Майно. — Я бы запомнил.
— А у твоих родителей ее быть не могло?
— Вряд ли, они подобным не занимались, но… тля, мы же проводили ревизию…
— Может, проглядели? У них там столько книг было…
— Даже если бы у родителей было… кстати, у деда спросим, когда он вернется из Шиасса… почему тут заяц-то на обложке?!
— Для маскировки, — пожала плечами Лахджа. — От любопытных глаз… и кстати о любопытстве. Вероника, какие еще у тебя есть секреты?! Признавайся! Если есть еще что-то — говори по-хорошему!
— Кайтоска… — неохотно созналась Вероника, дергая браслет на ноге.
— Что картошка? — не поняла мама.
— Воть, — показала Вероника. — Лаитъя.
Майно и Лахджа посмотрели на гнилую картофелину, лежащую в центре стола. Они как-то не обращали на нее внимания, потому что в сравнении со всем остальным это было сущей мелочью. И в первый момент они даже не поняли, о чем толкует их дочь, что еще за лаитъя… а потом вдруг поняли.
— Да ладно?! — схватил картофелину волшебник.
— Там что, правда ларитра?! — повисла у него на плече демоница.
— Это моя кайтоска, — повесила нос Вероника. — А помидой яздавился…
Майно просто крутил картофелину в руках, и его лоб все сильнее шел морщинами. О такой магии он ничего не знал. Запечатать демона в… овощ?.. Такое разве что Локателли может. Или Прандаксенгид.
— Это ненормально, — произнесла Лахджа.
— Это абсолютно ненормально, — донеслось из картофелины. — Подаю прошение на освобождение. Гражданка Лахджа, выпустите меня, и мы забудем об этом недоразумении.
— Она злая! — предупредила Вероника. — Она меня съесть хотела! Я запитатила!
— Конечно, хотела, это же ларитра! — фыркнула мама.
— Но закон!.. — запротестовала девочка.
— Какой еще закон?!
— Котоий пьизывают! Я пьизывала закон!
Майно и Лахджа переглянулись, пытаясь понять, о чем она говорит. Это какая-то игра, что ли?..
— Ладно, с ларитрой мы разберемся позже, — обернул картофелину в бумагу и убрал в шкатулку Майно. — Сейчас… надо разобраться с этой книгой. И для начала надо допросить свидетелей.
Когда Астрид вернулась из рейда, облепленная снегом и сияющая от счастья, у нее первым делом отняли арбалет. Потребовали покляться, что она никого из него не убила, и Астрид с пренебрежением сказала, что ей не нужны игрушки смертных, чтобы кого-то убить. Они просто стреляли в мишень.
— Что было мишенью? — спросил настырный папа.
— Чучело, — процедила Астрид. — В поле.
— А что это от тебя кровью воняет? — принюхалась мама.
— Ладно, может быть, мы подстрелили зайца…
— Только зайца?
— Да, только зайца.
— Тогда ладно.
— Чо, и все?! — опешила Астрид.
— С тем зайцем — все, — сказал папа. — А что ты знаешь об этом?
На стол рухнула книга, и Астрид уставилась на розового зайца с барабаном. Она знала, что однажды из-за него будут неприятности, только не предполагала, что у нее.
Она тут при чем вообще?! Книжку даже не ей подарили!
Это она возмущенно и высказала родителям.
— Ты старшая сестра, — укорила Лахджа. — Ты должна заботиться о ее безопасности. Как ты можешь быть такой беспечной?
— А он — ее дядя! — выпалила Астрид. — То есть не ее, а мой, но дядя же!.. Ему можно, значит?!
Воцарилась тишина. Несколько секунд Майно и Лахджа напрягали дедукцию, а потом все стало настолько очевидно, что они даже удивились, что не сообразили сразу.
— Значит, книжку подарил Фурундарок, — подытожила Лахджа. — Ожидаемо. Вот от него — ожидаемо. Очень в его стиле.
— Он что, хотел, чтобы она убила сама себя? — подпер щеку кулаком Майно. — Если да — план почти удался.
— Никаких прогулок, вы обе наказаны, — распорядилась Лахджа. — Из школы сразу домой. Никакого дальнозеркала и ноутбука.
— Никакого фехтования, — добавил Майно. — И арбалет больше не трогай, это фамильная реликвия.
Астрид была в ярости и негодовании. Наказание она восприняла как абсолютно несправедливое, а еще сильней его усугубило то, что завтра первый день зимних каникул! Сегодня закончился первый семестр, да еще и выпал первый снег, так что Астрид уже предвкушала, как целых пятнадцать дней будет играть в снежки, лепить снеговиков и штурмовать ледяную крепость Таштарагиса!
И вот, глупая мелкая сестра наплевала ей в компот. А теперь ходит, подволакивает ногу и ревет, дура. Сама во всем виновата, а ревет.
— Не реви! — прикрикнула Астрид на сестру, прекратив колотиться головой о стену.
Вероника заревела еще громче. У нее не получалось призвать книжку. И посох. И вообще ничего. Вещи стали теряться. До каждой приходилось идти.
Это невыносимо! Так невозможно жить!
— Так все живут! — прикрикнула Астрид. — Я ничего не призываю, и у меня все хорошо!.. было!.. до тебя!..
Вероника забилась в уголок, сжалась в комочек и принялась всхлипывать. Астрид стало ее жалко. Родители все-таки злые и жестокие, не понимают, что нельзя лишать живых существ их внутренней сути.
Вот если бы она папу лишила магии, виски и дивана? Или маму — ее превращений, вскрываний трупов и сада камней? Что бы они сказали? Поплясали бы, небось, поумоляли бы, повалялись в пыли! Сказали бы: прости, Астрид, мы были неправы, а ты умная и справедливая!
Астрид вздохнула, дернула Веронику за ногу, внимательно осмотрела кандал, немного его погрызла и сбегала за маминой отверткой.
— Тихо сиди, сейчас открою, — сказала она. — Мы тебя освободим и сбежим, а потом начнем Пятое Вторжение. Ты призовешь миллион миллионов демонов, а я буду ими командовать. Стегать их Лучом Солары.
— Дя, — радостно кивнула Вероника, глядя на сестру заплаканными глазками.
— Только ты меня во всем слушайся. Тогда мы все сделаем правильно и построим справедливое общество, где у каждого будет… ну… шоколад, например.
Астрид захотелось шоколада.
План был не самый надежный, но все же он был хорош. Астрид решила доработать его по ходу дела, а сначала освободить своего лучшего прихвостня.
— Давай сбежим в Империю Зла, — предложила она, ковыряясь отверткой в замочке. — Хотя нет, тогда я не смогу командовать…
— Неть, — отказалась Вероника.
— Да, ты права. Лучше сбежим…
— Астрид, не освобождай сестру! — прикрикнул вошедший в гостиную папа.
Он не отобрал отвертку. Просто включил дальнозеркало и уселся в кресло с газетой и трубкой.
— Я с тобой не разговариваю, злой колдун, — буркнула Астрид, продолжая вскрывать замок.
У нее не получалось. Но Вероника перестала плакать, с надеждой следя за сестрой. Папа попыхивал трубкой, пускал красивые кольца, которые сразу растворялись в вентиляционной гексаграмме, и читал газету, словно вовсе не было ему дела до того, что Астрид вот-вот освободит того, кто приведет в этот мир легионы демонов.
Фу, не кури в доме! Я же беременна!
Ты на кухне.
Я чувствую! Я все слышу!
А ты слышишь, что наши дети планируют побег?
Да?.. Пусть