Алгебра Слова
Студия
Глава 1
Высокий, бритый наголо, мужчина сидел на тротуаре, вытянув ноги. Его светло-синие глаза оттенялись белоснежной рубашкой. Расстегнутый пиджак делового костюма не скрывал физически развитой фигуры. Сделав несколько глотков крепкого напитка из небольшой стеклянной банки, он приложил тыльную сторону ладони к губам, и перевел дыхание.
– Семеныч! Ты вышел в народ? – двое мужчин, шедших по улице, остановились около него.
– Скорее сел. Деньги потеряли, теперь сидим и побираемся. Банкоматов нет нигде, – то ли в шутку, то ли всерьез ответил он своим коллегам, так и не поднявшись с тротуара, и отпил еще из банки. Взгляд его слегка прищуренных от солнца глаз был спокоен.
– Ну веселитесь, народные герои, мы скоро улетаем, – весело расхохотался один из подошедших, приняв все это за бесшабашную шутку. Поочередно пожав Семенычу руку в знак прощания, мужчины ушли в сторону гостиницы. Семеныч проводил их взглядом.
– Почему ты у них денег не попросил? – глядя им вслед, виновато поинтересовалась стройная девушка, которая стояла рядом с Семенычем. Ее чуть вьющиеся длинные каштановые волосы рассыпались по плечам, тонкие пальцы в волнении схлестнулись и сжались, хрустнув косточками.
– Да зачем? Мне и так хорошо. Начинаем новую жизнь с нуля, с камня, так сказать. С твоей помощью, – ответил Семеныч и незаметно скользнул рукой во внутренний карман пиджака. Нащупав там банковскую карточку, он успокоился окончательно, беззаботно посмотрев на девушку: – Добро пожало!
…Провинциальный городок, куда Семеныч приехал в командировку, утопал в зелени. Особенно ее оттенки были приятны глазу во время заката. Казалось, что зеленый цвет в природе существует чуть ли не в тысячах различных вариациях.
Семеныч после деловой встречи направлялся в отель, где они остановились. Оставив Ее утром одну в номере, Семеныч выложил из бумажника имеющиеся наличные, чтобы Она могла днем побродить по магазинам и развлечь себя, как это делают все нормальные женщины.
После обеда, когда стали заказывать билеты на самолет обратно в Москву, оказалось, что кому-то двоим, из-за отсутствия билетов, придется на пару дней задержаться в этом городке на берегу почти высохшего Аральского моря.
«Отлично! Как же Она обрадуется тому, что я останусь с Ней еще на два дня, и мы сможем побродить по городу и побыть вволю вдвоем», – предвкушал Семеныч то, как преподнесет Ей свой сюрприз. Он торопился обратно в отель, потому что не мог Ей ни разу дозвониться за день, позабыв в утренней спешке свой телефон в номере.
Но непредвиденный подарок преподнесла Она в виде дневного визита в казино, где оставила не только деньги, но и карточки, паспорта и телефоны в качестве залога недостающей суммы, которую умудрилась проиграть. От офиса до отеля вела узкая, почти безлюдная улочка, где они гуляли вечерами, и на которой Семеныч сейчас и увидел Ее. Она терпеливо ждала его у железной оградки на тротуаре.
Его сюрприз был безнадежно испорчен, и Семеныч не стал сообщать Ей о том, что они остаются в городе на два дня.
«Пусть теперь переживает! – негодовал Семеныч, когда узнал подробности Ее времяпрепровождения. – Чтоб я еще раз Ее куда-нибудь с собой взял!»
Через несколько минут, глядя на Ее растерянное выражение лица, от злости и раздражения не осталось и следа. А после того, как Она притащила невесть откуда банку с домашним коньяком и горячую лепешку, Семеныч и вовсе оживился, неожиданно для самого себя: «А будь, что будет!»
Возвращаться в Москву, паутиной спешки и рутинных забот окутывающей каждого, Семенычу совсем не хотелось. Городок, где они остановились, пьянил свободой и спокойствием, кружил голову ночами, наполненными любовью, и не обременял работой, которая заключалась в эпизодических деловых встречах.
Закат в городе был стремительным, и с непривычки казался внезапным. День за несколько минут превращался в вечер, который тут же становился ночью. Солнце, словно сильно уставало и быстро уходило на покой. А вот рассвет, напротив, был ленивым и медлительным…
* * *– Какое добро? Что пожало? – Она с удивлением посмотрела на Семеныча, распахнув свои голубые глаза.
– Да любое добро! Всё пожало! – Семеныч рассмеялся. Потом резко поднялся и, взяв Ее за руку, потянул за собой. – Пойдем!
– Куда?
– Сейчас увидишь. Тут недалеко.
Семеныч, торопясь, тащил Ее за руку по извилистым улочкам, и вскоре они оказались у маленького домика с острой крышей и каменным забором с барельефом из переплетенных виноградных лоз и змей. Над дверью висела вывеска: «Добро пожало».
– Что за фантазия была у скульптора? – Она обернулась к Семенычу, ожидая ответа. – Добро пожало…
– Я же. Тебе. Говорил. Что пожало! – Семеныч посмотрел на Нее со странным оживлением, отрывисто обрывая фразы.
