Саша напряглась. Сомневаться в том, кто именно предстал перед ней, не приходилось. Но вот как стоило бы поступить в этом случае?
Девушка едва поборола первое желание покинуть кабину. Хант четко и ясно дал ей понять, какой силой мог быть наделен Стокер. И что этого ему могло хватить на уничтожение нескольких десятков каинитов. А само применение подобной мощи зависело только от настроения вампира. Чего никто предугадать не мог. Поэтому Хант настоял на том, чтобы Александра не просто запечатала кокпит ховера, но и поставил жесткий временной замок. Теперь открыть доступ внутрь транспорта можно было или дождавшись срабатывания таймера, или же вскрыв корпус специализированным резаком, который обладал бы достаточной силой для того, чтобы разрезать многослойную броню на основе изомерного композита карбон-углерода.
Стокер ожидал найти своего суррогатного отца. Поэтому открывшаяся его глазам картина не стала сюрпризом. Без всяких приспособлений, основываясь на гипертрофированной чувствительности к энергетике окружающего мира и дьявольской интуиции, каинит знал, что по его следу неустанно идет некто, давно знакомый и отчасти родной. Когда силы вновь вернулись к нему, Стокер не без удивления обнаружил, что его разум скрывает в себе целую гамму чудесных и одновременно страшных талантов. И одним из них был дар всезнания.
Каинит жил во времени. В том смысле, что он не просто менялся с тем, как уходили в прошлое мгновения его жизни, а в смысле того, что он сам стал частью эфемерного хронического потока. Он мог совершать поступки, одновременно отождествляя себя с первым и третьим лицом. Он стал и вершителем, и свидетелем своих действий. Решение, мысль и дело потеряли свои различия в аспекте времени. Что было первичным, что вторичным, где полагалось следствие, а где была его причина — все стало одним целым. Одним существом.
Он открыл это для себя и удивился тому, каким плоским может быть мир для разума, не способного развиваться во времени. Поскольку само по себе время есть субстанция постоянная, просто лишенная массы покоя. Только конечность всего и вся отличает движущееся от недвижимого, живое от мертвого. Только так можно увидеть развитие и финал существа или процесса. Когда же оказываешься вне этого, то не знаешь, благодарить ли судьбу, или проклинать, скорбя по былому.
Даже бессмертие, будучи прежде всего явлением материальным, не дает такого эффекта. Спасибо памяти, умеющей очищаться от ненужных данных. Благодарность телу, способному видоизменяться.
Когда-то Стокер испытывал чувство, похожее на зависть. Он наивно полагал, что было бы очень кстати ощутить себя существом, равным какому-нибудь божеству. А достигнув желаемого, он уже не знал, радоваться этому или же оплакивать себя.
Она услышала чей-то крик. Звук был так силен, что ей пришлось плотно заткнуть уши руками, чтобы ее голова не лопнула изнутри. Тут же удар необычайной мощности сотряс ховермобиль. Сила, воздействующая на него снаружи, была достаточной для того, чтобы продавить бронелисты. Из разошедшихся швов со свистом выходил воздух, словно бы давление внутри ховера было выше, чем снаружи.
Александра испугалась. Из ее глаз хлынули холодные струйки слез.
Хант оставил в покое приборы и пристально всматривался в горизонт. В раскаленном воздухе пустыни предметы теряли свое четкое обличье, их абрисы превращались в искаженные кривые, переплетающиеся друг с другом. Но на зрение Хант никогда не полагался, он больше доверял своим чувствам, интуиции, дару прорицания. Он без труда уловил ментальный поток, который шел к нему от медленно бредущего существа, появившегося из-за песчаного холма далеко на стыке земли с небом.
Хант поправил пояс, которым был перевязан его длинный балахон. В одном из многочисленных кошелей, подвешенных на нем, он нашел колбу с запечатанной в ней магической суспензией. Осторожным движением распечатав пробку, он начертил вокруг себя защитный круговой контур, стараясь по возможности экономить порошок. Когда песок пропитался веществом из колбы, по окружности загорелся синий огонь, от которого силикат превратился в подобие вулканического стекла.
Хант выпрямился, вытер пот со лба. Бросил короткий взгляд в сторону ховера. Пусть эта девчонка сама придумает способ защитить себя, он же будет беспокоиться только о себе. Почему-то сейчас ему меньше всего хочется переживать за других. Тут хотя бы самому уцелеть. Но и малодушничать старый вампир тоже не собирается. Он включает переговорник.
— Дочь Ватека?
— Да?
— Мы нашли его… он нашел нас, — Хант делает особое ударение на второй части фразы, — он нашел…
— Что теперь делать, Хант?
— Тебе лучше всего закрыться в машине и при первой же возможности смыться отсюда.
— А ты? А миссия?
— К черту любые миссии, дочь Ватека! Ты и так уже достаточно узнала, чтобы продолжать спокойно жить. Слушай меня внимательно и передай это Ватеку. Никто и никогда не искал Патриархов, потому что…
Хант остановился. У него осталось не так много времени, чтобы продолжать постоянно сомневаться. Пришло то время, когда хотя бы самому себе он мог сказать правду. Но что-то по-прежнему сдерживало его.
Хант провел языком по обветренным губам, слегка заныли десны от того, что клыки полезли наружу. Вампир подвигал нижней челюстью, разминая ее.
— Хант! Говори же!
— Дочь Ватека, это очень важно… Они…
Вновь словно бы груда камней появилась в гортани, разрывая мягкую плоть. Вампир схватился руками за горло, стараясь размять внезапно затекшие мышцы.
— Слушай меня внимательно. Стокер должен встретиться с Ватеком сам. Но он не жаждет мира и будет убивать. В том числе нас с тобой. Я постараюсь задержать его, а ты предупреди отца.
Мощный удар воздушной волны опрокинул Ханта на землю. Он недоуменно посмотрел на то, как на мгновение заискрился воздух вокруг него. Он вскочил, бросил взгляд на землю. И завыл от отчаяния. Стеклянный контур рассыпался на осколки от мощной атаки Стокера.
— Уходи, Александра. — Хант сорвал с головы обруч с переговорником и, бросив его на песок, растоптал несколькими мощными ударами каблука.
— Мне больше нечего сказать тебе. — Последнюю фразу Хант произнес одними губами. Вокруг не было никого, кто мог бы услышать его.
В запасе у старого каинита оставались еще некоторые козыри, с помощью которых он мог продать свою жизнь по высокой цене. Однако возможный покупатель был весьма привередлив. Старик понимал, что судьба отмерила ему несколько болезненных мгновений, прежде чем передать его в холодные лапы смерти. Забвения Хант не боялся, ему было жаль только того, что слишком много ценных знаний уйдет вместе с ним. Но кому они будут нужны теперь, когда многие основы его мира стремительно меняют очертания, превращаясь из ценностей в пустяк. Он мог бы заплакать, но понял, что время сокрушаться и жалеть осталось в далеком прошлом. Настала пора расплаты за былую слепоту и гордыню. Он был готов к этому.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});