— Хаверман, как вы завтра? Пойдете смотреть бизонов?
— Конечно, я должен их посмотреть.
— Не найдется ли там, на «трибунах» дома Кинга, еще одного местечка?
— Только на крыше. Там, пожалуй, безопаснее. Меня интересует, как они справятся с этими бестиями. Бизоны коварны, и от них можно ожидать всякого.
— У вас уже есть опыт, Хаверман?
— Да, в заповеднике. Однажды, ничего не подозревая, я остановился там. Мы с женой завтракали, а наш малыш резвился. И вдруг — бизон!..
— Спокойствие, Хаверман, ведь вы же живы! Вы покинули поле битвы?
— Мы бросили все! Автомобиль никак не хотел заводиться. Я и сейчас покрываюсь потом, как только вспомню об этом.
— В заповеднике нельзя покидать дороги. Вы не знали об этом?
— Я знал, но со мной была жена. А у женщин вечно какие-нибудь причуды.
— У бизонов — тоже. Ковбои заповедника не отваживаются перегонять стадо. Животные стихийно перекочевывают с места на место. Любопытно, как Кинг будет справляться с этими дикарями прерий. Но на крыше дома мы можем считать себя в безопасности. Холи приедет?
— Завтра — только Эйви… Вероятно, будет еще немало народу… Ну а в случае неудачи — Кинг ведь, к счастью, отличный стрелок. Тогда мы увидим охоту на бизонов.
— Надеюсь, Кингу не придется расстреливать свои собственные деньги.
Завтра наступило.
Снег большей частью уже растаял, его остатки ночью прихватил мороз. Дул ветер, в небе плыли облака, гнулись травы. Желто-серой стала не видавшая плуга земля, дикая, бесконечная, только несколько дорог пересекало ее да одинокие домики терялись среди холмов и долин. Это было царство сосен, кактусов и колючих трав.
Квини и Мэри приготовляли праздничный стол. Окуте, как и приличествует старому вождю, был щедр, и Мэри всего накупила. С утра в воздухе пахло жареным мясом. Квини была занята на кухне, Мэри — в палатке. Несколько семейств уже расположились на лугу перед домом. Была суббота. У всех было достаточно времени, чтобы отдать дань древнему доброму обычаю охотничьих племен — поесть вволю мяса.
Зрители собирались. Бизоны и сопровождающие их люди были на пути от Нью-Сити к резервации. Бык, великолепный экземпляр для нового племенного стада, находился в высокой клетке, установленной на прицепе, который тащил трактор. За ним следовали четыре грузовика, и на каждом по самке. Стоунхорн, Окуте, молодой Гудман, один из бесстрашных индейцев-ковбоев, и двое ковбоев с ранчо, откуда везли бизонов, хорошо знали животных. Мужчины в кожаных куртках были с тяжелыми бичами, электрическими штоками, лассо и пистолетами. Погрузка животных на автомобили была нешуточным делом. Особенно упрямился бизон, но Окуте все-таки перехитрил его и загнал в клетку. Зверь попытался силой вырваться на волю, налегая на стену. Один из опытных ковбоев ранчо и Стоунхорн ослабили его сильнейший наскок на переднюю стенку громким, звонким, выстрелоподобным щелканьем бича. Теперь темношерстный молодец стоял, прикованный цепью к полу. Это положение его совершенно не устраивало, и он громким ревом выражал свою ярость.
Ковбои сидели в кабинах рядом с водителями. Окуте на своем спортивном автомобиле вместе со Стоунхорном ехали позади клетки с быком. Когда колонна проезжала через поселок агентуры, все стояли у окон и дверей.
Автомобили повернули на дорогу, ведущую в долину Белых скал. Здесь ветер был свежее.
Как только показался дом Кинга и люди, ожидающие колонну, увидели их, навстречу им вместе с ветром понеслись многоголосые крики: «Татанка! Татанка! Бизоны! Бизоны!»
С бизонами жили индейцы прерий; гибли бизоны, и они умирали.
«Вернитесь, мертвые и бизоны!..»
С этим кличем побежденные танцевали, с этим кличем они падали под пулями карабинов, мужчины, женщины, дети.
Бизоны возвращаются! У стариков на глазах выступали слезы, молодые едва сдерживали волнение. Немногие из них видели бизонов.
