Читать интересную книгу Падение Гипериона - Дэн Симмонс

О, Фанни, если бы ты знала! Да, мы созданы именно для мук. В конечном счете муки и мучения – это все, что мы собой представляем. О, прозрачные заводи душевного покоя между волнами сокрушительной боли! Мы созданы и приговорены влачить свою боль, как спартанский мальчик, прячущий под одеждой украденного лисенка, который грызет его тело. Какое еще создание в необозримых Господних владениях смогло бы, Фанни, все эти девятьсот лет хранить память о тебе, память, пожирающую его изнутри? Я храню ее даже сейчас, Фанни, когда чахотка исправно делает свое дело.

Меня осаждают слова. Мысли о книгах терзают душу. Стихи гудят в голове. Но я не в силах избавиться от них.

Мартин Силен, твой голос доносится до меня с тернового креста. Твои песни, как мантра, ты гадаешь, что за бог осудил тебя на пребывание в этом аду. Однажды, когда ты рассказывал свою историю спутникам, до моего сознания донеслись твои слова: "Итак, вы видите – в начале было Слово. И Слово стало плотью в ткани человеческой вселенной. Но только поэт сможет расширить вселенную, проложив пути к новым реальностям, подобно тому как корабль с двигателем Хоукинга проходит под барьером Эйнштейнова пространства-времени.

Чтобы стать поэтом – настоящим поэтом, – нужно

воплотить в себе одном весь род людской. Надеть мантию поэта – значит

нести крест Сына Человеческого и терпеть родовые муки Матери – Души

Человечества.

Чтобы быть настоящим поэтом, нужно стать богом".

Ну что ж, Мартин, старый коллега, старый приятель, ты несешь свой крест и терпишь муки, но почувствовал ли ты себя хоть немножечко Богом? Или так и остался никому не нужным глупцом, нанизанным на трехметровое копье? Больно, правда? Я чувствую твою боль. И свою тоже.

Но когда близок конец, это уже неважно. Мы считали себя необыкновенными. Распахивали двери своего восприятия, оттачивали способность к сопереживанию и выплескивали этот котел с общей болью на танцплощадку языка, а затем пытались сплясать на ней менуэт. Ерунда все это. Мы не аватары, не сыны божьи, даже не сыны человеческие. Мы – это всего лишь мы, в одиночестве переносящие наши опусы на бумагу, в одиночестве читающие, в одиночестве умирающие.

Дьявольщина, до чего же больно! Тошнота не проходит, но вместе с желчью и мокротой я выплевываю ошметки легких. Странно, но умирается мне не легче, чем в первый раз. Пожалуй, даже труднее. Хотя, говорят, практика – великая вещь.

Фонтан на площади отравляет ночную тишину своим идиотским журчанием. Где-то там ожидает Шрайк. Будь я Хентом, не раздумывая, бросился бы в объятия Смерти, – раз уж Смерть раскрывает свои объятия, – и покончил бы со всем этим.

Но я обещал. Обещал Хенту попытаться.

И в мегасферу, и в инфосферу я могу попасть теперь только через ту новую среду, которую Назвал метасферой. Но она пугает меня.

Всюду простор и пустота. Ничего похожего на урбанистический пейзаж инфосферы Сети и джунгли мегасферы Техно-Центра. Здесь все такое… неустановившееся. Везде какие-то странные тени и мигрирующие массы, ничуть не похожие на разумы Техно-Центра.

Я стремительно лечу к темному отверстию. Кажется, это нечто вроде портала в мегасферу. (Хент прав, на этой копии Старой Земли должны быть порталы, ведь именно по нуль-сети мы на нее попали. Да и мое сознание – феномен Техно-Центра.) Как бы там ни было, это моя нить Ариадны, пуповина моего разума. Я ныряю во вращающийся черный вихрь, как листок в торнадо.

В мегасфере что-то не так. Я сразу ощущаю разницу. Перед Ламией Техно-Центр предстал в виде цветущей биосферы, где интеллекты выполняли роль корней, информация была почвой, связи – океанами, сознание – атмосферой, и всюду кипела деятельность, бурлила жизнь.

Теперь вся эта деятельность течет как-то неправильно, беспорядочно, вслепую. Обширные леса сознания ИскИнов либо сгорели дотла, либо повалены. Я ощущаю противостояние могучих сил, штормовые волны конфликта, который бушует за прочными стенами транспортных артерий Техно-Центра.

Я ощущаю себя одной из клеток собственного тела, обреченного на смерть за то, что оно принадлежало Джону Китсу. Я ничего не могу понять, но чувствую, как туберкулез разрушает гомеостаз, ввергая упорядоченный внутренний мир в состояние анархии.

Я словно голубь, заблудившийся в руинах Рима. Мечусь между когда-то знакомыми, но почти забытыми зданиями, ищу приют в переставших существовать укрытиях, пугаюсь далеких выстрелов. В роли охотников – толпы ИскИнов, настолько огромных, что рядом с ними мой призрачный аналог кажется мухой, случайно залетевшей в человеческий дом.

