И мы будем к вам приезжать на праздники.
– Да, – быстро согласился Тота, но в этой семье, и все это знали, последнее слово за матерью, и она сказала:
– Да. Ты должен лететь в Москву. Но в новом качестве, в качестве директора театра.
– Какого театра?! – возмутился Тота.
– Нашего театра.
– Да кому ныне театр нужен?! – засмеялся Болотаев.
– Вот в том и дело, что нужен. Очень нужен. Только красота, только искусство спасёт мир!
– Мама! Успокойся. Здесь Достоевского не знают, а если вдруг ненароком узнают, что читаешь к тому же русскую классику, то могут убить.
– Могут. Не спорю. Но мы должны бороться за культуру народа. Нашего многострадального народа.
– Мама! Очнись! Проснись. Вокруг только бородатые автоматчики, – кричит Тота. – А ты в это варварство – театр?!
– Вот именно – театр! – И как приказ: – Ты мой сын?
– Твой… Но я доктор экономических наук.
– Это плюс… Но только у тебя есть диплом, с отличием – института культуры.
– Да я даже не помню, где этот диплом.
– Вот. У меня. И с ним ты должен лететь в Москву. На утверждение и деньги получать.
– Какая Москва? Какие деньги? Мы ведь вроде теперь независимы от Москвы.
– Это «вроде», как ты верно заметил. А вот наш министр уже в Москве, тебя ждёт. Нужен дипломированный специалист.
Вот так Тота вновь стал директором театра. Уже в этом качестве зачастил в Москву. В первую очередь надо было восстановить само здание… Словом, замотался Тота. Засосало дело. А это бюрократия. Пока обсуждали, утверждали и кое-как восстанавливали театр, время летело. Наступил 1999 год. Финансирование из Москвы полностью прекратили. Сам Тота, мать и даже Дада работали, или, правильнее сказать, числились, в театре. Зарплата – копейки. Но и её давно не выдают. Болотаевы еле-еле сводили концы с концами. А ведь ещё и дети растут. А тут вновь открыто заговорили о войне.
На улицах Грозного появилось огромное число обросших, хорошо вооружённых иностранцев – арабы, турки, афганцы. Как ни странно, многие из них неплохо говорят по-русски. В целом картина удручающая. И нормальные люди, по мнению Тоты, вновь покинули эту республику, в которой царят анархия и беспредел, а вольготно живут «волки» – вооружённые банды. И что ещё очень странно – вся российская пресса всячески рекламирует главарей этих банд. Показывают по центральному телевидению, берут у них интервью, где эти бандиты нагло угрожают русским и России: мол, скоро нападут на неё.
В то же время между этими бандами возникают конфликты и борьба за сферы влияния. Перестрелки и взрывы в Чечне никого не удивляют, и люди даже лишний раз из дома выходить боятся.
А был июль, середина лета, жара. И Тота решил вместе с друзьями отдохнуть у реки, искупаться, расслабиться, позагорать и выпить по чуть-чуть. И тут нагрянул так называемый шариатский патруль. И толкались, и ругались, и кричали. И в итоге как бы нашли общий язык. Патруль ретировался, напоследок сказав, что артисты и есть артисты.
А вот в поздних сумерках уже ехали домой, и Тота спал на заднем сиденье, когда вдруг его разбудили автоматные очереди. Также всё неожиданно прекратилось. Вначале испуганный Болотаев припал к полу, потом окликнул друзей, гробовая тишина. Выскочил из машины. Никого не видно, только слышен шум удаляющейся машины. Друзья мертвы.
Милиция, да и остальные органы власти почти не функционируют. По одной версии, была засада на них. По другой – их машина случайно попала на линию обстрела при столкновении враждующих банд. Тота даже нашёл тех молодых членов шариатского патруля. Но они спокойно ответили, что ничего не знают и даже готовы поклясться на Коране, «что они ни при чём», и их шариатский суд сразу оправдал. Словом, виноватых нет, а два трупа есть.
Тота впал в глубокую депрессию. Ведь он организовал этот пикник, их машина как решето, друзья убиты, а его даже не задело.
– Может, ты уедешь в Москву? – просила мать. Тота молчал. Похудел. Весь оброс.
– Тебя просил позвонить Бердукидзе, – в следующий раз сообщила мать. – Эту весть из Москвы какой-то парень в театре оставил.
И на это Тота не среагировал. А через неделю мать сказала:
– Через Бердукидзе тебя какая-то дама ищет, имя странное, забыла… В общем, то ли она из Швеции, то ли из Швейцарии. Дело в Москве тебя ждёт. И какая-то работа.
– Амёла Ибмас?! – воскликнул Тота.
Три года он её не видел и не слышал, но постоянно вспоминал.
На единственном переговорном пункте Грозного – огромная очередь. Вначале Тота заказал Цюрих. Очень долго ждал. Не соединили. Тогда он заказал Москву.
– Тота, дорогой! Как ты? На тебя покушались? – кричит с искренним участием Бердукидзе. – Срочно вылетай. Всех оттуда забери. Что? Да, тебя здесь ждёт отличная работа. Просто мечта! Что? Да. Амёла, разумеется, в курсе. Это она всё организовала. Она эту работу нашла.
– Амёла? Я вылетаю.
– Да-да. Срочно вылетай. Я тебя встречаю.
Дома он только обмолвился о Москве и работе, как мать и Дада стали спешно его в дорогу собирать.
Чеченская республика в жёсткой блокаде. По периметру российские войска. На дорогах усиленные блокпосты. Война, очередная война неизбежна. А Тота, вновь оставив в Грозном женщин и детей, убегает в Москву. Впрочем, на сей раз иного варианта и не было. Они уже не первый месяц жили без зарплаты и в долг. Еле-еле Тоте наскребли на дорогу и, как шанс выживания, уже подумывали московскую квартиру продать. Да тут вроде