пробормотал он. Лучше уж Нипах, чем содержимое этой жуткой лужи.
В конце концов, мы вернулись к месту, которое заприметили еще по дороге к Кхулне: заброшенному государственному складу на огороженной территории в несколько акров, где когда-то хранились материалы для строительства дорог. На заросшем травой дворе среди сараев и складов возвышалось несколько огромных деревьев карои, на которых висело четыре или пять тысяч летучих мышей. Судя по всему, это было их излюбленное гнездовье: огромные деревья, стены, защищающие от деревенского шума и мальчишек с рогатками, а каждый вечер в сумерках они могут спрыгнуть с веток, сделать величественный круг над рекой Рупса (еще один рукав в дельте Ганга) и отправиться на поиски еды в деревнях вокруг Кхулны. Отлично, решил Эпштейн, здесь и начнем.
Через день после встречи с местными властями они с Арифом получили разрешение пройти на этот старый склад посреди ночи. Вот почему я люблю работать в Бангладеш, сказал мне Эпштейн. Простая просьба, разумные люди, быстрый ответ. В какой-нибудь другой азиатской стране, ожидая чего-то подобного, вы бы очень быстро разочаровались.
Впрочем, прежде чем приступить к отлову летучих мышей, нужно было провести кое-какие дневные подготовительные работы. Мы забрались по длинной скрипучей бамбуковой лестнице на плоскую крышу заброшенного склада, стоявшего прямо рядом с деревьями карои, а потом Гофур и Питу полезли дальше. Они забрались высоко на одно из деревьев, ловкие, как матросы, лезущие в «воронье гнездо», и привязали к самой верхней ветке торчащую вертикально бамбуковую мачту. На этой мачте была установлена простенькая лебедка. Потом они повторили ту же процедуру на другом дереве, у дальнего конца склада; по завершении этих процедур они растянули между деревьями огромную сеть-невидимку.
Бесцеремонное вторжение на дерево, конечно же, побеспокоило летучих мышей. Сотни животных заворочались, проснулись, взлетели, сделали круг над рекой, вернулись и снова улетели, словно обломки корабля, которые носит туда-сюда огромной приливной волной. На фоне дневного неба они выглядели большими, как гуси, паря на восходящих потоках воздуха или лениво хлопая крыльями. Когда они пролетали прямо над нами, их можно было рассмотреть во всех подробностях – рыжий мех на теле, большие коричневые, почти прозрачные крылья, заостренные морды. Им, конечно, не понравилось, что их разбудили, но паники среди них не наблюдалось. Они выглядели потрясающе. Я уже раньше видел крыланов в Азии, но никогда – так много, так близко и в полете. Должно быть, я таращился на них, как дурачок, потому что Эпштейн тихо предупредил меня: «Держи рот закрытым, когда смотришь вверх». Вирус Нипах передается через мочу, напомнил он мне.
В гостинице мы поставили будильники на половину первого ночи и, проснувшись, занялись настоящей работой. Пока мы ехали в сторону склада по спящей Кхулне, Эпштейн провел для нас так называемый брифинг безопасности. Очки и кожаные перчатки сварщика для тех, кто будет непосредственно работать с летучими мышами, сказал он. Под кожаными перчатками – медицинские. Не снимайте шляп и не закатывайте длинные рукава. Держа в руках большую летучую мышь, крепко хватайте ее за затылок и сжимайте пальцами нижнюю челюсть, чтобы она вас не укусила. Избегайте укусов. Избегайте царапин. Если летучая мышь воткнет вам коготь в руку, поднимите руку высоко над головой; животное инстинктивно полезет наверх, а вам совсем не нужно, чтобы оно лезло по вашему лицу. Питу и Гофур снимут пойманных летучих мышей с сети, а потом передадут вам в руки. Возьмите голову одной рукой, конечности – другой, схватите их маленькие, но сильные лодыжки и запястья между пальцами – раз, два, три, четыре. Между пятью пальцами как раз четыре промежутка. Доверяйте Питу и Гофуру, они помогут. Вот так нужно обращаться с летучими лисицами, чтобы никто не пострадал. Положите каждую летучую мышь в наволочку – их будет держать Ариф, – потом завяжите наволочку, повесьте ее на ветку и возвращайтесь за следующей летучей мышью. Если вас поцарапают или укусят, то мы отнесемся к этому серьезно – как к возможному контакту с вирусом Нипах или бешенством. Мы промоем рану пять минут с мылом, потом обработаем ее хлоридом бензалкония, мощным противовирусным средством. Сразу после этого – тык! – вам сделают прививку от бешенства. Вы привиты от бешенства, Дэвид? (Да.) Когда вам в последний раз делали прививку, какой у вас титр антител? (М-м-м, не знаю.) Что касается вируса Нипах – неважно, от него все равно нет ни вакцины, ни лекарств. (Какое облегчение.) Кстати, я уже говорил: «Избегайте укусов»? Наши главные принципы: во-первых, наша безопасность, во-вторых, безопасность для летучих мышей. Давайте хорошо обращаться с летучими мышами, хорошо? (Эпштейн – прежде всего ветеринар и эколог.) Вопросы есть?
По большей части, слава богу, эти инструкции предназначались для Джима Десмонда, а не для меня. Ариф, Питу и Гофур были опытными профессионалами и вообще не нуждались ни в каких брифингах. Стажером был Десмонд, а я просто приехал посмотреть. Я не собирался брать в руки летучую мышь, сочащуюся вирусом Нипах, если этого можно как-то избежать.
За стеной складского комплекса, в еще одном заброшенном здании, Эпштейн оборудовал полевую лабораторию. Там посреди ночи он с командой готовил оборудование для дальнейшей работы: анестезии пойманных летучих мышей, сбора образцов крови и мочи у каждого животного, прокручивания на центрифуге пробирок с кровью, чтобы отделить сыворотку для аликвотирования, и замораживания всех образцов в транспортном контейнере с жидким азотом. В комнате бетонный пол, заколоченные окна, деревянный стол, покрытый пластиковой скатертью, и стерилизующая ванночка для ног, через которую мы обязательно должны проходить в резиновых сапогах. Эпштейн выдал всем респираторы, очки и медицинские перчатки (не латексные, не резиновые, а из нового на тот момент материала – нитрила), и мы переоделись. Они с Десмондом надели старые поношенные спецовки. Ариф облачился в новенький тайвековый комбинезон, чем-то напоминавший блестящие белые ползунки. Надень что-нибудь еще, когда сможешь, напомнил ему Эпштейн: эти летучие мыши ориентируются по зрению, а не по эхолокации, они тебя увидят. Десмонд примерил респиратор, и Эпштейн вскоре спросил:
– Дышать можешь?
– Ага.
– Хорошо. Тебе запрещается терять сознание. Это правило номер пять.
Я попытался вспомнить остальные четыре.
Прежде чем надеть собственную маску, Эпштейн весело сказал:
– Против новых вирусов эффективна только профилактика. Если ты уже заразился, сделать особо ничего нельзя.
Он протянул мне упаковку влажных салфеток, вроде тех, что раздают в самолетах, только вместо спирта они были пропитаны хлоридом бензал-кония. О-о-о, спасибо. Было уже примерно 2:40 ночи, пора лезть на крышу.
– Так, – сказал он. – Все готовы?