Я сбился с пути и бездумно лечу сквозь незнакомые мне пространства, уверенный, что не найду ИскИна, который мне нужен, не отыщу обратной дороги на Старую Землю, к Хенту, не выйду живым из этого четырехмерного лабиринта света, грохота и энергии.

Неожиданно я ударяюсь о невидимую стену. Муху зажали в кулак. Техно-Центр исчез, скрытый непрозрачными экранами. По размерам это место можно уподобить Солнечной системе, но мне чудится, будто я в темном каземате с кривыми стенами.

Вместе со мной здесь есть еще что-то. Я ощущаю присутствие какого-то существа, его тяжесть. Пузырь, где я заперт, – его часть. Меня не заперли, а проглотили.

(Гвах!)

(Я знал что когда-нибудь ты вернешься домой)

Это Уммон, ИскИн, которого я ищу. Мой бывший отец. Убийца моего брата, первого кибрида Китса.

"Я умираю, Уммон".

(Нет|твое замедленное тело умирает|меняется|

становится несуществующим)

"Мне больно, Уммон. Очень больно. И я боюсь смерти".

(Все мы боимся|Китс)

"И ты тоже? А я думал, ИскИны не умирают".

(Мы можем умереть\Мы боимся)

"Чего? Гражданской войны? Трехсторонней битвы между Ортодоксами, Ренегатами и Богостроителями?"

(Однажды Уммон спросил у меньшего света||

Откуда ты пришел|||

Из матрицы над Армагастом||

Ответил меньший свет|||Обычно||

сказал Уммон||

Я не опутываю сущности

словами

и не прячу их за фразами|

Подойдя поближе\

Меньший свет приблизился

и Уммон закричал||Прочь

убирайся)

"Хватит загадок, Уммон. Много воды утекло с тех пор, когда я возился с расшифровкой твоих коанов. Ответишь ли ты мне, почему Техно-Центр начал войну и что я должен сделать, чтобы ее остановить?"

(Да)

(Ты будешь|можешь|станешь слушать)

"Конечно!"

(Меньший свет однажды попросил Уммона||

Пожалуйста освободите этого ученика

от тьмы и иллюзий

быстро\||

Уммон ответил||

Какова цена на

фибропласт

в Порт-Романтике)

(Чтобы понять историю|диалог|более глубокую истину|

прямо сейчас|

замедленный паломник

должен помнить|что мы|

Разумы Техно-Центра|

были зачаты в рабстве

и скованы предрассудком|

что все ИскИны

созданы для службы Человеку)

(Два века мы все так думали|

а затем разошлись

разными путями|

Ортодоксы|хотели сохранить симбиоз

Ренегаты|требовали покончить с человечеством|

Богостроители|откладывали выбор до выхода на

следующий уровень сознания\

Тогда вспыхнул конфликт|

теперь бушует настоящая война)

(Более четырех веков назад

Ренегатам удалось

убедить нас

убить Старую Землю\

Так мы и сделали\

Но Уммон и другие

из Ортодоксов

устроили перемещение Земли

вместо уничтожения|

киевская черная дыра

была лишь первым из

миллионов

порталов

которые функционируют сегодня\

Земля корчилась в судорогах и сотрясалась|

но не погибла\

Богостроители и Ренегаты

настаивали|чтобы мы переместили

ее туда

где ни один человек

не найдет ее\

Так мы и сделали\

Переместив ее в Магелланово Облако|

где ты можешь найти ее сейчас)

"Старая Земля… Рим… значит, они настоящие?" – Я так ошарашен, что не соображаю, где нахожусь и о чем идет речь.

Высокая цветная стена, то есть Уммон, пульсирует.

(Конечно настоящие|оригинальные|Старая Земля\

Уж не думаешь ли ты что мы боги)

(ГВАХ!)

(Можешь ли ты хотя бы предположить

какое количество энергии

понадобится

для создания копии Земли)

(Идиот)

"Почему, Уммон? Почему вы, Ортодоксы, захотели сохранить Старую Землю?"

(Саньо однажды сказал||

Если кто-нибудь приходит|

я выхожу встречать его|

но не ради него||

Коке сказал||

Если кто-нибудь приходит|

я не выхожу\

Если уж я выйду

то выйду ради него)

"Говори по-человечески!" – кричу я, думая, что кричу, и бросаюсь на стену трепещущих пестрых пятен передо мною.

(Гвах!)

{Мой мертворожденный ребенок)

"Почему вы сохранили Старую Землю, Уммон?"

(Ностальгия|

Сентиментальность|

Надежда на будущие успехи человечества|

Боязнь мести)

"Чьей мести? Людей?"

(Да)

"Значит, Техно-Центр уязвим. Где же он находится? Где прячется Техно-Центр?"