– Я Тезгемот 337. Если у вас есть ружье и вы сможете выстрелить в шар, он сдуется и вы сумеете спуститься вниз.
– У меня нет ружья, да и выстрел просто разнесет шар в клочья. Я в восьмистах метрах над поверхностью, подо мной море, а мой костюм не приспособлен для плавания. Следующий.
– Если у вас имеется здоровенный нож…
– Довольно! Иисусе, Алан, это лучшее из того, что ты смог отыскать? От органиков ничего не слышно?
– Только сейчас поступил их предварительный анализ, – сообщил Алан. – Единственное, что они могут предположить, – и я отбрасываю при этом кучу всякой чепухи, – тот дождь, под который ты попала, состоял не из чистого метана.
– Да что ты говоришь, Шерлок?!
– Они считают также, что тот белый осадок, который ты видишь на кольцах и веревках, – это и есть причина. Правда, они никак не могут прийти к соглашению, что это за штука, но думают, что какое-то вещество вступило в реакцию с тканью твоего шара и наглухо забило панель управления.
– А мне казалось, это совершенно нереактивная среда.
– Так оно и есть. Но шар впитывает тепло, идущее от выпускных клапанов твоего скафандра. Воздух в нем на несколько градусов выше точки таяния льда. Здесь, на Титане, это эквивалентно плавильной печи. Достаточно энергии, чтобы вызвать ряд самых необычных реакций. Кстати, ты не перестала дергать за веревку воздушного клапана?
– И сейчас дергаю. Когда начинает болеть одна рука, действую другой.
– Молодец. Я знаю, как ты устала.
– Погоди пока с голосовой почтой, – предложила Консуэло, – и посмотри на результаты, которые мы получили с рыбы.
Лиззи последовала ее совету и, согласно их ожиданиям, на некоторое время отвлеклась. В воде было куда больше этана и пропана, чем предсказывали модели, зато на удивление мало метана. Смесь фракций тоже оказалась ни на что не похожа. Ее познания в области химии как раз позволяли оценить важность собранных данных, но для научных обобщений их не хватало.
По-прежнему дергая за веревки в той последовательности, которую предложили инженеры из Торонто, Лиззи просматривала схему углеводородов, растворенных в озере.
Этин… Пропин… Бутадиен… Нитрилметан… И цифры, цифры…
Немного погодя упорный и абсолютно бессмысленный труд вместе с осознанием того факта, что ее несет все дальше и дальше над унылым морем, начали действовать на нервы. Столбцы цифр сперва потеряли смысл, а потом и вовсе расплылись.
Нитрилпропан… Нитрилпропен… Нитрилпропилен…
Она и не заметила, как снова заснула.
…И очутилась в неосвещенном здании, где пришлось подниматься по нескончаемой лестнице, пролет за пролетом. Правда, вместе с ней шли и другие люди. Пока она бежала по ступенькам, они сталкивались с Лиззи, взлетали вверх или молча проходили мимо.
Ее пробирал озноб.
Она смутно помнила, как внизу находилась в каминном зале, где царила удушливая жара. Здесь куда холоднее. Она почти замерзла.
Лиззи обнаружила, что замедлила шаг. Определенно, здесь страшный холод. До чего же неприятно.
Мышцы ног саднило. Воздух, казалось, тоже сгущался. Теперь женщина едва могла двигаться.
Она поняла, что слишком удалилась от камина. Чем выше она поднимается, тем меньше тепла остается, и энергия, переходящая в движение, постепенно иссякает. Что же, вполне естественно.
Шаг. Пауза.
Шаг. Пауза подлиннее.
Остановка.
Люди вокруг нее тоже постепенно останавливаются. Ее вдруг коснулся ветер, холоднее самого льда, и Лиззи без всякого удивления поняла: они добрались до верхней площадки и сейчас стоят на крыше здания. Здесь царил такой же мрак, что и внутри. Она посмотрела наверх и ничего не увидела.
– Горизонты. Абсолютно непостижимо, – пробормотал кто-то рядом с ней.
– Ничего подобного. Нужно только привыкнуть, – ответила она.
– Вверх и вниз – это и есть ценности?
– Необязательно.
– Движение. Что за восхитительное понятие.
– Нам нравится.
– Значит, вы и есть я?
– Нет.
– Почему?
Она пыталась найти ответ, когда кто-то ахнул. Высоко в беззвездном однообразном небе просиял свет. По толпе, собравшейся на крыше, пробежал шелест молчаливого страха.
Свет становился все ярче. Она чувствовала исходящий от него жар, не сильный, но вполне определенный, как тепло отдаленного солнца. Но окружающие застыли от ужаса. Более пугающим, чем неожиданный свет, появление которого казалось невозможным, стало возникновение тепла. Такого просто не могло быть. И все же было.
