и они.
Себастьян дрожит: «А может, на него кто-то напал? И вдруг они ещё где-то рядом?»
Я кладу руки ему на плечи и закрываю глаза, пытаясь услышать какой-нибудь отзвук другого человеческого сознания поблизости: «Здесь больше никого нет. Если бы здесь кто-то был, я бы услышала их мысли».
Он вроде бы немножко успокаивается: «Всё равно лучше поскорее уходить отсюда. На случай, если они решат вернуться».
Я оглядываюсь на человека на полянке. Он кое-как поднялся на ноги и теперь, спотыкаясь, ходит туда-сюда. Я знаю, что Себастьян прав, но всё равно мне почему-то хочется помочь этому человеку. Мы его не знаем, и мы не можем исключить, что это ловушка, в которую нас пытаются заманить. Судя по его мыслям, он на самом деле в замешательстве, но есть в этом что-то такое, что мне никак не удаётся уловить.
Однако я чувствую, что просто уйти будет неправильно: «Я попробую с ним поговорить. Это займёт совсем немного времени».
«Симона, нет!»
Я снова поворачиваюсь к полянке и на этот раз выхожу из кустов. Мужчина пятится от меня.
– Кто… кто ты? – Его голос срывается. Он вытягивает перед собой руки и смотрит сначала на них, потом на меня. – Кто я?
Я слышу мысли Себастьяна, который прячется в кустах и не решается обнаружить себя.
– Я Симона. Но я не знаю, кто вы. Мы… Я услышала ваш голос, когда шла по тропинке. С вами всё в порядке?
– Где мы? – Он подходит ближе, хотя по-прежнему нетвёрдо стоит на ногах.
Я сдвигаю брови:
– Если честно, точно не знаю. Где-то в Парилле. Где-то недалеко тут есть гостиница и таверна… – я замолкаю, осознав, что от моих слов мало толку. Я не хочу запутать его ещё больше.
Я отваживаюсь оглянуться на Себастьяна, и тут вдруг мужчина бросается вперёд и хватает меня за плечи:
– Что произошло? Где я? Скажи мне! Пожалуйста, скажи мне!
Я пытаюсь отбиться, но руками он владеет намного лучше, чем ногами. Отчаяние загораживает мысли этого человека – вопросы, на которые я не могу ответить.
– Отпусти её! – Себастьян вылетает из кустов, размахивая сумкой. Человек вздрагивает от неожиданности, его хватка ослабевает, и мне удаётся высвободиться. Себастьян хватает меня за руку, мы бросаемся обратно в кусты и бежим так, будто за нами гонится смерть.
«Я говорил тебе, что с ним опасно разговаривать!»
Я вся дрожу. Я не уверена, что этот человек сам по себе опасен, но с ним определённо приключилось что-то плохое. Я не хочу оставаться здесь слишком долго, чтобы и нас постигла та же участь.
Вместе мы бежим обратно к тропинке: безопаснее оставаться в лесу, где люди нас не найдут, пока не выйдем к какому-нибудь населённому пункту, например, к деревне, чтобы можно было укрыться, или даже лучше к нашему месту назначения – к Архивам Париллы.
Вдруг я обо что-то спотыкаюсь и лечу в папоротники. У меня из лёгких вышибает весь воздух. Какое-то время я просто сижу в траве, в такой же беспомощности, как человек на полянке.
Себастьян помогает мне подняться, и я отряхиваю платье. Он пытается пошутить, но всё равно не может выдавить улыбку.
– Что я говорил тебе про твои грёзы наяву?
Мне удаётся рассмеяться, хотя у меня и болит бок.
– Не грезить, когда я гуляю. – Подол моего платья порван и испачкан травой и землёй. – По крайней мере, папоротники оказались мягкими.
Себастьян зевает:
– Думаешь, мы набредём на какой-нибудь городок до ночи?
Я качаю головой:
– Сомневаюсь. Сегодня нам, наверное, придётся спать в лесу.
Если бы мы были рядом с деревней, я бы уже это почувствовала.
У Себастьяна подавленный вид. Я успела забыть, что он терпеть не может спать на улице. Когда мы жили у леди и его отправляли в рейды, у него не было выбора. Возвращался он всегда измотанным, потому что едва мог спать из-за страха темноты и того, что может в ней таиться.
А я не боюсь. Как-то раз леди заставила меня успокаивать медведя, когда мы по её приказу были на вылазке. Я убедила его уйти из лагеря, подальше от наших припасов. Тогда это было жутко, но сейчас я знаю, что это выполнимо. И что смогу сделать это снова, если придётся. Ну, если только сначала успею немного вздремнуть.
– Давай пойдём дальше, посмотрим, что нам встретится.
Мы продолжаем идти, но наши ноги становятся всё более вялыми.
Темнота начинает опускаться на лес, и с ней приходят новые пейзажи и новые звуки. Между деревьев мелькают светлячки, точно звёздочки, слетевшие на землю. В густой траве шуршат и стрекочут сверчки, а от редких уханий сов Себастьян каждый раз вздрагивает. Несколько месяцев назад сова вспорола ему щёку, и остался шрам. Обидно, что леди не успела залечить его с помощью целительной магии – до того, как лишилась своих сил.
Мы идём вперёд, пока не находим новую поляну – на этот раз без странных потерянных мужчин. Дальше мы сегодня уже не уйдём. Мы достаём из сумок плащи, расстилаем их на траве и падаем на них – бок о бок, под ночным небом.
Себастьян ёрзает и ворочается до тех пор, пока я не направляю ему в голову мысли о тепле и безопасности в закрытом доме с ревущим очагом. Скоро его дыхание становится ровным и размеренным, и тогда я позволяю снам унести и меня тоже.
Глава шестая
Когда на следующее утро мы просыпаемся – с листьями в волосах и болью в шее, – всё вокруг выглядит как-то странно. Деревья всё те же, как и тихие беспокойные мысли маленьких животных, которые с утра идут по своим делам. Но тропы больше нет – нет проторённого пути дальше. Я даже не понимаю, с какой стороны мы пришли вчера вечером.
Мы заблудились.
Мой желудок громко урчит, и Себастьян поглядывает на меня. Я не ела с тех пор, как мы сбежали вчера днём из таверны.
«Я боюсь», – сообщает он.
Я тоже, но если скажу ему, лучше не будет. Меня так и подмывает просто броситься бежать очертя голову куда глаза глядят, но я подавляю это дикое желание и остаюсь на месте.
– Думаю, мы плохо сориентировались, – говорю я, стараясь сохранять непринуждённую интонацию. Но голос всё равно дрожит, и Себастьяна передёргивает.
Я пожимаю плечами:
– Я на это надеюсь. – Страх вгрызается мне в живот, заставляя как можно быстрее собрать наши скромные пожитки и отправиться дальше.
Пока мы идём, я вспоминаю времена, когда путешествовала вместе с людьми леди Эшлинг.