Читать интересную книгу Гадюка в сиропе - Дарья Донцова

Так вот, я могу абсолютно авторитетно заявить: майор взяток не берет. А кто не верит, может приехать и полюбоваться на два его обтрепанных костюма и весьма поношенные ботинки… Кстати, и среди его коллег тоже нет сребролюбцев, работают ребята на совесть и страшно возмущаются, листая некоторые романы.

– Очень хочется этому Разумову по шее накостылять, – вздохнул как-то Володя, указывая на яркий томик. – Все-то у него сволочи. Что не сотрудник МВД, то дрянь.

– Не спорю, – влез в разговор другой майор, Слава Самоненко, – есть и такие, но ведь большинство работает честно. Представляешь, как нам обидно!

Я промолчала. До знакомства с ними я черпала свои знания о нашей доблестной милиции исключительно из детективной литературы, и, честно говоря, человек в синей форме не вызывал у меня ни уважения, ни восторга. И, только узнав Костина и Самоненко, я поняла, какие на самом деле бывают сотрудники правоохранительных органов.

Звонить нужно бы только Володе, но завтра ему исполняется сорок лет, круглая дата, почти юбилей. И мы сделали ему подарок – купили путевку в Объединенные Арабские Эмираты, причем на целых три недели. Март – месяц не самый приятный для отдыха, и начальство со спокойной душой отпустило майора, так что он как раз сейчас прилетел в Дубаи и, может, уже нежится на пляже и кадрит хорошеньких туристок, а я стою в чужой квартире возле трупа известного писателя и проклинаю тот час, когда Катюше пришла в голову идея об устройстве меня к этим людям.

Но ведь есть еще Слава Самоненко, он-то на работе.

– Господи! – взмолилась я, тыча дрожащим пальцем в кнопки. – Боже, сделай так, чтобы Славка сидел на месте…

То ли молитва помогла, то ли криминальная обстановка в городе разрядилась, но в трубке бодро прозвучало:

– Самоненко у аппарата.

– Славик, – зашептала я, чувствуя, как к горлу приближаются рыдания, – Славик, тут такое случилось!

Через час в квартире Разумова было полно народа. Кроме оперативной группы, явились еще съемочные бригады «Дорожного патруля» и «Криминальной хроники» и несколько молодых людей с диктофонами. И откуда только узнали! Впрочем, кончина Кондрата – лакомая тема для борзописцев всех сортов.

Славка прошел на кухню, окинул взглядом стройные ряды электроприборов и со вздохом пробормотал:

– Лампудель, можешь чайку сварганить или хозяйка не разрешит?

– Здесь хозяйка та, кто на кухне, – буркнула я и включила чайник. – Лене, то есть Елене Михайловне, все по фигу.

– Где она? – поинтересовался Слава.

Я пожала плечами:

– Сказала, что в тренажерный зал уехала, но мобильный все время сообщает: «Абонент отключен» или «Абонент временно недоступен».

– Где она занимается?

Я вновь пожала плечами:

– Вроде в ЦСКА, там клуб шейпинга. Во всяком случае, квитанции оттуда.

Тут в кухню вошел полный, неизвестный мне дядька и позвал Славку.

Лена явилась лишь вечером, около десяти. Труп Разумова унесли, я вымыла коридор. Ванечка, которому дали успокоительное, крепко спал. Лизе тоже накапали валокордина, и девочка лежала в кровати. Словом, в двадцать два часа в квартире стояла непривычная тишина.

Лена влетела в прихожую, напевая веселенький мотивчик, в руках у нее покачивались коробки с пирожными. Я вышла к двери, не зная, с чего начать рассказ.

Хозяйка повесила курточку и бодро спросила:

– Почему у нас могильная тишина? Где все?

Фраза прозвучала двусмысленно, и я, не удержавшись, ляпнула:

– Кондрата убили!

Лена разинула рот, потом хмыкнула:

– Кажется, до первого апреля еще месяц! Ну и шуточку у тебя, Лампа!

– Ты не понимаешь… – начала я и осеклась.

Странное дело, но мы с хозяйкой вдруг перешли на «ты», а до сих пор она меня иначе, как Евлампия Андреевна, не величала.

Следующий час мы сидели на кухне. Лена безостановочно курила сигареты, а я только удивлялась, глядя в ее побледневшее, но спокойное лицо. Честно говоря, я ожидала истерики, слез, обморока… Даже на всякий случай приготовила валокордин, нашатырный спирт и отыскала телефон их домашнего врача. Но Лена только смолила сигареты одну за другой и молча смотрела в темное окно. Наконец, очевидно, приняв какое-то решение, она отшвырнула пачку и сказала:

– Значит, так. Произошел жуткий, ужасный несчастный случай, и надо постараться, чтобы правда не попала в газеты. Ванька пока ничего не понимает, а когда станет старше? Представляешь, с таким грузом жить – убил родного отца. Мне никогда не нравилась их дурацкая игра в войну, все эти пистолеты… Давно знала, что они опасны… Лампа, ты можешь поговорить с этим Славой? Пусть сообщает журналюгам, что Кондрат покончил с собой. Я заплачу майору за молчание.

