– Хороший ход, – похвалил Жюст, не отрывая от герцога пристального взгляда.
– Устроиться на службу к Ковентеджу?
– Нет, сказать, что вы живете в Эвендейле.
– Попробуйте доказать, что я лгу.
– Вы не хуже меня знаете, что Раймонд Ковентедж сейчас далеко, к тому же оплакивает недавно почившую от лихорадки супругу. А поскольку отношения Левансии с Эвендейлом и до Смуты были весьма гм… натянутые, проверить ваши слова нам вряд ли удастся.
– В таком случае, вам придется верить мне на слово.
– Или не верить. Как вы попали в наши края?
– Я ведь уже говорил: порталом.
Дайон отлично знал, что подобные повторы – нормальная практика при ведении допроса. Застань человека врасплох, поймай на ошибке – и можно считать словесный поединок выигранным.
– Зачем вам понадобился портал?
– И это я тоже уже говорил. Визит к даме.
– Да-да, я помню. Вы сказали, что это Мод Уиллкок? Которая из двух?
Дайон изобразил утомленный вздох. Впрочем, принять усталый вид было совсем несложно.
– Ни одна из них, как вы правильно заметили.
– Но вы же сказали…
Герцог выставил ладонь, обрывая допрашивающего на полуслове:
– Я сказал, что дама замужем. Как вы понимаете, называть ее настоящее имя я не собирался и не собираюсь.
– Думаете, мы на короткой ноге с ее мужем и можем разрушить семью?
– Думаю, что знакомство с вами будет для нее намного более опасным, чем гнев обманутого мужа.
– Неужели?
– Именно, – Дайон чуть наклонил голову. – В любом случае речь идет о даме, так что компромиссов не будет.
– Это говорит человек, который совсем недавно силой тащил женщину в кусты? – хмыкнул Жюст.
– Спрашивает человек, которому привычнее тащить в кусты мужчин? – парировал Дайон, демонстрируя связанные руки.
И снова знания расходились с делом. Он отлично понимал, что следовало держаться более сдержанно, но отказать себе в удовольствии от едкого ответа не смог.
На лице Жюста заиграли желваки, взгляд стал ледяным.
– Советую вам тщательнее следить за словами, – процедил он. – Ваша жизнь по-прежнему висит на волоске, и это не пустая угроза. Не боитесь, что если я по-настоящему рассержусь, то попросту прикажу вздернуть вас на ветке?
– Не боюсь. – Дайон постарался придать своему голосу спокойствие, которого не испытывал. – Я неплохо разбираюсь в людях. Если вы прикажете меня повесить, это будет сделано ради безопасности ваших людей, а не из мелкой мести. Но на этот случай могу сказать одно: убейте меня – и вы проиграете. Все и навсегда.
– Не слишком ли много вы на себя берете? – осведомился, скривив губы, Жюст.
По лицу герцога скользнула мимолетная улыбка.
– Вы даже не представляете, насколько я точен в своих определениях.
Его оппонент собирался сказать что-то еще, скорее всего, оспорить смелое заявление допрашиваемого, но тут в палатку вбежал мужчина из лагеря, которого герцог прежде видел лишь мельком.
– Жюст, прибыл гонец из отряда Денизы Арсе! Говорит, срочные новости!
Стул с грохотом полетел на землю. Дайон вскочил, с тревогой взирая на вошедших:
– Что с ней?
– С кем? – не понял вошедший.
– С Денизой Арсе!
Видимо, в его интонациях было столько волнения и одновременно напора, что партизану не пришло в голову придержать ответ при себе.
– Есть сведения, что герцога собираются везти в город! Теперь Руаж планирует напасть на карету, чтобы его освободить.
– Молчать! – опомнился Жюст.
Партизан спохватился и затравленно посмотрел на хмурившегося пленника.
Дайон не обратил на это внимания, пытаясь понять, откуда поступила информация. Он был совершенно уверен, что за два года заточения его ни разу не выводили за пределы замка. В разные периоды – небольшая тюремная камера в подземелье либо покои в башне с зарешеченным окном. Та же камера, только более комфортная. Иногда юному герцогу дозволялось гулять во внутреннем дворе под неусыпным взором многочисленной охраны. Вот, пожалуй и все его перемещения.
Некстати вспомнились ледяные глаза ле Бриенна. И его бесконечные: «Подпишите, герцог! Это – на благо ваших поданных…» Голос звучал в мозгу так явно, что Дайона бросило в холодный пот. Усилием воли он взял себя в руки и взглянул на притихших повстанцев, напряженно следящих за пленником.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Это – ловушка! – безапелляционно заявил он.
