озабоченно сморщила лобик и надула губки. — Я не знаю, как объяснить, — раздосадованно наклонила она голову вбок, почти переставая ластиться к древесине своим сиянием. — Эдвард не такой, как обычные люди или эльфы. Сначала твоя магия была совсем как у Эмилии. Красиво, но действительно не очень приятно, — девушка коротко стрельнула взглядом в сторону, кажется, задремавшей на стульчике чародейки. — С такой магией нельзя помочь расти нашим домикам, они от этого только замёрзнут. Но потом ты стал нашим другом. Настоящим. Что правда нас любит. И твоя магия хоть и оставалась холодной, но стала такой доброй и ласковой, что очень приятно, хотя холод мы не любим. А потом я тебе рассказала волшебное слово, и ты ушёл с Ариниль в лес за плохими волками. И там ты понял природу! — воодушевилась фея, мелко затрепетав крылышками от избытка чувств. — Стал друидом, и даже больше, чем друидом! У тебя стал совсем другой запах, и сияешь ты совсем иначе. Не как человек или эльф, а как мы, только о-о-очень сильно! И магия твоя сейчас такая мягкая-мягкая, приятная, родная, и холод в ней уже совсем-совсем не морозит, а как будто обнимает, гладит и заботится. Даже если это серый — злой холод, а не голубой. И тепло совсем не жжётся, а греет и щекочет. И золото не слепит, а красиво-красиво мигает. Нашим домикам твоя магия тоже нравится, и они с ней вырастут очень красивыми и удобными и будут приятно пахнуть, совсем как Эдвард!
— Оу… — постарался я максимально обтекаемо выразить свою реакцию на услышанное.
— Эдвард — сильный! — продолжила с важным видом главная фея. — Если тебе найти настоящего друида-учителя, то ты быстро станешь ещё сильнее и научишься пускать зов через траву, ветер и деревья, говоря всем-всем нашим сестрёнкам и братьям, что ты тут есть! И тогда не надо будет никого уговаривать — они сами прилетят и придут, чтобы жить рядом с таким друидом!
— Братьям? — уцепился я за интересное слово, хотя и остальное было интересно. Вроде бы у друидов в четвёртой части игры действительно был какой-то такой навык…
— Ну, лепреконам, — кивнула фея. — Только я не знаю, нужны они тебе с доброй волшебницей или нет — они лентяи! Бестолковые ещё! Гномы лучше работают, а хоббиты — готовят!
— М-м? — всё-таки потревожила Эмилию фея, сказав последние фразы слишком громко. — Что? Кто лентяи и бестолковые? — проморгавшись от дрёмы, обратилась к нам волшебница.
— Лепреконы! — с готовностью принялась просвещать очередного слушателя Тинкалиэнь. — Только и умеют, что танцевать, наряжаться и играть во всякие глупые игры на золото! Никогда ничего полезного не делают и не помогают!
— А при чём тут лепреконы? — не улавливала девушка. — У нас же нет лепреконов?
— Они придут к Эдварду, если он станет сильным друидом! — вклинилась в разговор Ласиэнь, как раз расчёсывающая волосы Эмилии.
— Да, прибегут, вредины!
— Или родятся…
— Опять будут приставать!
— И мусорить!
— И золото везде воровать! — зачастили остальные малышки.
— Постойте… Минутку! — подняла руки чародейка. — Я не понимаю. То есть я слышала, что у лепреконов есть горшки с золотом, но почему они должны родиться и у кого? — с глазами на пол-лица заводила взглядом по лицам фей девушка, не забывая и на меня глянуть, этак опасливо. Я, кстати, испытывал схожие чувства.
— Пройдохи они…
— Прощелыги…
— Жулики…
— Показушники…
— Только о себе и думают!
— Все замолчите! — притопнула пяточкой Тинкалиэнь. — Я! Я всё объясню! Не отвлекайтесь!
— Бу!
— Жадина!
— Нечестно! — заворчали остальные, но как-то так — для порядку, очень быстро стихнув и вернувшись к… наглаживанию домика, да. И причёсыванию Эмилии.
— Кхм! — поднеся кулачок к ротику, солидно откашлялась главная. — В общем, лепреконы — это наши братья. Крылышек у них нет, но они могут путешествовать особыми лесными тропами, которые очень короткие, поэтому они почти такие же быстрые, как и мы.
— То есть они — ваши мужчины? — предположил я.
— Ну да, только мы не дружим, — мотнула головой Тинкалиэнь. — И вместе не живём. Уже давны-ы-ым-давно!
— А как же вы… размножаетесь? — повторила свой вопрос, вот точно так же адресованный ещё нагам, Эмилия.
— А, это… Ну, когда хотим, тогда и заводим детей. Иногда рождаются не только феи, но и лепреконы, но они совсем не воспитываются и становятся такими же непутёвыми лодырями, как и остальные, поэтому, когда они подрастают, мы отдаём их братьям, или они сами уходят.
— А когда вы хотите завести детей, вы их находите?
— Нет! Необязательно! — активно замотала головой фея. — Это они к нам пристают, а нам не надо!..
Из дальнейшего диалога мы с Эмилией узнали следующее: да, когда-то давно лепреконы и феи были одним народом, где лепреконы — это мужские представители расы, а феи — женские. Но потом они поругались. Судя по описанию, скандал был на уровне: «Да ты только о себе и думаешь! Вечно пьянствуешь где-то с дружками своими! В доме ни одной полки не прибил! Твоё золото тебе важнее меня! Ты меня не понимаешь! Повеса! Разгильдяй!» и вот это вот всё, только в исполнении бессмертных магических существ. В смысле, убить-то их можно, но сами они от старости не умирают.
Короче, случился эпический скандал, переросший в общерасовую склоку тезисов «Все бабы — дуры!» с одной стороны и « Все мужики — козлы!» — с другой. Уж не знаю, насколько лепреконы реально соответствовали данному им описанию (мол, повесы, лентяи, и модный костюмчик им важнее жены, и копейки в дом не принесёт — всё себе, всё личное, и только на тусы с дружбанами ходит, а на семью и времени нет), но итог в любом случае был такой, что народ раскололся, и девочки послали мальчиков.
А дальше началась веселуха,