биение сердца, что отдавало в кончики пальцев. Андрей благодарно уткнулся в ее ладонь. Он горько хоронил Яна, вжимаясь слегка колючим влажным лицом в ее руки. Лина не дышала, оцепенев. И вдруг сознание опалило жаром. Она дёрнулась:
– Где он? – Оттолкнув Стархова, она метнулась к двери: – Виктория, такси к входу! Живо!
Удары каблуков по паркету, отдавали в голову, выстукивая драгоценное время. Лина впилась в поникшие вздрагивающие плечи и с силой затрясла Андрея:
– Где он лежит?
– Онкологический центр...
– Какая больница?
– Здесь...
– Которая в Верхнем Ист-Сайде? Да, говори! Ну, же!
– Между шестьдесят седьмой и... шестьдесят восьмой восточной...
Лина простонала и схватила сумку:
– Сволочи вы! – бросила в дверях и со всех ног побежала по коридору к лифтам. Взглянув на зеленое табло, нетерпеливо взмахнула рукой, и кинулась к лестнице.
Ньюйоркцы спешили по домам, наводнив улицы переполненным транспортом. Машины не переставая сигналили и дергались в пробке. Такси медленно тащились в общем потоке, неповоротливо перестраиваясь, зависая на пешеходных переходах и светофорах. Выглянув в окно, Лина постучала в стеклянную перегородку:
– Пожалуйста, мы можем ехать быстрее? Я очень спешу!
Круглоголовый азиат щёлкнул по фуражке и пожал хилыми плечами. Лина порылась в кошельке и отыскала сто долларовую купюру, благодаря Бога, что поменяла немного наличных денег в аэропорту.
– Прошу поторопитесь! – взмолилась она.
Мыча под нос мелодию, водитель ловко поймал сотню и сунул в нагрудный карман. Пропустив образовавшееся окно между машинами, они вновь не успел перестроиться, и проехали поворот. Досадливо вскрикнув, Лина потеряла терпение:
– Включай аварийку и сдавай назад!
– Это запрещено. Повернём на следующем перекрёстке.
– Ты пропустил уже второй, болван!
– Ай, мисс, потише! Не видишь сколько, машин, а? Это – Манхэттен! Как могу, так и еду. Скажи спасибо, что не стоим. А не нравиться, иди пешком!
Поддавшись вперед, Лина прошипела:
– Если через пять минут твой тощий зад не окажется на шестьдесят седьмой улице, остаток дней ты проведешь, испытывая сожаления, что сегодня, прямо сейчас, не проявил сообразительность. Потому, что я заставлю тебя, есть свое дерьмо, до тех пор, пока оно не полезет из твоих волосатых уродливых ушей! Ты понял меня, говнюк?
Мужчина стиснул в кулаках руль, недоверчиво покосился и прибавил газу.
– Дерьмо! – Лина колотила кулаком по колену, заставляя смолкнуть голоса Свалки, которые одновременно восстали и рвались, свернуть олуху цыплячью шею.
Глава 25
В длинном белоснежном коридоре Лина врезалась в хрупкую фигуру, едва не сбив женщину с ног:
– Ты!
Разрозненные обрывки, словно зола с пепелища, взвились и собрались, как детский пазл: вдребезги пьяная дива оплакивает Олсена на шее у Старкова, и шепчет на свадьбе печальные слова: берегите мужа... Лина простонала:
– И ты тоже! – бросила она в бледное лицо Эшли Снайпс и фурией пронеслась мимо, судорожно вертя головой в поисках нужной палаты.
– Мэм! Эй, мэм! Туда нельзя! – Полный мужчина в зеленом халате преградил дорогу.
– Да пошел ты! – Лина поднырнула под вытянутую руку. Оставив в волосатом кулаке сумку, нажала ручку двери и вскрикнула. Грубые пальцы больно вцепилась в кисть.
– Какого черта? – Возмутилась она вырываясь. – Пустите немедленно!
