– Джокер, четверка и тройка, – тихо по-заговорщески прошептал капрал. – Собирайся, мичман. Я тебе зла не желал, да, видно, клянусь Вечным Небом, звезды твои сегодня тебе не помогают. Держи пакет, отдашь радисту дежурному, – он нагнулся, извлекая невесть откуда из под стула большой бумажный пакет с сургучевой печатью. – Скажешь, прислал капрал Валда.
Стени молча пожал плечами, принимая увесистый сверток.
– Ну, раз обещал, то придется идти. Проныра ты, Валда. Знал бы – не играл бы с тобой никогда в жизни.
– Э-э-э, мичман, молодой еще, жизни не знаешь. Ступай, не ворчи…
* * *
Час спустя.
Странную фигуру в черном плаще у фонаря, стоящую у входа в казармы младшего офицерского состава Стени заприметил издалека.
– Это что еще за черт с бугра? – выругался в сердцах мичман. – Ну, да хорошо, хоть не патруль. И чтобы скрыть напряжение громко засвистал мелодию из старого мюзикла, специально обращая на себя внимания караульного.
– Чего стоишь? – во взгляде мичмана мелькнул азарт.
– Вход караулю, не видишь что ли! – недовольно гаркнул гражданский.
– От кого караулишь-то? Крыс отгоняешь?
– Экий ты языкастый! Сам-то ты чего тут по ночам бродишь? Вот доложу твоему начальству или караул кликну. Они тебе быстро расскажут про крыс и про, то, что я тут делаю, – огрызнулся тот.
– Ладно, ладно ты не ворчи. Я так, по-доброму спросил, – мичман добавил сочувствия в голос. – Вижу, что ты тут не спроста. Кого ловите-то?
– Преступника государственного ловим, – служивому, похоже, больше хотелось поговорить, а не ругаться.
– Ммм, а что преступник наделал?
– Шпион он, государственный изменник!
– Да ты что! – мичман напустил показное удивление, – поймали?
– Какое там, сбег!
– Понятно, а как звать врага?
– Не твоего ума дело, – насупился полицейский, но, подумав, смягчился: – Мичман какой-то, Стани или Стени, да я не упомню. Ты-то его сам не знаешь?
Полицейский покосился на нашивку с именем мичмана.
– О! Разрази меня куском неба пополам! – охнул он, рассмотрев буквы на кителе. Неловко потянулся к спрятанному в кармане револьверу.
Стени еще со времен морской школы отличался сильным ударом с правой, редко кто мог выдержать его нокаут. Полицейский охнул, грузно осел на землю, мичман подхватил тело, оттаскивая в темноту, за угол. Обшарил карманы, вытащил пистолет, сунул за ремень, сделал из носового платка кляп и, связав руки, бросил в темном углу очухиваться.
Затем подкрался к оружейке, прильнул к замочной скважине пытаясь рассмотреть часового. На его удачу дежурный мирно дремал, похрапывая на тумбочке, закрыв голову руками. Мичман открыл дверь, на цыпочках подкрался к спящему, виновато посмотрел на него и, достав пистолет, оглушил ударом по затылку. Матросик завалился на бок, притулился к стене и затих.
– Прости, брат, я не хотел. Обстоятельства…, – извиняясь, просопел Стени.
Впрочем, связывать его мичман не стал, лишь вытащил из карабина патроны и снял затвор. Потом отворил дверь в оружейку, снял с козел ручной пулемет, щелкнул затвором и зарядил диск с патронами. Отыскал на полке полотняный мешок с пыльными противогазами, вытряхнул их прочь на пол, загрузив вместо них новенькие обоймы к пулемету. Взвесил в руке полицейский револьвер, размышляя, что с ним можно поделать, поколебался, но выбрасывать не решился.
– Баловство, а не оружие. Впрочем, в крайнем случае, сойдет.
Взял с полки самозарядный девятипатронный пистолет и несколько обойм к нему. Еще раз проверил, что матросик так и не пришел в себя, и вышел вон, направляясь к железнодорожным путям. В его голове уже начал созревать план побега.
