Дарья Донцова
Гадюка в сиропе
ГЛАВА 1
Я проснулась от того, что луч света пробежался по лицу. Ну надо же, забыла закрыть занавески, а окно моей спальни смотрит прямо на восток. Интересно, который час? Ясно, что семи сорока еще нет, потому что именно без двадцати восемь раздается омерзительный звон будильника, и приходится вскакивать, чтобы разбудить своих. Домашние ненавидят рано вставать и норовят поглубже зарыться в подушки, когда слышат крик: «Подъем!» Поэтому и будильник поставлен на такое странное время – 7.40. Дети вычислили, что 7.45 – уже поздно, а 7.30 – слишком рано. Можно еще десять минут сладко похрапеть.
Со вздохом я вытянула левую руку и принялась шарить на тумбочке, нащупывая крохотный складной «Кассио», подарок Кирюши на Новый год. Но вместо привычной полированной поверхности под пальцами была пустота, и я открыла глаза.
Перед моим взглядом возник огромный бело-голубой шкаф с позолотой, обои, смахивающие на шпалеры петергофских дворцов, и здоровенная фигура из мрамора – тучная дама, держащая в жирной руке абажур, у ее целлюлитных ног пристроилась крошечная каменная собачка…
Секунду я обалдело разглядывала этот «пейзаж», потом вспомнила вчерашние события и села. Я не дома, более того – какое-то время проведу тут, в чужой квартире. Впрочем, начну все по порядку.
Меня зовут Евлампия Романова, Евлампия Андреевна для тех, кто любит обращаться по отчеству. Живу я вместе со своей подругой Катей, по странному совпадению носящей ту же фамилию. Мы не родственницы и не имеем никакого отношения к царскому роду, просто очень близкие подруги. Родные сестры частенько не ладят между собой, деля родительское внимание. Нам выяснять отношения нет никакой причины.
Почему я, имея собственную квартиру и дачу, поселилась у Кати – особая история, вспоминать ее нет никакой необходимости. Просто раньше, до встречи с ней, я была замужем за богатым бизнесменом Михаилом и откликалась на имя Ефросинья, данное мне родителями. Но в один прекрасный момент устоявшийся уклад жизни рухнул. Михаил оказался уголовным преступником, убийцей, и сейчас отбывает срок в зоне где-то в Коми, точно не знаю, мы развелись, и никаких теплых чувств к бывшему супругу в моем сердце нет. Детей у меня никогда не было, впрочем, работы тоже. Любящие родители с детства готовили меня к артистической карьере. Я закончила сначала музыкальную школу, а потом консерваторию по классу арфы. Крайне «нужный» инструмент в современном мире – с ним даже не пойдешь подрабатывать лабухом в ресторан.
Ну представьте такую картину: какой-нибудь кабак или ночной клуб, а на сцене арфистка, вдохновенно нащипывающая жалобно стонущую арфу. Да разъяренные посетители зашвыряют исполнительницу куриными костями и столовыми приборами… Сборных концертов советских времен, когда на сцену вперемежку выходили оперные и эстрадные певцы, чтецы, танцоры, теперь нет. Малочисленные места в симфонических оркестрах давным-давно заняты, оставалось лишь заниматься сольными выступлениями. Но господь не дал мне таланта, отсыпав сверх всякой меры усидчивости и послушания. Играть на арфе я выучилась лишь благодаря редкой трудоспособности. Правда, гениальный Рихтер говорил: «Талант – это, конечно, хорошо, но у музыканта должен быть железный зад». У меня он, наверное, был чугунный. Во всяком случае, просиживала я за инструментом по шесть-восемь часов в день, но толку было чуть. Освоив техническую сторону вопроса, я не сумела ни разу поймать вдохновение. Пальцы автоматически перебирали струны, но душа в этом процессе не участвовала. Контакта с залом не возникало, успеха я не имела и бросила заниматься музицированием, выйдя замуж.
Кстати, родители дали мне имя Ефросинья, но, чтобы полностью порвать с прошлым, я решила называться Евлампией. Честно говоря, новое прозвание пришло на ум как-то сразу, может, следовало сначала подумать, рассудить и стать Таней, Машей или Леной. Но сделанного не воротишь, и я теперь вынуждена откликаться на… Лампу.
У Катюши я веду домашнее хозяйство: готовлю, убираю, стираю, воспитываю ее младшего сына Кирюшу и периодически гашу скандалы, которые устраивает его старший брат Сережка своей жене Юлечке. Еще в доме тучами роятся домашние животные: собаки, кошки, хомяки… и не менее многочисленные гости и родственники.