– Неужели? – сразу же усомнился Жюст.
– Подумайте сами, – раздраженно бросил Дайон. – С чего вдруг кому-то понадобилось перевозить герцога?
– Да кто его знает? – Партизан пожал плечами. – Может, показать ему что-то хотят.
– Что? – криво усмехнулся Дайон. – Красивый закат?
– Виселицу. Вчера на площади повесили троих наших, – Жюст скрестил руки на груди. – Возможно, мальчика хотят запугать.
– Да он и так напуган! – возразил Дайон. – Сидит в камере и трясется, как осиновый лист.
– Не смейте так говорить!
Кто-то бросился на герцога, едва не свалив его с ног.
– Мэтью, назад! – приказал Жюст, оттаскивая своего человека. – Если хочешь оставаться моим секретарем, будь добр вести себя сдержаннее! А ты запомни: таких слов я больше слышать не желаю, – жестко обратился он к пленнику. – Надеюсь, мы поняли друг друга?
– Вполне, – процедил герцог.
Мэтью снова замер у порога, опустил голову, но все равно зло сверкал глазами из-под длинной челки.
– Как это благородно: бить человека, у которого связаны руки, – криво усмехнулся Дайон, дождался, пока парень покраснеет и повернулся к остальным. – Послушайте, мне все равно, разделяете вы мое мнение о герцоге Левансийском или нет, но его никуда не повезут. Это – ловушка, и вы должны предупредить Денизу!
– Кого?
– Руажа. Или кто там за главного, – отозвался герцог, понимая, что едва не выдал себя.
– Что скажешь, Жюст? – подал голос партизан.
– Что нам не стоит обсуждать наши планы при посторонних, – отозвался тот, все еще разглядывая герцога. – Мэтью, прикажи, чтобы пленника увели!
Сколь ни сильно было его желание остаться, Дайону пришлось вернуться в камеру. Он с трудом дождался, пока конвоиры уйдут, а потом напускное спокойствие слетело с него, как не бывало. Герцог заметался по небольшому пространству, словно зверь в клетке.
Больше всего удручала неизвестность. За любую, самую незначительную новость о сестре Дайон отдал бы сейчас целое состояние.
Но состояния у него в данный момент, увы, не было, как не было и ни малейшей возможности узнать, что в итоге решили повстанцы. Оставалось лишь уповать на благоразумие Денизы. Дожила же она, в конце концов, до свадьбы с Ковентеджем.
На этих мыслях Дайон заставил себя успокоиться. Если он хочет вернуться обратно, в свое время, ему нужно сохранять хладнокровие. В конце концов, самообладание герцога Левансийского стало притчей во языцех.
Дайон горько усмехнулся. За последний день он вел себя настолько несдержанно и неблагоразумно, что, даже если слухи об этом дне не угаснут за девять лет, никто не поверит, что именно герцог Левансийский был в плену у повстанцев.
Он выдохнул и медленно опустился на землю, прижался спиной к пружинистым стенам своей тюрьмы. Следовало как следует обдумать допрос. Вспомнить каждую деталь, каждое произнесенное слово, мимику Жюста, его жесты. Составить приблизительный психологический портрет здешнего командира герцогу, пожалуй, уже удалось. Но мысли путались, то и дело перескакивая то на сестру, то на невероятность всего происходящего. А вскоре стало и вовсе не до размышлений.
Лагерь гудел. Мужчины, женщины и подростки сновали туда-сюда. Передавали друг другу веревки и фляги, застегивали куртки, проверяли арбалеты, с премерзким звуком подтачивали лезвия кинжалов. Перекидывались на бегу короткими фразами. И в один прекрасный момент до слуха Дайона долетели слова:
– С отрядом Руажа встречаемся у развилки!
Дайон мысленно застонал. Идиоты, они не поверили его словам. Впрочем, он бы и сам не стал доверять непонятному незнакомцу, вывалившемуся из портала. Но он как минимум приказал бы Ферранту проверить сведения. Герцог обреченно посмотрел на связанные руки. На всякий случай дернул ими в надежде ослабить путы. Края ремня больно впились в кожу, но Дайон заметил, что между запястьями образовался просвет. Стиснув зубы, он, невзирая на боль, вновь и вновь пытался развести руки, но ремни оказались очень крепкими.