— Пораженные радиацией, — ответил я. — Люди-мутанты. Они очень различаются размерами, формами и степенью умственной и моральной деградации.
После нескольких кругов он удовлетворенно улыбнулся, и мы вернулись в лагерь. Отсюда мы двинулись по разбитой дороге: два временных помощника, я, Миштиго, Дос Сантос, Красный Парик, Эллен и Хасан.
Постепенно дорога становилась шире. То тут, то там стали попадаться пальмы, дававшие некоторую тень. Коричневые дети с огромными глазами смотрели нам вслед. Они присматривали за шестиногой коровой, которая, как и тысячу лет назад, подобно всем этим существам, вертела водоподъемное колесо, причем единственным отличием при этом было то, что она оставляла на песке не четыре, а шесть отпечатков копыт.
Мой уполномоченный в этой местности Рамзес Смит встретил нас на постоялом дворе. Его загорелое лицо было покрыто густой сетью морщин. У него были типичные для этих людей печальные глаза, однако он время от времени весело смеялся, что несколько скрашивало общее грустное впечатление, которое он производил.
Мы сидели, потягивая пиво в главной комнате двора, дожидаясь Джорджа. Местные часовые должны были сменить его у скиммеров.
— Работа продвигается довольно быстро, — сообщил мне Рамзее.
— Хорошо, — кивнул я, весьма довольный тем, что никто не спрашивал меня, в чем, собственно, состоит эта «работа». Мне хотелось уловить удивление на лицах присутствующих.
— Как поживают ваши жена и дети? — спросил я у управляющего.
— Спасибо. Вполне прилично.
— А новорожденный?
— Он выжил, и без каких-либо дефектов, — с гордостью сказал Рамзее Смит. — Я отправил свою жену на Корсику на время ее беременности. Вот это фото.
Я сделал вид, что внимательно изучаю карточку, издавая при этом одобрительные, как и положено, междометия.
— Если уж мы заговорили о снимках, — начал я, — то не нуждаетесь ли вы в дополнительном оборудовании?
— Нет, нет. У нас хорошая аппаратура. Все идет как по маслу. Когда вы хотели бы посмотреть работу?
— Сразу же после того, как что-нибудь перекусим.
— Вы — мусульманин? — вмешался в разговор Миштиго.
— Я испанской веры, — серьезно ответил Рамзес.
— В самом деле? Это ведь та самая метафизическая ересь, которая отрицает тройственную природу Христа?
— Мы не считаем себя еретиками!
Я сидел, размышляя о том, насколько правы были мы, греки, выпустив на свободу логику в этот несчастный мир. Ход моих мыслей прервал Миштиго, пустившись в перечисление забавного перечня изречений христианской ереси.
В порыве ярости за то, что мне пришлось быть гидом в этом путешествии, я записал их все в журнал путешествий.
Позднее Лорел сказал мне, что это был отличный, хорошо отработанный документ, что лишний раз доказывает, насколько мерзко я должен был чувствовать себя тогда. Я даже занес туда анекдот о случайной канонизации Будды как святого Иосафата в шестнадцатом столетии.
В конце концов, пока веганец сидел здесь и высмеивал нас, я понял, что или сейчас нагрублю ему, или переменю тему разговора. Поскольку я сам христианином не был, эта теологическая комедия ошибок вовсе не оскорбляла мои религиозные чувства. Меня гораздо больше тревожило то, что представитель чужой нам расы снизошел до того, чтобы потрудиться над исследованием с целью выставить нас в качестве скопища идиотов.
Еще раз осмысливая все это сейчас, я понял, что был неправ. Успех видеоленты, которую я тогда делал, подтверждает позднюю мою гипотезу в отношении веганцев: они сами себе настолько дьявольски наскучили, а мы были для них настолько новы и неизвестны, что они в равной степени ухватились за наши извечные как философские, так и религиозные проблемы.
Это в полной мере относится и к их представителю, бывшему тогда перед нами во плоти. Они мало разбирались в истинности тех или иных учений и порядком погрязли в разбирательстве: кто на самом деле писал пьесы Шекспира, действительно ли Наполеон умер на острове Святой Елены, кто первый из европейцев вступил на Американский континент и является ли книга Гарри Деникена свидетельством посещения Земли разумными существами, им не известными, и так далее.
Высокоразвитое общество Веги прямо-таки с аппетитом набрасывалось на наши средневековые теологические споры. Забавно!
— О вашей книге, Миштиго, — перебил я веганца. — Да?
— У меня впечатление, — начал я, — что вы не желаете никоим образом никогда и нигде вступать в ее обсуждение. Я уважаю, разумеется, подобные чувства, но это ставит меня в несколько неудобное положение как главу этой поездки.
Мы оба поняли, что подобный вопрос мне следовало поднять, будучи с ним наедине, особенно после его ответа Филу на приеме в Порт-о-Пренсе, но я хотел расшевелить его своими придирками и переменить тему разговора.
— Меня очень интересует, будет ли это прежде всего отчет о тех местах, которые мы посетили, или вы хотели бы, чтобы вам оказали помощь, обращая внимание на местные особенности различного рода… ну, скажем, политические или культурные.
— Меня прежде всего интересует составление дневника путешественника, — сказал веганец. — Однако я буду очень благодарен вам за то, что вы сможете сопровождать нашу поездку. Я считаю, что в этом в первую очередь заключается ваша работа. У меня ведь только общие представления о земных традициях и текущих событиях, и я не очень-то силен в этих сложностях.
Дос Сантос, раскуривая свою трубку, не преминул задать вопрос:
— Сэр Миштиго, как вы относитесь к движению за Возрождение? Сочувственно или считаете, что это — мертвое дело?
— Да, — ответил веганец, — именно так я и считаю. Я уверен, что игра не стоит свеч. Я отношусь с уважением к таким намерениям, но не представляю, каким образом вы надеетесь их осуществить. Почему ваши люди должны отказаться от уверенности в будущее, которым они ныне располагают, ради того, чтобы вернуться на эту некогда породившую их планету? Большинство представителей ныне живущего поколения никогда в жизни не видели Земли, они знают ее только по видеоснимкам, и вы должны признать, что они вряд ли являются достаточно убедительными документами…
— Я с вами не согласен, — перебил веганца Дос Сантос, — и нахожу ваше отношение к нам до отвращения аристократическим.
— Таким ему и надлежит быть, — ответил Миштиго.
Джордж и Диана появились почти одновременно. Официанты стали расставлять тарелки.
— Я бы предпочел есть за отдельным столиком, — сказал Дос Сантос официанту.
— Вы здесь потому, что сами напросились, — напомнил я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});