Гоша откровенно растерялся, не зная, как ей ответить. В чём-то малявка, конечно, права. Умирать никто не хочет. И вряд ли какому-нибудь существу собственная смерть может доставить несказанное удовольствие. И уж наверняка казнь — это боль, возможно даже сильная боль, но…
— Прости, сестрёнка, я не хотел тебя еще больше расстроить, — юноша осторожно присел на краешек кровати и бережно, точно хрупкую хрустальную игрушку тончайшей работы, взял её ладонь в свои. Рука девчонки была холодной, будто оконное стекло зимой. Или уж скорее холодило его кожу, как самый настоящий лёд. — Не подумал перед тем, как языком сболтнуть. Да только и ты пойми, что хоть ему и будет больно, как ты правильно сказала, но оборотень — чудовище. И я больше чем уверен, он заслужил смерть. Эти монстры ведь на людей нападают, убивают их. А мы должны в ответ уничтожать нападающих. Таковы законы жизни, сестренка. Не говори ничего! Я и сам знаю, что плохие законы. Ужасные, если уж честно сказать. Но мы с тобой не в состоянии их изменить, как бы сильно того ни хотели. Да и отвертеться от присутствия на казни тоже не получится. Как я понял, мама настроена решительно. Не придем сейчас сами добровольно, так, чего доброго, нас немного погодя силой приволокут, словно нашкодивших котят. Подумай, хочешь ли ты, чтобы какой-нибудь стражник-здоровяк тащил тебя на вытянутой руке, ухватив за ворот платья, а ты бы только беспомощно ногами дрыгала?
Каджи чуть-чуть улыбнулся, робко, будто приглашал сестру к ответному движению губ. Но если Ирга против, то он тут же… Девчонка глянула на его смущенно-лукавую мордашку из-под длинных ресниц и, не сдержавшись, сперва несмело усмехнулась, а потом и фыркнула от внезапно нахлынувшего смеха, зажав рот ладонью, представив себя болтающей ногами в метре над полом.
— Не хочу, чтоб меня за шкирку таскали, — быстро прекратив веселье, подтвердила мелкая, сталкивая Каджи коленом с кровати и сползая с нее следом за братом. — Но мама вполне может так поступить, если всерьез разозлится. И если не сама принесет нас на Лобню, то кого-нибудь посильнее пришлет это сделать. Пойдем уж, куда деваться. Только мне всё равно страшно.
— Мне тоже, — честно признался Гоша, направляясь к двери. — Но мы ведь будем там вместе. А вдвоем проще победить страх. Ты можешь держать меня за руку, а когда я сожму твою ладонь во время казни — крепко-крепко зажмурься до тех пор, пока всё не закончится. И ты не увидишь самого страшного, но никто не заметит твоих закрытых глаз, ведь все будут таращиться в другую сторону. А когда оборотня уже казнят, я отпущу твою руку, и ты тут же, не оглядываясь, дуй прямиком в замок. Никто тебе и слова поперёк за такое поведение не скажет. Пусть только попробуют! Договорились?
Вместо ответа девчонка догнала брата и намертво вцепилась в его руку. Зачем откладывать на потом то, что лучше сделать прямо сейчас? Так они и проделали весь путь до площади перед главными воротами крепостной стены, крепко сжимая ладони друг друга.
Похоже, на Лобне ждали только их прибытия. И казалось, что здесь собралось абсолютно всё население замка и разросшегося вокруг него посада, что вернее всего соответствовало истине. Не каждый ведь день казнят оборотней! И даже не каждый год.
Обитатели Змеиного Взгорка плотной массой растеклись подковой по площади, выстроившись спинами и боками к входу в замок. Ряды мерно колыхались, знакомые перебрасывались негромкими фразочками, порой протяжно вздыхая и изредка по-старушечьи охая, тут и там осеняя воздух перед собой звездообразным знамением. Кто-то покашливал в кулаки, а некоторые почесывали затылки. В общем люди вели себя естественно, как и на любом другом массово-бесплатном зрелище, разве что радостных смешков не слышалось, но и огрызками яблок в ненавистного монстра не швырялись. Население замка Змеиный Взгорок, расположившегося в приграничье на стыке сразу трех государств да в непосредственной близости от Волчьей Пасти, отличалось в лучшую сторону от обитателей равнинных просторов в центре Маградского королевства. Места тут опасные, но и лакомые. В прошлом на них не раз зарились, рты и пасти разевая, да только пока обходилось. Замок у захватчиков взять штурмом не получалось, а долго и нудно осаждать им не давали. Скорее уж рано, чем запоздало поспевала подмога от ближайших соседей, а то и королевская рать, окажись она поблизости, налетала на супостатов, размахивая мечами над головами. А еще чаще интервенты без оглядки бежали из-под стен замка, едва только их разведка доносила о приближении помощи осажденным. Так что змеяне, как их иногда в шутку называли, к опасностям относились с привычным для них спокойствием и с рассудительностью бывалых вояк не в первом поколении. А потому ненависть — ненавистью, но и хоть какое-то уважение к Смерти, от нежданного визита которой в любой удобный для неё миг тут никто из них не застрахован, проявить следует. Глядишь, и Она тебе потом окажет взаимную милость, забрав быстро и безболезненно, без излишних мучений.
Против ожидания, проталкиваться сквозь вязкие ряды жителей посада, обитателей замка и местного воинства ребятам не пришлось. Едва их негромкие шаги отзвучали по настилу подвесного моста, перекинутого через ров с мутной застоявшейся водой, и брат с сестрой вплотную подошли к рядам зрителей, как они моментально расступились, образовав узкий проход. Каджи даже удивился такой расторопности обывателей, будто они их приближение по запаху учуяли. Или как минимум у одного из горожан глаз на затылке имелся. Но как бы там ни было, а двое рослых посадских в заднем ряду слаженно шагнули в стороны, освобождая дорогу и несильно ткнув в плечи впереди стоящих зрителей. Те в свою очередь повторили их действия, передав эстафету, и трещина-тропинка в толпе стремительно зазмеилась к центру площади. Гоша с Иргой ступили в неширокий проем меж тел и направились к маме, развернувшейся в пол-оборота и подбадривающе улыбнувшейся им навстречу. А с боков ребят сопровождал негромкий шорох голосов:
— Здравствуйте, Ваши Светлости!..
— Да не оскудеет Ваша Сила!..
— Доброго здравия!..
— Ясного неба Вам над головой!..
— Пусть не оставит Единый заступников наших без милостей своих!..
— Да не уменьшатся Ваши тени!..
Они не отвечали, сосредоточившись на движении вперед, да никто и не требовал от них ответных слов, обниманий-братаний, кивков и рукопожатий.
Софья Каджи поставила ребят перед собой в самый первый ряд. Наверное, так по рангу положено, подумалось Гоше. Вряд ли мама хотела, чтобы им просто лучше было видно. Рука женщины, словно в подтверждение его мыслей, незаметно погладила сперва его по затылку, а потом и сестру, которая, казалось, стояла ни жива, ни мертва, застыв фарфоровой куклой. Лишь только учащенное, прерывистое дыхание Ирги говорило о том, что она — живой человек, а не наряженный в платье манекен. Да еще её ногти, впившиеся в Гошину ладонь, как только ребят вытолкнули на самое видное место, подтверждали, что сестра еще определенно в сознании пребывает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});