– Что тут происходит? – Из палаты вышел доктор и сделал знак медсестре, которая шла следом. Ребром ладони девушка вдавила в стене, рядом с дверью, синюю кнопку.
– Вы не имеете права! Пустите меня! – брыкалась Лина, пытаясь отодрать от себя жирные клешни, торчащие из-под зеленых рукавов.
– Немедленно покиньте отделение, иначе я вызову полицию! Выведите эту сумасбродку! – приказал мужчина, подоспевшим на вызов, санитарам.
– Не нужно, доктор Гейтс. Пропустите её. – Вмешался усталый голос. – Это миссис Олсен.
Не переставая вырваться, Лина старалась разглядеть Эшли, но ничего не видела: кровь стучала в висках, пульсируя в теле, словно удары.
– Вы супруга мистера Олсена? – недоверчиво спросил доктор и покачал головой: – Все равно, я вас не пущу.
– Что? Да, как вы смеете? Это клиника или сумасшедший дом?! Кто здесь главный? – разъярилась Лина задыхаясь.
Она пихнула санитара локтем в ребро. Почувствовав свободные руки, инстинктивно потянулась к бородатому лицу, что неясно мельтешило перед глазами, но предплечье опалило огнем. Лина брыкнулась, пытаясь избавиться от боли и расцарапать ненавистную физиономию, высокомерно изрыгающую слова:
– Да, угомонитесь, вы! Вы хотите убить его, дура?
– Миссис Олсен, успокойтесь. – Маленькая ладонь легла на плечо. Но Лина моментально её стряхнула:
– Не прикасайся ко мне! – прошипела она, пытаясь разглядеть хоть одно лицо в мутном зеленом клубке. Белая плитка качалась. Стены плыли. Затошнило. Она наобум замахнулась и взвизгнула. Из глаз посыпались искры. Лина приложила ладонь к щеке, опаленной ожогом пощечины, и уставилась в бледное удлиненное пятно, читая по губам в рыжем ореоле бороды:
– Извините, миссис Олсен, у меня не было иного выхода. Поверьте, я понимаю ваше состояние, но, если вы хотите видеть мужа, вам нужно взять себя в руки. Умойтесь и приведите себя в порядок. А главное успокойтесь. В таком виде, о посещении не может быть и речи!
– Спасибо, доктор Гейтс. Мы вернемся позже.
На этот раз, Лина позволила Эшли взять ладонь, которая повисла плетью вдоль тела. Послушно, как ребёнок, потащилась в конец коридора, подчиняясь воле маленькой женщины. Эшли завела ее в туалет и без предисловий, нагнула голову над раковиной. Струя ледяной воды полилась за шиворот и в нос. Лина завизжала. Захлебываясь, упёрлась кулаками в скользкий умывальник, безуспешно пытаясь отстраниться. Наконец, хватка ослабла. Отскочив, Лина ударилась о металлическую сушилку для рук и бессильно припала к кафельной плитке. Вода струилась по рукам, стекала по джинсам на пол. Тело била крупная дрожь. Лина тяжело дышала, сдирая с лица мокрые волосы. Набрав бумажных полотенец, Эшли промокнула ей щёки, шею, лоб; помогла стянуть свитер. Скинув гранатового цвета пиджак, набросила Лине на плечи, помогла сунуть тряпичные руки в рукава и застегнула пуговицы.
– Пойдем, – она подтолкнула к выходу.
Лина переставляла чужие ноги, покорно плетясь за невысокой фигурой в дымчато-сером узком платье. Эшли указала на пластиковый стол у окна безлюдного кафетерия. Принесла из автомата кофе, и пододвинула бумажный стаканчик. Долгое время, они не поднимали глаз, молча глотая теплую жидкость. Уронив в ладони лицо, Лина прерывисто всхлипнула и разрыдалась:
– Ох, Эшли, как вы могли? Все знали! Даже вы!