– Это «вать» отвалилось! – догадалась Она. – Ресторанчик, наверное, был когда-то. Смотри, дом старый, убогий, и широкое крыльцо давно прогнило.
– А сейчас узнаем.
Он отпустил Ее руку. Прошел к двери домика, зачем-то дернул за ручку, хотя рядом на скобах висел большой черный замок, не оставляющий сомнений в том, что в настоящее время посетителей не ждут, и хозяева отсутствуют.
– Я не хочу туда! Пойдем отсюда! – Она подошла к нему, и хотела снова взять его за руку, но Семеныч отмахнулся. Осмотревшись по сторонам, он прошел к ограде, подергал металлическую дугу, выпирающую из забора. Потом наклонился и вытащил из-под куста небольшой, слегка изогнутый кусок арматуры. Удовлетворенно улыбаясь и подбрасывая прут в руке, Семеныч вернулся к двери, и, высоко размахнувшись, со всей силы ударил прутом по скобе, на которой висел замок.
Она смотрела на Семеныча, не узнавая. У него даже движения стали иными. Он словно преобразился. В совсем другого человека. В человека, с которого сняли оковы… Или выпустили из тесного заточения… Или в человека, который неожиданно понял, что в мире для него нет ни законов, ни правил, ни противников, ни преград.
Она молча отступила в сторону.
Железная скоба не стала дожидаться второго удара, отскочила метра на три от двери и, обиженно звеня, закатилась под деревянную лавку. Следом отлетел замок, и дверь от удара слегка приоткрылась.
– Пожало, так пожало, – усмехнулся Семеныч, и, обернувшись к Ней, жестом пригласил, распахивая дверь. – Пойдем?
– Ты пьян! – крикнула Она.
– Пойдем, – повторил он.
– Иди! – заинтересованно наблюдая за ним, Она прислонилась к ограде, тряхнув упрямой челкой. – Иди, иди. Если тебе так надо.
Семеныч бросил на Нее быстрый, но внимательный взгляд. Глаза его неестественно блестели. Отбросив в сторону прут, он вошел в дом.
Как только Семеныч скрылся внутри, Она тут же вскарабкалась на забор, упираясь ногами в переплетенных змей, и спрыгнула во внутренний двор.
Сад темнел, сиротливо оставленный ушедшим за горизонт солнцем. С улицы дом казался заброшенным и не жилым, но присмотревшись, Она увидела неяркий свет, который сочился сквозь оконца, выходящие во двор, оставляя бледные пятна на траве.
«Странно, что в доме кто-то есть, – мелькнула мысль. – Ведь снаружи было заперто». Крадучись возле забора, Она медленно пошла навстречу свету.
* * *Пройдя темный коридор, Семеныч толкнул двухстворчатую резную дверь и оказался на пороге большой комнаты, освещаемой огнем из круглого камина. В помещении был длинный деревянный стол, за которым сидели мужчины в темных национальных одеждах, похожих на широкие халаты. На столе стояли высокие кувшины, глиняные чашки, большие пиалы, наполненные красным соусом, плоские тарелки с крупными кусками жареного мяса и овощами. Остро пахло перцем, мясом и вином.
Мужчины молчали. То ли они услышали шаги Семеныча чуть раньше и поэтому прервали беседу, то ли пауза возникла по другой причине. Появление Семеныча вряд ли могло быть ожидаемым, но сидящие за столом люди не выказали абсолютно никакого внешнего удивления. Один из них, сидящий в торце противоположного к входу краю стола, развернулся вполоборота, не взглянув на Семеныча:
– Здравствуй.
– Закурить не будет? – грубо спросил Семеныч. Его моментально разозлило невозмутимое и открытое приветствие.
– Нет, – ухмыльнулся в ответ мужчина. Волосы его тронула седина, смуглое лицо украшали мелкие морщины. На вид ему можно было дать немало лет, но стариком его назвать было нельзя. Что-то в нем оставалось от молодого охотника, которым он, вероятно, и был много лет назад. Он поднял на Семеныча удивительные, как синий ультрамарин, глаза, и вдруг неразборчиво крикнул что-то на незнакомом языке. Трое сидящих за столом мужчин, вскочив, схватили Семеныча, и, выкрутив ему за спиной руки, подтащили его к краю стола. Сметя стоявшую посуду, они пригнули голову Семеныча, прижав к столешнице.
«Седой» сказал что-то еще, но на этот раз еле слышно. Тогда один из державших Семеныча мужчин, выхватил из-под стола топор и без размаха хотел ударить им Семеныча по шее, точно намереваясь отсечь голову. Но мгновением ранее Семеныч, услышав «седого» и, уловив чутьем смутное движение за окном, дернул головой. Лезвие топора вонзилось в дерево, лишь немного задев подбородок по касательной. При ударе мужчины отпрянули. Воспользовавшись этим, Семеныч молниеносно потянул на себя край стола и резко опрокинул его на другую сторону. Под звон и грохот слетевшей посуды, Семеныч, сделав шаг в сторону, схватил острый тесак, лежавший на камине. Но тесак ему не понадобился: Семеныч увидел нацеленный на него карабин.