Многие женщины моментально бы заработали невроз, стоя день-деньской у плиты, а вечер у мойки с грязной посудой. Но я счастлива и искренне считаю мальчиков своими сыновьями. Да и занимаюсь ими больше, чем Катя, ей просто некогда. Она великолепный хирург, вдохновенно оперирующая щитовидную железу. Таких специалистов в России – раз, два и обчелся. Больные стоят к Романовой в очередь, приезжают не только из бывших союзных республик, но и из Германии, Франции, Италии. Хитрые иностранцы хорошо умеют считать деньги и понимают: мадам Романова сделает операцию первоклассно, а по затратам выйдет на порядок меньше, чем дома.
Катюша просто не способна отказать страждущим и порой проводит в день по три операции, частенько оставаясь потом в отделении до ночи.
Так что, когда я пришла в их безалаберный дом, там ели пельмени, сосиски и яичницу, а в качестве апофеоза кулинарии готовили в выходной суп «Кнорр». Но только не подумайте, что Катюша ленива, ей просто некогда… Поэтому хозяйство в этой семье стала вести я и распоряжаюсь всем – деньгами в первую очередь. У меня есть такая большая серая тетрадка, где я пытаюсь планировать траты. Ну, например. Приход – пять тысяч, расход – шесть. Как ни стараюсь, концы не хотят сходиться. Чего я только не предпринимала – делила деньги на кучки, каждую заворачивала в отдельную бумажку и писала сверху: «Еда с 7 по 14 февраля», «Питание с 15 по 22 февраля…». Но потом Кирюшка рвал брюки, у Сережки портилось зажигание в машине, Юлечке требовались колготки, а собаки, «удачно» наевшись отбросов у помойки, должны были пить левосульгин по цене двести рублей за три таблетки… Приходилось влезать в следующую неделю…
Поняв, что «кучкообразная» система не проходит, я применила «баночную». Купюры разложила по стеклянным емкостям из-под кофе и запрятала в разные места, наивно полагая, что, если процесс поиска денег затянется, они окажутся целее… В результате две тысячи рублей испарились вместе с банкой. Я перерыла шкафы, комод, диван, но так и не нашла столь надежно спрятанную «захоронку».
Вся моя жизнь – борьба за уменьшение расходов и увеличение доходов. Но в конце концов в этой битве я потерпела сокрушительную неудачу. Что только я не придумывала: меняла рубли на доллары, немецкие марки, а один раз даже на японские иены… но все равно через день-другой приходилось бежать вновь в обменный пункт и совершать обратные операции. Все это очень напоминало анекдот о голодных чукчах, которые вечером сеяли картошку, а утром ее выкапывали, потому что очень кушать хотели.
Правда, пару раз мне самой удалось заработать, но наш бюджет строился не на этих редких и случайных суммах. Впрочем, и Катюша, и Сережка, и Юлечка пытались принести побольше, но… Именно желание заработать хорошие деньги и привело к тому, что сейчас я тоскливо разглядываю чужую вульгарно-дорого обставленную комнату. Справедливости ради следует сказать, что у меня есть большая дача и коллекция картин русских живописцев. И то, и другое осталось в наследство от моих родителей. Но дачу в Алябьеве мы не собираемся продавать, там так чудесно всем жить летом, а о том, чтобы отнести на аукцион хоть одну из картин, не хочет слышать никто из моих домашних. Не мы собирали, не нам и продавать, останется детям и внукам.
Вчера, в понедельник, Катерина улетела в Майами. Американцы пригласили ее на год поработать в отделении, специализирующемся на операциях щитовидной железы. Оклад предложили такой, что она вначале решила, будто факс просто ошибся и припечатал лишние нули. Но телефонные разговоры развеяли ее сомнения.
Кирюшка, естественно, отправился вместе с матерью. Катюша, не желавшая расставаться с Сережкой и Юлей, поставила американцам условие: старшему сыну двадцать пять лет, но он вместе с женой тоже едет в Майами. Главный врач клиники настолько хотел заполучить классного специалиста, что моментально согласился и даже нашел Сережке работу в дизайнерском агентстве. Наверное, это оказалось непросто сделать, но принимающая сторона скорей всего привыкла к капризам великих хирургов. Во всяком случае, когда Катерина заявила, что собаки: мопсы Муля и Ада, стаффордширская терьерица Рейчел – и кошки Клаус и Семирамида тоже едут с ней, американцы не стали возражать, только попросили оформить ветеринарные свидетельства.
В понедельник я, обливаясь слезами, обнимала их у стойки таможенного контроля.
– Цирковые актеры? – поинтересовался пограничник, разглядывая клетки с животными.
Потом пластмассовые клетки погрузили на тележку, и Кирюшка поехал на паспортный контроль. Обернувшись, он крикнул:
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/7/7/6/9/8/177698.jpg)