Читать интересную книгу Пресвятая Дева Одиночества - Марсела Серрано

— Вы ведь знали Глорию, ее прежнего секретаря?

Глаза Аны Марии как-то странно блеснули, и я это отметила, но тогда не придала значения.

— Конечно, ведь она здесь работала.

— А вам известно, почему ее уволили?

— Нет. Все, что связано с работой жены моего отца, меня совершенно не интересует.

Ну что ж, не буду настаивать.

— А почему вы не спрашиваете, когда именно все изменилось, вам ведь хочется знать, верно? Так вот, это случилось после Гватемалы. Она будто переселилась в другой мир. Одно из моих последних воспоминаний о Кармен — полдень, мы с ней на террасе пьем аперитив, она просматривает папку с корреспонденцией, вдруг резко ее захлопывает и замирает, уставившись в пустоту. «Что случилось, Кармен?»— спрашиваю я. «Мне надоело!»— отвечает она. «Что надоело?» Она мгновение колеблется и говорит: «Все! Абсолютно все!», так жестко, решительно. Когда я думаю о ней, почему-то всегда вспоминаю именно этот момент.

— Что вы имели в виду, когда упомянули Гватемалу?

— А вы не знаете?

— Нет.

— Вы ведь беседовали с Джилл?

— Да, но она ничего об этом не говорила.

Ана Мария Рохас явно наслаждается произведенным впечатлением, даже щеки у нее зарделись. Пусть это довольно подленькое чувство, и все же как приятно ощутить превосходство над собеседником, обладающим меньшей, чем ты, информацией.

— Мне не следует об этом рассказывать, история касается только их. Поговорите с Джилл…— Она умолкла. — Могу я еще быть вам чем-нибудь полезной, сеньора Альвальяй? — В ее голосе звучат непонятно откуда взявшаяся усталость и желание побыстрее от меня избавиться.

— Всего один вопрос, сеньорита Рохас: как вы полагаете, чтб могло произойти с женой вашего отца? — Я нарочно подчеркнула последние слова, потому что хочет она этого или нет, но Томас Рохас женат на К.Л.Авиле.

Ее зеленые глаза вспыхнули, как две звезды, которым наконец-то удалось пробиться сквозь ночной туман.

— У нас у каждого есть своя теория на этот счет. Хотите знать мою? Я думаю, Кармен сбежала.

Я постаралась придать лицу самое невозмутимое выражение, на какое только была способна, потому что она явно хотела меня поразить, вывести из равновесия.

— На чем основывается ваша теория?

— Видите ли, она может показаться безосновательной, потому что Кармен была совершенно беспомощна. Правда-правда, она ничего не смыслила во всяких практических вещах, и это делает мое предположение достаточно шатким. Она даже не умела водить машину, представляете, женщина в конце двадцатого века не имеет водительских прав! И еще она была трусихой. При виде капли крови тут же убегала. Не спрашивайте, как ей удалось это осуществить, потому что я все равно не смогу ответить. Но так или иначе, она это сделала. Ее жизнь до чертиков ей надоела, а средства и воображение, чтобы выдумать другую, у нее были. В конце концов, она ведь писательница, верно?

Если бы я была полицейским агентом, а К.Л.Авила — объектом слежки, я бы постаралась выяснить три вещи: ее привычки, слабости и контакты. Я располагаю огромным количеством газетных и журнальных вырезок, пятью романами, несколькими видеокассетами и свидетельствами самых близких ей людей. Казалось бы, пора разобраться в ее личности, однако что-то мне мешает, что-то ускользает, а что— не пойму. Какие кошмары ее мучили? Чего она добивалась?

Пока автобус вез меня по проспекту Апокиндо в сторону Провиденсии, я без конца прокручивала в голове конец разговора с Аной Марией Рохас, и вдруг в памяти возник эпизод из прочитанного ночью последнего романа КЛ.Авилы «Странный мир».

Все события с участием Памелы Хоторн всегда происходят в реальных местах, имеющих вполне определенные названия, и никогда— в каком-то непонятном городе или, допустим, в неизвестном провинциальном поселке. Мало того, места, где разворачивается действие, автобиографичны: Индия, Мексика, Сантьяго, Ки-Уэст, Сан-Франциско. Перебирая их, я задаюсь неизбежным, хотя и наивным вопросом: а насколько вообще автобиографично то, что мы, простые смертные, читаем в романах? Какую часть себя, собственной жизни переносит тот или иной автор в свой текст? Конечно, подобные вопросы обычно приходят в голову недостаточно искушенным читателям, которым доступен лишь первый, поверхностный слой произведения, и хотя я, черт возьми, не считаю себя неискушенной, однако меня интересует то же самое. Какой степенью изобретательности и воображения я готова наделить предмет своего расследования?