* * *
Лепестки блокираторного механизма пневмопочты с шумным щелчком растворились, длинная металлическая капсула вывалилась из автомата-податчика в лоток входящей почты и закачалась на пружинках-успокоителях. Механическое реле щелкнуло, и звонкий электрический зуммер затрещал, сообщая о прибытии новой почты. Нежданный шум заставил капитана Берроуза проснуться. За прошедшие дни в крепости он уже успел привыкнуть к глухой подземной тишине. Нащупав выключатель настольной лампы, он зажег свет.
– Что это еще за новости? – пробурчал он, протирая глаза и щурясь на позвякивающую почтовую капсулу.
Затем откинул жесткое одеяло и, дойдя до полочки приемника пневмопочты, вытащил из лотка цилиндр желтого металла. Резьба противно заскрипела, и наружу выскользнул клочок бумаги, исписанный мелким, трудноразличимым почерком. Текст гласил:
"Уважаемый капитан Берроуз! Сегодня я получил информацию, касающуюся Вашего друга Стени. Если Вы хотите узнать больше, я буду ждать Вас сегодня утром в 1-30 в котельном зале второго уровня, сектор три. Приходите один".
Подписи под запиской не было, да и почерк показался Берроузу незнакомым. Он еще раз оглядел капсулу, потряс цилиндрик в надежде найти что-нибудь внутри, но она была пуста.
– Однако, детектив со шпионскими тайнами пополам, – капитан перечитал послание еще раз.
Бросил взгляд на циферблат – до встречи оставалось три часа, но спать уже не хотелось.
– Осталось решить, что с этим делать. Просто проигнорировать? Может быть, это чья-то шутка, розыгрыш? – Нет вряд ли, кому здесь так развлекаться на мой счет, меня же тут никто не знает. Да и почерк неуверенный, человек, похоже, спешил, когда писал. – А если это какие-нибудь игры контрразведки? – Но тогда почему таким странным образом, что они хотят достичь? – внутренний диалог не привел ни к какому заключению.
– Нет, все-таки, надо идти, – он передвинул стрелку будильника на час ночи, лег в кровать и погасил свет.
Спалось дурно. Снились кошмары, какие-то люди ходили вокруг и шептали на ухо. Потом приснилась толстая крыса, та самая, что наведывалась в тюремную камеру в Троттердакке. Снился поезд, медленно ползущий по длинному мосту над обрывом горной реки, затем поезд нырял в туннель и набирал скорость. Было жутко, скорость все нарастала, а поезд не притормаживал, и от этой гонки становилось страшнее с каждой минутой. Хотелось выпрыгнуть, но все двери и окна были намертво закрыты, а поезд уже вертикально падал в преисподнюю. Сон оборвался, как часто бывает, когда страх переполнил изнутри, доведя до исступления безвыходности. Он проснулся в испарине, до звонка будильника еще было четверть часа. Покачиваясь от дурного сна, добрел до рукомойника, подставил голову под струю холодной воды. Стало легче, будто кто-то забирал чары кошмара и наговор бессонной ночи вместе с потом ледяной водой.
* * *
Котельный зал находился относительно недалеко от офицерских казарм и слыл местом пустынным и крайне жарким. Помещение, подпертое тремя рядами колон, было совершенно исполинских размеров даже по меркам крепости. Сюда со всех концов подземелья сходились сотни труб отопления и водоснабжения. Трубы, переплетаясь, входили в огромные распределительные баки, чтобы разойтись с другой стороны большого змеевика. Заключенные в железо, пар и кипяток озлобленно свистели, не в силах вырваться наружу. Гигантские насосы прокачивали десятки тонн раскаленной жидкости и пара. Шатуны проворачивали тяжелые поршни машин, топя их в вязком масле. Было шумно, безлюдно и душно, словно в преисподней, готовой к приему грешных душ, но, по странному попущению, еще не заселенной.