— Видишь, что ты делаешь со мной, драгоценность моя? Как заставляешь сгорать от неутолимой страсти? — спросил Джафар, пытаясь улыбнуться. И ошеломленная Алисон увидела, как он чуть сжал набухшую мужскую плоть, слегка обхватив пальцами толстое упругое древко с налитым кровью навершием. Еще больше Алисон испугали его слова:
— Ты тоже хочешь пылать этим огнем? Хочешь ощутить удары моего копья?
Алисон задохнулась, потрясенная свирепым желанием, пронзившим ее, и в этот момент ясно увидела лицо Джафара, отяжелевшее, опьяненное страстью.
Их взгляды скрестились: его — горящий, ее — затуманенный. И Алисон вздрогнула, увидев нескрываемый голод в его пылающих полуденным солнцем глазах. Он опустился перед ней на колени, лег рядом и, приподнявшись на локте, откинул бурнус, обнажив точеное тело Алисон.
— Я сделаю все, что пожелаешь, возлюбленная, — хрипло выдохнул Джафар. — Скажи лишь, чего ты хочешь.
— Поцелуй меня, — едва выговорила Алисон. Джафар, счастливо улыбнувшись, завладел ее губами.
Алисон судорожно обхватила его шею, но вскоре ее нетерпеливые руки погладили его грудь, плоский живот… скользнули ниже… сомкнулись на нетерпеливо пульсирующем фаллосе… Несколько долгих мгновений девушка наслаждалась прикосновением к атласной напряженной плоти, пока, наконец, Джафар, тихо выругавшись, не схватил ее за руки и не поднял их высоко над головой Алисон.
Мгновенно были забыты все уверения в том, что он останется ее рабом на этот день. Но теперь Алисон уже не заботилась о том, кто пленник и кто господин. Голова кружилась, в груди сладко ныло, сердце тревожно стучало. Его губы не отрывались от ее рта, впиваясь в него долгими опьяняющими поцелуями. Когда Алисон окончательно потеряла голову, коснулись ее шеи, ложбинки на горле, припали к упругим полушариям грудей. Алисон, застонав, выгнула спину, ощущая, как соски, словно спелые ягоды, набухают под его ласками. Джафар обвел языком нежные бутоны, и Алисон пронизала дрожь.
Джафар начал изысканную любовную игру, дразня ее нежнейшими прикосновениями, теплым дыханием и легкими укусами. Он, казалось, был намерен свести ее с ума. Алисон в отчаянии целовала его плечи, грудь, ощущая чуть соленый вкус теплой кожи. Но на Джафара это не действовало.
— Джафар… пожалуйста… мне не вынести этого… — умоляюще выдохнула она наконец. Но Джафар был неумолим, и девушка, высвободив руки, потянула его за волосы, заставив приподнять голову.
— Джафар, пожалуйста…
Он смотрел на нее потемневшими от страсти глазами.
— Ты заставила меня хотеть тебя, — мягко вымолвил он, — и поэтому только справедливо, чтобы я отплатил тебе тем же.
— Но я и без того хочу тебя, — запротестовала Алисон.
Поверив ей, Джафар лег на спину и поднял ее на себя, не отводя взгляда от раскрасневшегося лица девушки, наблюдая, как ее глаза, в свою очередь, загораются безумным желанием. И лишь тогда насадил ее на твердое, как сталь, копье, входя все глубже в узкую тесную расселину, слыша благодарный вздох. Но, вонзившись в это податливое тело, Джафар застыл, наслаждаясь ощущением того, как сильно обхватывает его напряженное естество ее тугая плоть.
Его пленница. Он взял ее в заложницы, но теперь сам стал узником шелковых сетей желания.
— Джафар, — жалобно вскрикнула Алисон, и он послушно сделал первый толчок, медленный, долгий.
— Я угодил тебе, возлюбленная? — хрипло пробормотал он.
— Да… да…
— Поверь, у тебя есть мышцы, о которых ты даже не подозреваешь, — продолжал Джафар, еле выговаривая слова, восторгаясь ее потрясенным лицом. — Старайся сжимать их, чтобы удержать меня.
Алисон бездумно повиновалась, стискивая плоть Джафара, словно железными клещами. Он лишь застонал и закрыл глаза, однако не подумал убыстрять движения и сохранял видимое самообладание до самого последнего ослепительного мгновения. Алисон, тяжело дыша, извивалась, сливаясь с возлюбленным в экстатическом ритме, воспламененная изысканно-медленными ласками.
Весь остаток дня Джафар, казалось, задался целью свести Алисон с ума, заставляя ее трепетать от желания, показывая, как подарить ему ответное блаженство. Снова и снова бросал он ее в океан кипучего, безрассудно-пылкого, бесстыдно-алчного наслаждения.
И все это время они занимались любовными играми, сладострастными, эротическими, глупыми, и Алисон, краснея, подчинялась каждому произнесенному шепотом приказу. Снова и снова Джафар доказывал, как желает ее. Он был настоящим чувственным животным, легко возбуждался и отдавал так же щедро, как и брал. Но ни разу не произнес ни слова любви, только передавал повеления тела.
И осознание этого было единственной грустной ноткой, холодной ноткой реальности, портившей такой волшебный день.
Глава 22
Алисон ясно поняла это, когда вернулась домой и предстала перед дядей, в нетерпении дожидавшимся племянницу. Оноре лежал в постели, теребя покрывало, но, судя по выражению его лица, давно мерил бы шагами пол, если бы не рана. Красное добродушное лицо было искажено разочарованием, тревогой и печалью.
Алисон поняла: Оноре знает, что произошло между ней и Джафаром. Смущение и сожаление боролись в душе девушки. Стыд, потому что тело ее до сих пор помнило исступленные ласки, а в мозгу горело воспоминание об упоительно-медленных, сводящих с ума толчках Джафара, все глубже врывающихся в нее. И эта греховная острота ощущений наполняла ее новым желанием оказаться в его объятиях. Но как жаль, как ужасно жаль, что дядя узнал о том, что она потеряла невинность… Лишь боязнь причинить ему ненужные огорчения помешала Алисон рассказать правду о ее отношениях с Джафаром. Кроме того, Оноре посчитал бы себя обязанным защитить ее честь и вызвать Джафара на дуэль или сделать еще какую-нибудь подобную глупость и, без сомнения, мог погибнуть в неравном поединке.
Однако теперь, при виде измученного, расстроенного старика, Алисон поняла, что не сможет больше скрывать правду и, опустившись на колени, взяла его за руку. Она сама пришла к Джафару, по собственному выбору и решению и должна заставить дядю понять это.
— Он не принуждал меня, дядя, — тихо вымолвила девушка. — Я сама так захотела.
— Святой Боже! Как ты могла, Алисон? Этот человек — дикарь, варвар!
— Неправда! Он такой же цивилизованный человек, как ты и я. Джафар — сын…
Алисон резко осеклась. Она хотела рассказать об истинном происхождении Джафара, но мгновенно поняла, что не имеет на это права. Джафар сам расскажет обо всем, если захочет.
— Он получил образование в Европе, — запинаясь, закончила она.
— Какое это имеет значение? Он язычник и убийца!