Героиня К.Л.Авилы— частный детектив, расследующий преступления. Имеет она с ней что-нибудь общее? Ответ, казалось бы, очевиден: по всей видимости, нет. Тем не менее это ее alter ego, голос, которого она сама лишена. Где граница между мисс Хоторн и К.Л.Авилой? Где проходит стена, разделяющая их? Кто чья жертва в борьбе, которую они ведут?

В последнем романе мисс Хоторн попадает в Таиланд, преследуя одного англичанина, оборотистого предпринимателя, который «умыкнул» свою дочь у некоего сомнительного рокера и теперь, припугнув, держит взаперти в элегантнейшем отеле Бангкока. Речь идет ни больше ни меньше как об отеле «Орьенталь» на берегу реки Чао-Прая, самом красивом, старом и дорогом в городе и одном из лучших в мире, что вызывает ироничный комментарий Памелы по поводу того, что не всем похищенным выпадает такое везение. В тот вечер мисс Хоторн нанесла обязательный для всех иностранцев визит в магазин шелковых тканей «Джим Томпсон» в центре столицы, где до сих пор сохранился дух английской утонченности, где ткани, как в старые времена, выставлены в больших рулонах, намотанных на деревянные цилиндры, либо в строгом порядке разложены на полках. За ужином в одном из ресторанов отеля предприниматель, который, похоже, пытается соблазнить Памелу, рассказывает ей историю Джима Томпсона и объясняет, что это не просто торговая марка, как она считает, а человек из плоти и крови, англичанин, много лет проживший в Таиланде и открывший этот прекрасный магазин.

Джим Томпсон действительно жил в Бангкоке, как и многие другие англичане в послевоенные годы. Торговля шелком приносила ему неплохой доход, и все шло прекрасно. Но, как выяснилось, он — эта сторона его жизни мало известна — долгие годы сотрудничал с британской разведкой, оказав ей значительные услуги во времена Второй мировой войны, когда японцы развернули наступление в Азии, а позже, говорят, продолжил сотрудничество с американцами. И вот в один прекрасный день друзья пригласили его провести выходные где-то в Малайзии. Он долго колебался, но в конце концов принял приглашение. В аэропорту возникла проблема: у него не оказалось с собой сертификата о прививке, необходимого для пересечения границы. Каким-то образом он все-таки сел в самолет, прибыл в Малайзию и остановился у своих друзей в фешенебельном закрытом кондоминиуме, расположенном внутри огромного поля для гольфа. Обедали все вместе, причем рассказчик специально подчеркнул, что трапеза прошла очень спокойно. Потом все пошли отдохнуть, а Томпсон остался в гостиной, открытые двери которой выходили на террасу; за террасой расстилался зеленый ковер гольф-клуба. Вернувшись, друзья не обнаружили Джима Томпсона. Двери гостиной были по-прежнему открыты, книга, которая была у него в руках, когда они видели его в последний раз, лежала на кресле. И при этом никаких следов борьбы, все оставалось на своих местах. Его не обнаружили ни в этот день, ни на следующий… Он исчез навсегда.

Исчез навсегда, повторил рассказчик, наслаждаясь эффектом, который его слова произвели на мисс Хоторн. Друзья терялись в догадках, искали следы дикого зверя, сожравшего его, благо подобные вещи в этих местах случаются, или каких-то неведомых похитителей. Однако дом расположен так, что никто не может войти в него незамеченным или хотя бы не оставив следов на газоне. Также трудно было предположить, что Томпсон задумал это заранее, поскольку он до последней минуты не знал, полетит или нет в Малайзию, и отсутствие сертификата — тому доказательство. Ко всему вышесказанному нужно добавить следующее: так как Джим Томпсон работал на союзников, в его поисках, кроме полицейских Таиланда и Малайзии, участвовали британцы и американцы. Это была гигантская операция, никого никогда не искали так, как его. Рассказчика больше всего удивляло, что человек исчез, не оставив ни единого следа: обычно что-нибудь да остается. Его состояние было в целости и сохранности, никто на него не покушался. Предприниматель и Памела провели всю ночь, обсуждая это дело и строя разные предположения, поскольку в ее дотошном сыщицком уме не укладывалось, как это загадка может не иметь решения, а человек— пропасть раз и навсегда. Жив он или мертв? Если мертв, то где труп? Или его похитили? А может, он исчез по собственной воле? И как распорядился потом своей жизнью?

Весь остаток романа Памела Хоторн, вроде меня, задает себе одни и те же вполне логичные вопросы, и я, уцепившись за ниточку ее рассуждений, постепенно нащупываю свою. А еще переписываю в блокнот эпиграф к роману, в котором угадывается не только его смысл, но и несомненные мексиканские истоки: