Вера Огнева
Меня зовут I-45
© Огнева В., 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
* * *
Артемию Дымову, без которого эта книга не появилась бы на свет.
Супругу – за безграничное терпение.
Друзьям и коллегам Татьяне Богатыревой, Марике Становой и Алексею Боблу – за неоценимую помощь в работе над романом.
И, разумеется, читателям за поддержку. Без вас литературный труд лишается смысла и цели.
I. Caligo
И долго я бежал по нити
И ждал: пахнет весна и свет.
Но воздух был все ядовитей
И гуще тьма… Вдруг нити – нет.
В. Брюсов «Нить Ариадны»Исход
– I-45!
I-45 вздрогнула. Вынула руки из перчаток, встроенных в отверстия над конвейерной лентой, и повернулась на голос. Поначалу различала только размытые силуэты цеховых манипуляторов, за которыми светлели квадраты окон.
Их перекрыла плотная тень.
– Послушай, ты пропустила еще три штуки. Сборщицы жалуются. Мастер сказал, что он тебя предупреждал.
Она похолодела. Увольнение. На этот раз не отделается простым выговором. В голову сразу полезли ненужные мысли про остаток на счете. Про последнюю упаковку соевого мяса, которая лежала дома. Про оторванный ремешок на ботинке. Она чинила его столько раз, что конец превратился в бахрому.
Бригадир придвинулся ближе – ткань спецовки коснулась руки. Запахло табаком и лапшой с обеда.
– Сорок Пятая, таковы правила. Мне очень жаль, – добавил он тише. – Ты же знаешь, сколько народа в очереди на место.
Знала, еще как. Успела выучить к восемнадцати годам. Кандидатов хватало и без слепых номеров. Кому нужны молодые инвалиды?
Машины продолжали грохать, выплевывая новые детали. Рядом безразлично шуршали перчатки соседки-сборщицы. Кисловатый фабричный воздух подхватывал звуки и уносил их куда-то под купол.
– Ты слышишь?
I-45 потянула маску с лица. Вышла заминка – волосы запутались на резинке; пришлось рвануть ее с треском. Больно получилось, но не это сейчас волновало. I-45 оттолкнулась от края стола, поднялась, задев бригадира плечом, и неверным шагом двинулась к выходу. От шока и ярости знобило.
Она представляла конец рабочего дня совсем не так.
* * *
Во тьме над головой взревел тяжеловоз.
I-45 вздрогнула и снова провалилась в грязь по щиколотку. «Через десять шагов поверните налево», – сообщили из наушника с программой-поводырем. Юпитер всемогущий, да эти десять шагов нужно было как-то пройти… Каждый день ходила одной дорогой и все равно забредала в канавы.
Она выбралась из рытвины, едва не оставив в ней ботинок. Землю вспахали сотни строительных машин. Они часто здесь ездили: мост расширяли в связи с проверкой из Сената. Дома под мостом сносили, жильцов экстренно выселяли. Всюду лежали осколки камней – I-45 чувствовала острые углы даже через подошвы. Спотыкалась об останки снесенных стен.
По трассе над головой с ревом пролетали автомобили. Слышались эхо уличного оповещения и близкие голоса гуляющих соседей. Журчала вонючая речка – сточные воды с верхних уровней. С богатых верхних уровней с виллами, театрами и парками. И храмом. Малая ходила туда с мамой, когда та была жива. Там пахло благовониями и красиво пели, а на ступенях шептали паломники.
Жаль, I-45 не могла его видеть – слабовидящая с детства. Денег на операцию требовалось много, не скопить даже за две жизни.
А теперь не осталось работы.
И дом собирались сносить.
Вспомнив об этом, I-45 тихо выругалась и сунула ключ в древний, как сама империя, замок. Толкнула дверь. Та отъехала в сторону, заскрипела песком на рельсе. Плохая защита, но хватало и ее – домушники обходили контейнеры под мостом стороной. Брать в них все равно было нечего, только клопы и мутировавшие тараканы, которые прогрызали банки с соевой лапшой. I-45 провела чуткими пальцами по стене, нащупала выключатель и вдавила кнопку.
Стало светлее, появились очертания предметов. Пахло сыростью и тиной.
– Я дома, – она сказала по привычке.
Только зябкое молчание в ответ.
I-45 поджала губы. Отыскав стол, она положила связку ключей. Опустилась на табурет и устало ссутулилась.
С некоторых пор она осталась одна, и это угнетало. Каждый вечер одно и то же: сумрак, грохот с автострады и почти-голод – по человеческому общению и натуральной еде, которую нельзя заварить, «просто долив воды» из кухонного модуля. Холодная пустота, как космос.