Я в изумлении уставилась на хозяйку.

– Но Кондрат…

– Кондрат… – раздраженно перебила меня Лена и налила себе полный стакан коньяка. – Кондрат всегда говорил, что писателя делает скандал. Чем громче орут газеты, тем больше тираж, вот пусть и получит свой последний скандал!

И она выпила залпом.

– Но для самоубийства нужна причина, – попробовала возразить я.

– Ха, – слегка заплетающимся языком пробормотала Лена. – Мне надо Ваньку спасать, а Кондрату уже без разницы. Как ты думаешь, согласится Анна Ивановна вдвоем с ним уехать на Кипр? У меня подруга там школьная. Вышла замуж за киприота, девочку родила.

– Не знаю, – ответила я. – Может, если хорошо заплатишь, хотя сейчас, наверное, с деньгами будет напряженка!

– Ерунда, – отмахнулась Лена. – Главное, Ваньку спрятать. На Кипр въезд без визы. Если няня согласится, утром их отправлю… Лизку в закрытую школу сдам, хватит, намучилась. Господи, знала бы ты, как мне было тяжело! Кондрат такой противный, эгоистичный, себялюбивый, капризный и по большей части просто невыносимый. Лизка – дрянь избалованная, вечное напоминание о прежней супруге! Гости дурацкие, гулянки, да я мечтаю спать ложиться в десять! Я жаворонок, а Кондрат сова! А его мерзкая манера ходить по дому в трусах? А отвратительные сигары? А любовь мыться в пять утра с воплем: «Лена, потри спину!» Боже, неужели все наконец кончилось? Продам эту дурацкую квартиру, куплю небольшую, трехкомнатную, нам с Ванькой хватит, и заживу припеваючи!

– Тебе придется работать, – только и сумела пролепетать я.

– Зачем? – изумилась Лена.

– Как, а деньги?

Вдова расхохоталась и вновь приложилась к коньяку.

– Да у меня столько средств, что на три жизни хватит, а в компьютере лежат двенадцать новых романов. Буду их продавать.

– Кому?

Она опять засмеялась:

– Наивняк ты, Лампа. У Кондрата раскрученное имя, его книги приносят дикие прибыли издателям. Да только скажу, что есть готовые детективы, – очередь выстроится! Я еще цены набивать стану. В «РОМО-Пресс» намекну, что «Альфаиздат» переговоры со мной ведет, а в «Альфаиздате» на «РОМО-Пресс» сошлюсь. Сразу гонорар и возрастет. Нет, с деньгами полный порядок. Да еще за квартиру выручу, джип его идиотский, на автобус похожий, мне не нужен, «Фольксвагеном» обойдусь.

– Значит, ты его совсем не любила, – промолвила я в растерянности.

Окончательно опьяневшая Лена срыгнула и громко произнесла:

– Я его ненавидела и думала, что этот ужас продлится еще много лет.

– Но ты же его ревновала!

– Вовсе нет. Просто не хотела, чтобы какая-нибудь баба увела его из-под носа. Охотниц на богатого муженька много, только деньги должны быть мои.

– Родная дочь Кондрата имеет право на часть наследства!

– Пожалуйста, – хмыкнула она. – Только деньги-то у меня наличными, про них никто и знать не знает. Романы на дискеты сброшу и спрячу. Что останется? Квартира и машина? Половина от всего – моя, а от второй части еще половина Ванина, а уж остаток Лизкин. Вот и помещу наглую девицу в закрытый интернат и буду из ее доли расходы отплачивать!

Я не нашлась, что возразить.

Утром, едва солнце выкатилось из-за горизонта, ко мне в комнату быстрым шагом вошла Лена.

– Извините, Евлампия Андреевна, – сухо и официально заявила хозяйка. – Понимаю, что бужу вас, но мне нужна ясность. Вы будете работать дальше?

Я только хлопала глазами спросонья, плохо понимая, что ей надо. Лена, очевидно, поняла мою заторможенность по-своему, потому что прибавила:

– Мы договаривались на тысячу долларов в месяц, но я буду платить полторы, если вы согласитесь жить здесь и избавите меня от хлопот о Лизе, квартире и готовке. Не бойтесь, толп гостей тут больше не будет.

– Вы вроде собирались продать квартиру, – робко заикнулась я, тоже переходя на «вы».

Лена сжала губы:

– Сие возможно лишь через полгода, только когда я войду в права наследства.

– Но вы хотели отдать Лизу в интернат!

– Девчонка пока останется тут! – рявкнула хозяйка и вылетела в коридор.

Недоумевая, что могло случиться ночью, я вылезла из-под одеяла и отправилась на кухню. Возле стола сиротливо валялся Ванин башмачок. Я подобрала его и понесла в детскую. Здесь меня ожидало неожиданное. Маленькая кроватка была аккуратно застелена, игрушки стояли на полочке.