Она, вместе с остальными, ждала и высматривала что-то… сама не зная, что именно. Свет медленно перемещался по небу, узкий, слепящий, уродливый.
И тут свет пронзительно завопил.
Лиззи проснулась.
– Вот это да! – хмыкнула она. – Я только что видела совершенно фантастический сон!
– Да ну? – небрежно бросил Алан.
– Точно. В небе появился свет… как ядерная бомба или что-то в этом роде. То есть на ядерную бомбу он не походил, но был таким же страшным. Все уставились на него. Мы не могли пошевелиться. А потом… – Она покачала головой. – Потом… не помню. Просто все это было так странно! Не могу объяснить.
– Ну и не надо! – весело заметила Консуэло. – Зато мы получили потрясающие показания с морского дна. Фракционированные полимеры, углеводороды с длинными цепочками… сказочный материал! Жаль, что ты заснула и ничего не видела!
Но Лиззи уже было не до сна, а реальность ее совсем не радовала.
– Насколько я понимаю, это означает, что ни у кого не возникло гениальных идей относительно моего избавления.
– Гм…
– Если бы они возникли, ты не была бы так чертовски жизнерадостна.
– Похоже, кто-то встал с левой ноги, – вмешался Алан.
– Прости, – откликнулась Консуэло. – Я просто пыталась…
– …отвлечь меня. Ладно, все в порядке. Какая разница, буду вам подыгрывать.
Лиззи постаралась взять себя в руки.
– Стало быть, твои открытия означают… что? Жизнь?
– Сколько раз вам повторять: еще слишком рано делать выводы. Пока мы имеем только очень, очень интересные результаты.
– Поведай ей великие новости, – посоветовал Алан.
– Крепись, Лиззи, у нас есть всамделишный океан. Не просто крохотное, жалкое озерко размерами двести на пятьдесят миль, которое мы называли морем, а целый океан! Гидроакустические данные позволяют с уверенностью предположить: то, что мы видим, – это всего лишь котловина-испаритель поверх ледяного поля тридцатикилометровой толщины. Настоящий океан лежит под ним, на глубине двести километров.
– Иисусе, – ахнула Лиззи, с трудом приходя в себя. – То есть здорово! Существует какой-то способ запустить туда рыбу-робота?
– А как, по-твоему, мы получили эти данные? Рыба прямо сейчас направляется туда. В самом центре видимого моря есть нечто вроде отвесной полой трубы, откуда жидкость и поступает на поверхность. А прямо под дырой… угадай что? Вулканические впадины!
– Означает ли это…
– Если опять скажешь слово «жизнь», я начну плеваться, – предупредила Консуэло.
Лиззи ухмыльнулась.
– Как насчет приливных замеров? Я думала, что отсутствие орбитальных пертурбаций полностью исключает возможность обнаружения всякого океана.
– Ну… Торонто считает…
Сначала Лиззи сумела следовать ходу рассуждений планетарных геологов из Торонто. Потом отвлеклась. Речь Консуэло превратилась в отдаленное жужжание. И, уже уплывая в сон, она с раскаянием сообразила, что не должна постоянно клевать носом в такое время. И чувствовать себя смертельно усталой. Она…
Она снова оказалась в поглощенном водой городе. И хотя по-прежнему ничего не видела, поняла: это город, потому что до нее доносились вопли хулиганов, крушивших витрины магазинов. Потом голоса поднялись октавой выше, превратившись в несвязный вой, но тут же упали до злобного бормотания, словно по улицам пронесся буйный водяной вал. Лиззи попятилась в тень.
Кто-то сказал ей на ухо:
– Почему ты сделала с нами такое?
– Я ничего вам не делала.
– Ты принесла нам знание.
– Какое знание?
– Сказала, что ты – это не мы.
– Но это правда.
– Тебе не следовало говорить нам этого.
– Хотели, чтобы я солгала?
Испуганное смятение.
– Обман. Что за отвратительная мысль!
Шум погромов становился все сильнее. Кто-то рубил дверь топором. Взрывы. Звон стекла. Безумный смех. Визг.
– Зачем ты отправила посла?
– Какого посла?
– Звезду! Звезду! Звезду!
– Какую звезду?
– А есть две звезды?
– Существуют миллиарды звезд.
– Не нужно больше! Пожалуйста! Прекрати! Больше не нужно!
Она проснулась.
– Привет, да, я понимаю, что молодая леди попала в чрезвычайно опасную ситуацию, но не думаю, что ей следовало бы употреблять имя Господа всуе.
– Алан, – не выдержала Лиззи, – мы в самом деле должны это выслушивать?
– Ну… учитывая те миллиарды долларов, которые внесли налогоплательщики, чтобы мы оказались здесь… да. Именно. Я даже знаю нескольких астронавтов из резерва, которые поклялись бы, что возня с чересчур эмоциональной голосовой почтой – достаточно малая цена за привилегию работать на Титане.