И вот именно тем зябким вечером ее осенило: она могла перебраться в центральные курии планеты.
На заводе поговаривали, что там хорошо платят.
Что там чисто, никаких болезней.
Что даже за сервисное обслуживание мусороуборочных роботов начисляют больше, чем некоторым патрициям Десятой курии.
Вдруг у нее получится там устроиться? Найти работу, накопить на операцию по восстановлению зрения… К тому же она знала пару диалектов и немного из межгалактического, – пускай на слух, но знала же. И была обучена манерам, принятым у патрициев. Мама научила; когда-то работала на вилле одного богача.
Как хотелось перестать экономить и перебиваться с лапши на воду! Хорошо одеваться, жить в настоящем доме – не обязательно большом, но чистом и светлом. С удобной кроватью.
И получить имя.
I-45 даже задохнулась. Вот уж действительно несбыточная мечта. Патриции имели по три, а то и по четыре имени: личное имя, имя отца, имя рода, прозвище. Считались порядочными, образованными людьми; могли голосовать, носить оружие и покупать землю. Истинные граждане Старой Земли и империи Нового Рима. Высшая каста, недосягаемая.
У самой I-45 не было даже прозвища. Просто Сорок Пятая. А как было бы здорово, назови ее кто-нибудь иначе…
Тем же вечером она собрала сумку, натянула лучшую майку и штаны. Нащупала ребристую поверхность чипа под кожей на запястье. Все необходимое на месте: голова, документы. И позитивное мышление, как учила мама. Нужно думать о хорошем, и хорошее непременно придет.
I-45 собралась с духом, закинула сумку на плечо и вышла в душную тьму под мостом.
Впереди ждала лишь удача.
* * *
Жар от сопла опалил ноги, и I-45 шагнула в сторону, судорожно вспоминая, что хотела сказать. Она ловила попутку битых полчаса, и эта машина была первой, которая остановилась. Темное пятно с тлеющими бело-желтыми точками. Шумное, даже воздух завибрировал.
– Куда едешь?
Мягкий голос, и это немного успокоило. Больше всего I-45 боялась, что к ней подъедет какой-нибудь пьяный номер на колымаге. А этот говорил правильно и спокойно. Должно быть, патриций.
– В центральную.
– Далековато, – донеслось из салона.
I-45 упала духом.
– Но я могу подвезти до Восьмой.
Вот это другое дело! Дверь поднялась – воздух у лица всколыхнулся, – и I-45 нырнула внутрь.
– Сумку кидай назад, – велел водитель.
Назад куда? Она обернулась и растерялась – перед глазами плыла непроглядная тьма. Так бы и раздумывала, что делать, но сумку выдрали из пальцев. Она тяжело упала где-то в той самой тьме, за пределами досягаемости.
– Вот так.
I-45 кивнула расплывчатым очертаниям водителя и сцепила холодеющие пальцы на коленях.
– Не забудь пристегнуться.
Этого она точно не могла сделать, о чем сообщила сразу же. Водитель удивленно хмыкнул, но все же перегнулся и притянул ее к креслу широкой лентой, наискось по груди.
Он пах лавандой, а рукава его рубашки оказались такими же мягкими, как голос.
– Тяжело путешествовать, когда ничего не видишь?
I-45 вздрогнула, когда машина набрала высоту и скорость вдавила в сиденье.
– Непросто, – снова кивнула, гадая, куда смотрит водитель. – Но я же не совсем слепая.
– Как так?
Машина резко повернула. Сорок Пятую качнуло, и она едва не ударилась головой о дверь.
– Например, тень вашу вижу. Как руками двигаете. – Она повернулась к окну. Наверху, над автострадой тянулись линии городского освещения. Четкие в сером месиве. Яркие и, казалось, бесконечные. – Цвет, свет…
Иногда чувствовала импульсы электронных приборов: блокнотов, панелей управления на заводе, имплантатов, вживленных в тела людей… Но об этом она предпочитала молчать. Не говорила даже родителям, когда те были живы.
Сумасшедших номеров забирали легионеры, а I-45 совсем не хотела иметь с ними дело.
– С детства такая?
– Ага.
Водитель хмыкнул:
– Но тебя же встретят?
– Нет, я сама по себе. – Она бодро улыбнулась в ответ на удивленный возглас. Не любила жалость. – Ничего, я привыкла.
В машине воцарилось молчание. Водитель приоткрыл окно. I-45 зажмурилась, когда в салон ворвался ветер и сдул волосы со лба. Мимо проносились автомобили, что-то гудело, как линии напряжения под мостом.