ФОКС
— Я такая бесцеремонная, — смеется Саванна Макклинток напротив, пока изящно засовывает трубочку в рот.
Мы как раз ужинаем. Не сказал бы, что меня заманили бы пойти на еще одно свидание в ресторан с ней, но я был голоден. И она была голодна. При этом был ресторан с пикантными запахами, доносящимися из входной двери.
— Бесцеремонная?
— Да, — говорит она с озорной улыбкой. — Я пью Пепси. В детстве Пепси была объявлена вне закона в нашем доме.
— С чего бы это?
— Дедушка Макклинток владел акциями Кока-Колы. Папочка владеет ими и сейчас, но мы строго семья Кока-Колы. — Она делает долгий глоток напитка и наклоняется. — Никому не говори, но я бы пила Пепси, чем Колу каждый день недели.
— Да ты бунтарка.
Я тяну салфетку и кладу ее на колени. Просто хочу поужинать и пойти домой. Саванне не понравилась ни одна квартира, которую показал ей сегодня, раскритиковывая их настолько, насколько могла. Она не любит хромированные светильники и кварцевые столешницы. И жаловалась она лишь на косметический аспект. Саванна высказывает жалобы с виноватой улыбкой и небольшим южным реверансом. Возможно, это работает на родине, но у меня иммунитет.
— Видел бы ты моих родителей, когда официанты случайно подали Пепси на моем первом балу дебютанток. Грузинам следовало бы знать. — Она хлопает себя по руке, пока наклоняется и смеется.
Она переборщила, и ее такая пустая болтовня — это невоспитанно. Я погружаюсь в кресло и напоминаю себе, что через час вернусь к себе с полным животом, и, если повезет, мне удастся успеть посмотреть игру Метс.
— Мама полюбила бы тебя.
— Что прости? — Я прочищаю горло.
— Ты настоящий джентльмен. Местный или городской?
— Я рос на севере штата Нью-Йорк. Переехал сюда после колледжа.
— Ну, просто ты такой утонченный и элегантный. Именно тот тип мужчин, с которыми мама постоянно пытается меня свести. Она сожрет тебя живьем. Тетя тоже. Они бы провели с тобой плодотворный день.
Ее глаза светятся, словно выдумывают какой-то сценарий, где я приезжаю с ней домой на выходные, и она показывает меня друзьям и семье.
Этого не будет.
Не сейчас.
Никогда.
В кармане вибрирует телефон. Если бы мы были в пятизвездочном ресторане на настоящем свидании, то мог бы забыть об этом, но тот факт, что Саванна напротив меня делает селфи с губами, соблазнительно обхватившими трубочку, говорит, что она скорее всего не против, если я отвечу.
— Моя сестра с ума сойдет, когда увидит это. — Саванна сосредотачивается на своем телефоне, широко улыбаясь и печатая что-то с невероятной скоростью, пока ногти с французским маникюром стучат по стеклу экрана.
Вытаскиваю телефон, смотря на вспыхнувшее имя на экране, которое на секунду отправляет сердце к горлу. Я не видел это имя несколько лет и хранил его там специально для этого момента.
Магнолия Грэнтэм.
Саванна откладывает телефон и возвращает внимание обратно ко мне. Теперь я не могу ответить на звонок, и даже если бы мог, то не собираюсь говорить с ней, поскольку занят клиенткой. Сбрасываю звонок и засовываю телефон обратно в карман.
К тому же, не знаю, что сказал бы ей в данный момент. Я поцеловал ее. Рассказал ей о своих чувствах. И она подтвердила, что не хочет иметь со мной ничего общего.
Это забавно. Долгие годы я мечтал, чтобы мяч был у меня. Теперь, когда это так, не уверен, что вообще с ним делать.
Для этого мне нужна свежая голова.
ГЛАВА 11
МАГНОЛИЯ ГРЭНТЭМ
— Итак, что думаете? — Я закрываю дверь особняка в Трибеке и поворачиваюсь к клиенту средних лет — недавно разведенному мужчине, который, судя по виду его джинсов с заклепками, ирокезу и стильной футболке, несомненно переживающему кризис возраста.
— Неплохо. — Он проводит рукой по подбородку, затем пальцами опускается по бокам рта и прослеживает контуры педантично ухоженной козлиной бородки. — Но хотел бы увидеть еще несколько. Мне нужно как минимум три спальни. Я забираю детей каждые выходные.