тело яростно содрогнуться и немного растаять у него на груди.
Когда моя юбка опускается вниз и придавливает своей тяжестью мои ватные ноги, Лор приподнимает свои почерневшие пальцы, разводит их в стороны и удовлетворенно хмыкает, глядя на то, как моё удовольствие растягивается и сверкает между ними.
Я ожидаю, что он наклонится, включит воду и вымоет пальцы с мылом, но вместо этого он дочиста их облизывает, испачкав губы чёрным, а затем проводит подушечкой большого пальца по угольному следу, чтобы стереть его.
— Готова, mo khrà?
— Эм, да. Но разве ты не собираешься вымыть рот и руки?
— Зачем мне это делать?
Я смотрю на него, раскрыв рот.
— Потому что ты будешь общаться с людьми.
— Скажи мне, Фэллон, ты когда-нибудь видела, чтобы я касался кого-либо кроме тебя своими руками или ртом?
— Я…я…
Я пытаюсь вспомнить, и понимаю, что Лор никогда никого не касался своими руками или ртом, кроме меня. Хотя…
— Я знаю, что ты как-то ударил моего отца.
Самодовольная улыбка приподнимает его губы.
— Вообще-то, сегодня я не планировал вправлять ему нос, но если мне это потребуется, я сделаю это той рукой, которая не была у тебя между ног.
Новая волна жара наполняет мою грудь при одном только упоминании того места, куда всего пару минут назад были погружены его пальцы.
Те самые знаменитые пальцы, которые теперь стирают остатки угля с моего подбородка.
— Я уже говорил тебе, как потрясающе ты выглядишь с этими полосами и пером?
Взгляд его золотых глаз ласкает рисунок, который он создал.
— Thu thòrt mo focèn ánach, Behach Éan.
И прежде, чем я успеваю спросить у него, что значит «ту сурт фокен анок», он переводит мне эту фразу на люсинский:
— У меня чертовски захватывает дух от твоего вида, птичка.
ГЛАВА 63
— Я всё еще не могу поверить, что ты сделала подобное предложение этой остроухой свинье на глазах у собственной пары, — Фибус так сильно содрогается, что стул, на котором он сидел в течение последнего часа, начинает вибрировать.
— Это тянет на прекращение нашей дружбы.
Я картинно вздыхаю.
— Хвала богам, что у меня остаётся Сиб. Но опять же, когда я стану королевой, передо мной выстроится очередь из желающих стать моим лучим другом, так что мне не составит труда тебя заменить.
Он отрывает глаза от Коннора и бросает на меня страдальческий взгляд.
— Ты бываешь такой шутницей, Капелька.
Я широко улыбаюсь.
Сибилла ставит на стол тарелку, наполненную всевозможными яствами, а затем отодвигает свой стул, чтобы сесть. Когда Фибус протягивает руку за жареной картошкой, она шлёпает его по руке.
— Принеси себе еды сам. Мы с малышом хотим есть.
Он слизывает с пальцев масло, а затем вытирает их о салфетку.
— Твой малыш меньше, чем эта крошечная картошка, Сиб.
— И как, по-твоему, он должен вырасти, если ты крадёшь его еду?
Когда она отодвигает свою тарелку подальше от него и для пущей убедительности ставит локоть на стол, я начинаю смеяться.
Фибус цыкает.
— И они ещё считают, что это я драматизирую…
Сибилла улыбается ему всеми зубами, что заставляет на этот раз засмеяться не только меня, но и Фибуса.
Какой же сегодня чудесный вечер. Я оглядываю таверну «Murgadh’Thábhain» и глубоко вздыхаю, чувствуя себя глубоко насытившейся вкусной едой и счастьем, витающем в помещении этой небесной пещеры. Сидя в полумраке, освещенном факелами, можно подумать, что в Люсе царит мир, как и за его пределами. Но это далеко не так.
Перед Фибусом появляется миска, полная блестящего картофеля. Оба моих друга и я вытягиваем шеи и понимаем, что обладателем огромной чёрной руки, которая держит миску, является суровый владелец таверны.
— Я положил себе слишком много bántata, — говорит Коннор.
Фибус смотрит на миску, потеряв дар речи, поэтому я благодарю Коннора вместо него.
— Не пора ли нам удалиться? Я ужасно устал.
Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на человека, который произнес эту фразу.
«Уже забыла звук моего голоса?»
«Тут шумно».
Я беру его протянутую руку и встаю.
«Идём».
Серые глаза Сибиллы начинают сверкать, и улыбка приподнимает уголок её губ. Она отворачивается от тарелки и разводит руки в стороны. Когда я её обнимаю, она бормочет:
— Кое-кто будет очень уставшим завтра утром. Или, по крайней мере, некоторые части тела этого кое-кого.
Я смеюсь и щиплю её за руку.
— Ты просто ужасна, Сиб.
Невзирая на каблуки, я приподнимаюсь на носочках и целую Фибуса в пухлую щёку, а затем поворачиваюсь к Лору, который засовывает меня под мышку и говорит:
«А теперь в постель».
Он улыбается мне дьявольской улыбкой, и я начинаю тянуть его в сторону южного выхода из «Таверны-Базара». Когда мы оказываемся снаружи, он отпускает мою руку, чтобы перевоплотиться в птицу, как вдруг в него почти врезается ворон, не успевший приземлиться и уже перевоплотившийся в человека.
Лор сжимает вздымающееся плечо Ифы, и я вдруг понимаю, что не видела её последние пару дней.
— Dalich, Mórrgaht, — говорит она, а затем, сделав глубокий вдох, продолжает. — У меня новости… из Глэйса.
Я пытаюсь понять по выражению её лица, хорошие это новости или плохие, но даже оглядев её овальное лицо три раза, я не могу понять, какие новости она принесла.
— Юстус знать, где Владимир хранить камень.
— Юстус?
— Да, — она лихорадочно качает головой вверх и вниз. Она явно взволнованна. — Он в Глэйсе с Кианом.
Я поворачиваюсь к Лору.
— Ты отправил Юстуса в Глэйс?
— Он сопровождал Марко во время передачи рунического камня Владимиру пару десятилетий назад и сам предложил поехать.
Какой же он потрясающий!
Зрачки Лора сужаются, намекая на то, что он не разделяет моих убеждений. Он, вероятно, не поменяет своего отношения к Юстусу до тех пор, пока камень не окажется на столе в Военном зале. Надеюсь, что Юстус быстро проведет переговоры и сможет разрушить магический барьер.
Я напоминаю себе, что ему удалось вытянуть кровь на поверхность камня. Нет никаких причин сомневаться в том, что он сможет стереть эту руну… так ведь?
Но фраза, которую сказала мне Мириам, о том, как Котёл смеется над планами смертных, почти убивает мою надежду, однако она снова вырастает внутри меня, точно поднявшееся тесто.
— …не разумно, — говорит Ифа. — Юстус просит Фэллон приехать.
Ифа закусывает губу.
— И украсть камень.
ГЛАВА 64
— Украсть?
А я-то думала, что мы собирались прибегнуть к пересмотру отношений с Глэйсом, а не к воровству.
Радужки Лоркана вспыхивают точно факелы на стенах его королевства.
— Юстус не может пройти сквозь стену без руны, — объясняет