Освобождении? Эрве освободили? Алисон потрясение уставилась на Джафара.
— Эрве свободен? — хрипло прошептала она. Джафар ответил безразличным взглядом.
— Да. Его обменяли на двадцать четыре военнопленных еще на прошлой неделе.
— Но ты не сказал мне!
— Я сам узнал недавно. Лишь вчера мой сотник Фар-хат вернулся и привез хорошие новости.
Алисон тревожно нахмурилась.
— Значит, ты отпустишь и нас? — прерывающимся голосом пробормотала она.
Челюсти Джафара плотно сжались.
— Как я уже говорил раньше, ты останешься здесь, пока раны твоего дяди не затянутся.
— Он достаточно здоров, чтобы путешествовать!
— Совершенно верно, — согласился Оноре. — Конечно, вряд ли я смогу усидеть в седле, но вполне сумею проделать путь на носилках.
Алисон попыталась возразить, но Джафар решительно покачал головой.
— Мы поговорим об этом позже, Эхереш.
Это прозвучало недвусмысленным приказом сменить тему беседы, и Алисон поняла, что всякие споры бесполезны. Все вновь принялись за еду, но в душе и сердце Алисон царил такой хаос, что она не смогла проглотить ни кусочка.
Наконец разговор зашел о случившейся в горах трагедии, и собравшиеся стали обсуждать, как лучше покончить со львом-людоедом. Бен Хамади охотно описал берберские способы охоты на льва.
— Обычно охотники роют глубокую яму, прикрывают ее хворостом, привязывают к ближайшему дереву ягненка или козленка, а сами прячутся и наблюдают за тропой, по которой должен пройти лев. Иногда же несколько десятков людей окружают лежбище хищника, а потом медленно смыкают кольцо. Сначала загонщики с собаками и копьями выгоняют зверя из укрытия, а потом всадники нападают на него и расправляются.
— Не пойму, зачем все эти церемонии, — презрительно бросил Оноре. — Моя племянница охотилась на тигров в Индии всего лишь с ружьем.
Бен Хамади, заядлый охотник, с любопытством и недоверием поглядел на Алисон.
— Это правда?
Алисон рассеянно посмотрела на дядю. Однажды она собственноручно убила бенгальского тигра, но совсем не гордилась подобной победой над великолепным животным.
— Да, ваша светлость, это правда. У меня есть еще один дядя, путешественник и охотник, известный своей меткостью стрелок. Он многому научил меня.
Смуглое лицо Бен Хамади осветилось восхищением.
— Ни одна женщина моей страны не обладает таким мужеством и умением.
— Но мисс Викери не уроженка этой страны, — холодно заметил Джафар.
Алисон так хотелось выпалить, что женщинам его страны дано слишком мало возможностей и свободы, чтобы проявить мужество и умение, но вместо этого она скромно, как принято на Востоке, заметила:
— Мое умение ничтожно мало.
Однако халиф, по-видимому, был поражен этой вестью. Искоса, лукаво взглянув на хозяина, он вновь обратился к Алисон:
— Не хотите ли показать, на что способны, мадемуазель? Джафар эль-Салех, без сомнения, будет рад избавиться от чудовища, которое наводит страх на всю округу. Если вы убьете зверя, благодарность сайда скорее всего будет так велика, что он согласится дать вам свободу.
Алисон не верилось, что Джафар может пойти на подобное. Неужели он действительно освободит ее, если она прикончит людоеда?
Девушка вопросительно поглядела на Джафара. Тот сидел хмурый, настороженный, словно ястреб, высматривающий добычу, и Алисон не удивилась, услышав отказ.
— Я не могу позволить мисс Викери подвергать себя такой опасности, ваша светлость, — твердо ответил он, не сводя взгляда с Алисон.
— Согласен, — чуть помедлив, кивнул Оноре. — Слишком велик риск, дорогая.
Алисон не отрицала этого, но и не собиралась упускать такую возможность. Если бы только Джафар разрешил…
— Но я все равно хотела бы попробовать выследить и убить льва, — объявила она, стараясь не повышать голоса, и увидела, как дернулся мускул на щеке Джафара, прежде чем тот вновь постарался придать себе бесстрастный вид.
— Зверь уже загрыз одну женщину. Он не остановится перед вторым убийством.
Как ни странно, именно Бен Хамади принял сторону Алисон.
— Но ты сам слышал, сиди, что мадемуазель охотилась на тигров. Неужели лишишь ее шанса завоевать свободу?
— Да! — отчаянно хотелось ответить Джафару, хотя он восхищался мастерской попыткой халифа вынудить его избавиться от чужачки. Бен Хамади не нравилось, что Джафар держит в плену Алисон и ее дядю. Халиф не говорил об этом прямо, но все же не раз выражал удивление тем, что Джафар не желает решать, что делать с ними, поскольку нет больше нужды держать их в плену. Конечно, Бен Хамади не стал бы открыто осуждать его поступки, тем самым оскорбляя хозяина. Но недаром от природы он был наделен хитростью и мудростью, позволившими ему стать одним из доверенных лиц султана Абдель Кадера. Только сейчас он публично предложил условия освобождения Алисон, от которых Джафару почти невозможно будет отказаться. Недаром Джафар присягал на верность султану, а следовательно, и его халифу. Кроме того, у него не было больше оснований держать Алисон в заложницах.
Руки Джафара непроизвольно сжались в кулаки. Вот уже много недель он старался не думать о том, что может потерять ее. Но теперь, кажется, все кончено.
С тошнотворным чувством бессилия он припомнил старую берберскую пословицу: посади в клетку дикую птичку и береги, чтобы не выпорхнула. Он мог бы держать Алисон в клетке долгие годы, до конца жизни. Но решение остаться или уехать принадлежит ей. Это выбор самой девушки.
После всего, что сотворил с ней, он как бы обязал Алисон остаться. Если она предпочтет жить здесь, то лишь потому, что захочет сама, без принуждения.
Но она, кажется, вовсе не желает этого.
— Я была бы рада возможности получить свободу, — тихо промолвила она.
Джафар медленно, насильно заставил себя разжать пальцы.
— Прекрасно, — объявил он наконец чуть слышно, без всякого выражения. — Я согласен.
Оноре посмотрел на племянницу с тревогой, сменившейся внезапной радостью, как только он понял, что вскоре может оказаться в Алжире. Но Алисон не разделяла восторга дяди. Она чувствовала себя так, будто гигантская рука медленно сжимает ее сердце, готовясь раздавить.
Джафар равнодушно молчал. Лицо его в который раз превратилось в безразличную маску. В комнате внезапно стало сумрачно и повеяло холодом. Алисон, вздрогнув, беспомощно смотрела в безжалостные желтовато-карие глаза, будто обдававшие ее ледяным ветром.
Наконец халиф Бен Хамади прервал молчание.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно заметил он. — Значит, договорились. Если мисс Викери убьет льва, она и ее дядя могут вернуться на родину.