Автоколонна направилась на луг, к ранчо Бута. Туда, вверх по склону, от шоссе вела полевая дорога, которую предстояло преодолеть автомобилям. Глубокие колеи пролегли по заросшей земле.
Стоп! Моторы заглушены. Автомобили остановились на значительном расстоянии друг от друга. Шоферы не покидали кабин. Ковбои выскочили из машин. Стоунхорн позаботился о том, чтобы трое помощников и лошади были в готовности.
— Сначала самок, — сказал старший, сеньор-ковбой, — из бизоньего ранчо.
С помощью Алекса Гудмана он открыл борт одной из машин и положил трап. Гудман прыгнул в машину, чтобы согнать животное вниз. Это было небезопасно, но он действовал проворно. Старший помог ему. Самка была молодой, добродушной и ловкой. Почувствовав под копытами сходни, она быстро спрыгнула, сделала несколько прыжков и удивленно остановилась. Вытянула голову, замычала. За последние девяносто лет это было первое мычание бизона на земле Белых скал. А ранее они тысячелетия царили здесь.
Не у одного старика сильней забилось сердце, когда послышался этот почти забытый звук. Квини подошла к своей бабушке, которая не могла отказать себе в удовольствии приехать в такой день.
Вдруг раздалось мычание бизона с другой стороны долины, где был дом Кингов. Все вскочили, прислушались. Окуте и Стоунхорн остановились у автомобиля с быком.
— Проклятье! — вырвалось у Окуте; это слово, известное ему со времени постройки «Юнион Пасифик», он никогда не употреблял. Ему показалось, что с противоположного склона долины донесся охотничий клич его племени.
Бизон насторожился. Накопившаяся за время поездки злоба вылилась в слепую ярость против предполагаемого соперника. Он рванул цепь, которой был прикован за ногу, опустил рога, задрал хвост и ответил низким раздраженным ревом. Лошади забеспокоились. Они забили копытами и рвались с привязи. Ковбои повскакивали на коней. Алекс Гудман понесся на другую сторону, наверх, к своему отцу, старому Гудману, и пресек эту нелепую и опасную проделку. Он тут же вернулся, потому что на счету был каждый человек. В бизона теперь словно вселился черт, и он уже обрел непреоборимую силу как вожак.
Да, Стоунхорн исключительно хорошо использовал с трудом доставшиеся деньги.
Трактор был отцеплен и отъехал в сторону. Пока бизон топтался на прицепе, мужчины открыли задний борт.
Грузовик, с которого только что сняли корову, отъехал назад, на дорогу. Шоферы остальных автомобилей, на которых были еще самки, завели моторы, чтобы при необходимости быстро отъехать в сторону. Гул моторов еще больше разозлил быка.
Старший ковбой, Стоунхорн и Окуте свели всех лошадей вместе. Старший приготовил бич и электрический шток, Стоунхорн и Окуте держали наготове лассо.
— Гони его! — крикнул старший ковбой.
Возникла опасность, что разъяренный бык повредит автомобиль и поранится сам.
Гудман подобрался сзади к беснующемуся животному, сбросил с ноги цепь и отскочил в сторону. Второй ковбой, который должен был бичом гнать животное с прицепа, оказался не так энергичен и быстр. Получив свободу, бизон ринулся вперед, сломал клетку и с ловкостью животного, живущего на свободе, бросился вперед, сделав стремительный прыжок в сторону. Оказавшись на поросшей травой земле, бык почувствовал себя уверенно и, полный ярости, был готов дать отпор любому противнику. Тут он обратил внимание на автомобиль и рокочущий мотор. На автомобиле находилась одна из двух стельных и потому особенно ценных самок. Бык галопом бросился туда. Старшему ковбою удалось отрезать ему путь, он обрушил на животное удары своего длинного бича, коснулся электрическим штоком, и бык проскочил мимо автомобиля.
Два всадника, два молодых ковбоя, также бросились сюда, чтобы заставить быка повиноваться.
На другой стороне было тихо. Зрители затаили дыхание. Стоунхорн и Окуте понимали друг друга по взгляду или движению руки. Джо поднял Пегого в галоп и погнался за бизоном. Окуте поскакал за ним. Бизон метался из стороны в сторону. Один из молодых помощников, оказавшийся поблизости, чуть не был поднят на рога и уже готов был выстрелить в бизона. Но сеньор-ковбой ловко щелкнул бичом и заставил бизона переменить направление.