Здесь имелась небольшая проблема — я не знал, что именно мне следовало искать. Просматривая материалы Жировика по местным пропавшим душам, я пришел к выводу, что такой успешный и известный человек, как Эдвард Лайнс Уолкер, не стал бы убивать себя без всяких объяснений. Если только этот бизнесмен не находился в глубокой депрессии, он должен был оставить документ, пояснявший его действия. Но Уолкер не страдал депрессией. Диапазон его интересов казался людям настолько обширным, что они даже удивлялись его самоубийству. Пока ничто не доказывало факт насильственной смерти. Отсутствие записки не могло считаться ее подтверждением. Но если бы я обнаружил какое-то пояснение его добровольного ухода из жизни — нечто такое, что доселе оставалось не найденным, — это пролило бы свет на последние дни Уолкера. И тогда, по крайней мере, я мог бы исключить интриги Хабари, сузив фокус расследования на событиях, которые случились уже после его смерти.
Мне повезло лишь в одном — Эдвард Уолкер в основном работал в комнате, которую он, скорее всего, называл своим «кабинетом» (следующее поколение сочло бы ее «офисом»). Это была большая солнечная спальная на втором этаже. В ее центре располагался красивый, старомодный письменный стол. На нем до сих пор стоял дорогой компьютер марки «Делл Присижен». Стены были заставлены книжными шкафами. По одну сторону от двери находился кофейный столик, по другую — большая металлическая картотека. Я решил не проверять компьютер. Наверняка каждый его файл был осмотрен офицерами полиции и адвокатом покойного. Я возлагал большие надежды на техническую грамотность Уолкера. Он казался мне человеком старой школы, который всегда хранил у себя копии важных документов. Если он когда-то становился жертвой хакерских атак, то, вероятно, не держал эти копии в памяти компьютера. К тому же Эдвард Уолкер родился в прошлом веке — то есть был представителем аналогового поколения.
Существуют два различных способа для обыска комнаты: в первом случае вы знаете, что ищете, во втором — не знаете. Первый способ является более легким, потому что вы можете исключать огромное количество вещей. Например, если вы ищете корзинку для пикника, вам не нужно тратить время на осмотр конвертов. Поскольку мне пришлось прибегнуть ко второму варианту, я начал выгребать документы из ящиков картотеки и быстро раскладывать их на полу. Через полчаса на ковре возникли миниатюрные небоскребы Сан-Джудас, возведенные из бумаг и картонных папок. Сев рядом с ними, я приступил ко второй фазе поиска.
Вытаскивая из папок по странице за раз, я кратко, но внимательно осматривал их содержание. Хотя в обычных условиях у меня ленивый нрав, я действовал достаточно резво. К сожалению, после двухчасовой напряженной работы мне не удалось обнаружить ничего интересного, что выходило бы за грань реального мира. Ознакомившись с обрывками жизни покойного Уолкера, я стал лучше понимать его. Деловая корреспонденция помогла мне уяснить, что он не был легко внушаемым простофилей. Конечно, он чрезмерно верил в непобедимость разума (такое часто бывает у людей с техническим складом ума), но вы не смогли бы навязать ему свое мнение без твердых доказательств. Его атеистические взгляды, на которые намекали собранные книги, очевидно, возникли не из-за враждебности к религии, а из-за убеждения, что изучение научно не доказанных фактов являлось пустой тратой времени. Поэтому он был, скорее, агностиком, чем атеистом. Тем не менее, как ни называй его, он не причислял себя к религиозным людям. Это тоже удивляло меня. Если он не верил в посмертную жизнь и добровольно ушел из жизни, зачем ему понадобилось играть в прятки с ангелами и демонами?
Прошло больше двух часов. Вероятно, Поузи уже просила своего приятеля отвезти ее домой. Но я не хотел сдаваться. Мое внимание привлекли книги в шкафах. Я снимал их с полок, выискивая вложенные конверты или записки. Ничего полезного. На это ушло много времени. Вернув книги на свои места, я навел порядок в комнате. За окнами раздался шум: на подъездной дорожке остановилась машина. Я не паниковал — вечно сонную Поузи можно было убедить в чем угодно. Но мне не хотелось испытывать удачу. Я планировал оставить себе шанс на возвращение в дом Уолкера — причем в любой момент, когда мне это будет нужно. Несмотря на тщательный поиск, я не нашел того, что искал. Еще несколько часов назад меня переполняла непоколебимая уверенность — необъяснимое, но мощное предчувствие, — а теперь от нее ничего не осталось.
Я торопливо спустился по лестнице и вдруг, как вкопанный, остановился у небольшой книжной полки. В гостиной имелось несколько стеллажей с музейными альбомами, коммерческими буклетами и художественной литературой. Но сейчас передо мной были книги религиозного содержания — точнее, антирелигиозного. Это место показалось мне вполне пригодным для записки о самоубийстве — ничем не хуже кабинета Уолкера. Но я уже слышал, как в дверном замке гремели ключи. Мне нельзя было оставаться в доме. Возможно, в другой раз…
Внезапно на нижней полке я увидел книгу, зажатую между томиком Давкинса и «Письмами с Земли» Марка Твена — черный кожаный позолоченный корешок Библии короля Якова. Как поется в сериале «Улица Сезам»: «Та вещь, которая не похожа на другие». Передняя дверь открылась, поэтому я протянул руку и схватил толстую книгу. А затем ангел, прятавший под курткой украденную Библию (то есть ваш покорный слуга), промчался через кухню, воспользовался задней дверью и выбежал во двор, лишь на секунду опередив внучку Уолкера и ее туповатого друга.
Глава 27
БИБЛИЯ АТЕИСТА
Я проехал в глубь Пало Альто и остановился на тихой улочке. Взяв в руки тяжелый том, я заметил, что между страницами, примерно в середине, был вложен толстый конверт. Мне повезло, что он не выпал во время моего поспешного бегства. Надпись гласила: «Вскрыть после моей смерти». Почерк походил на тот, который я видел на рукописных работах Уолкера.
Джек-пот. И никто не нашел его, кроме меня!
На тот случай, если мне понадобится подбросить конверт полиции, я использовал для вскрытия матерчатые перчатки. Внутри находилось около дюжины страниц, напечатанных на тонкой старомодной бумаге. Из-за этого документ выглядел древним, хотя дата на первой странице лишь на несколько дней предваряла смерть Уолкера. Быстро осмотревшись по сторонам и убедившись, что в тихом переулке никого не было, я приступил к чтению.
«Тем, кого может заинтересовать мое послание.
Это не последняя воля, а некий вид завещания. Так как содержание не касается моих финансовых накоплений, я сомневаюсь, что юристы согласятся со мной. Поэтому я не доверил документ моим адвокатам. Если бы мои друзья были по-прежнему живы, я отдал бы его им. К сожалению, у меня не осталось такой возможности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});