За окном покоев мага еще стоял день, но Ирунг уже лежал на высоком ложе и морщился от нежных прикосновений пожилого раба. Уши старика, умасливающего ноги мага целебными мазями, были залиты воском, язык отрезан, поэтому Ирунг говорил без опаски.
– Предчувствие не бывает хорошим, – проскрипел Касс, утонувший в глубоком кресле. – Вот я не один день возле Тини провел – красивая, умная, – но ощущение, что ежа в ладонях держу, ни на мгновение не отпускало! Что же она племянницу-то свою не выручает?
– Тини напоминает мне змею, у которой вместо хвоста еще одна голова с ядовитыми зубами, – пробормотал Ирунг.
– В таком случае ты сам, мой дорогой, змея, у которой три головы! – рассмеялся Касс.
– Неудобно ползать с тремя головами, – отмахнулся маг.
– Зачем же ползать? – удивился Касс – Неужели три головы не способны придумать, как приманить противника к ловчей яме?
– Есть противники, которые и из ловчей ямы способны убить охотника. – Ирунг охнул от неловкого движения раба и зло вытянул его по спине изящной плетью.
Раб вздрогнул и замедлил движения. На спине вздулся свежий рубец.
– Глубже надо копать ловчую яму, – зло прошептал Касс – Колья заостренные вбивать! Змей ядовитых и пауков выпускать на дно! Да камни готовить, чтобы яму эту засыпать, едва враг туда свалится.
– А если враг твой – ветер? – прищурился маг. – Если туман утренний? Как ты их будешь в ловчую яму загонять? Как ты на них будешь змей натравливать да камнями засыпать?
– Это танцовщица-то твоя – туман? – не понял Касс – Или Седд? Тини?..
– Седд не враг. – Ирунг задумался. – С ним другая беда. Я уже давно тебе говорил, я Димуинна конгом сделал не потому, что он мою дочь взял. Я бы уже тогда Седда предпочел. Он хоть и молод еще был, но любого перехлестнул бы, даже нас с тобой. Только он – зверь-одиночка. Он, как юррг, даже самку загрызет, если она после случки замешкается и не убежит! Разве можно с таким крепкое государство ладить? Сегодня поцелует, а завтра голову откусит. Да и Тини не лучше. Только она умнее и опаснее. Но никто из них не туман. И девчонка не туман. Туман в воздухе стоит, ветер в ушах воет, или ты не слышишь?
– Ты все загадками говоришь да присказками, прямо как мой бывший раб – Яриг, – усмехнулся Касс – Ты мне толком-то объясни, что происходит? Считай, уж больше семнадцати лет прошу! Еще при старом конге, отце Седда Креча, тебя спрашивал, зачем приживалку храмовую жрицей храма Сето сделал?
– Приживалку? – усмехнулся маг. – Так слушай же, приятель. Хуже чем приживалку, грязь из грязи достал. Только не я, а прежняя хозяйка. Перед смертью и достала.
– Да ты что?! – оторопел Касс – Не ты ли говорил, что не всякому дар магический боги посылают? Или они дар этот случайно в грязь обронили?
– То мне неведомо. – Ирунг поджал губы. – Зато другое знаю: зеркало Сето выбор сделало. Прямо на Тини указало, лик ее явило.
– Так уж и явило? – недоверчиво скривил губы Касс – Мне, что ли, в храм к Тини по недолгой дружбе напроситься, в зеркало взглянуть? А ну как я там себя с копьем Сади в руке увижу? Тебе покажу, и что? Побежишь Димуинна свергать, чтобы меня на его место поставить?
– Побегу – не побегу, а задумаюсь точно, – поморщился маг. – Ты саму-то Тини не больно слушай. Она даже когда правду говорит, такое ощущение, что приманку в западню укладывает. Получил чудесную мазь на чресла или снадобье в глотку – и радуйся. Только задуматься бы не помешало, с чего это жрица храма снадобьями разбрасывается, которые в сотню раз дороже золота по весу идут?
– Так с чего же? – напрягся Касс.
– Она сейчас к цели своей движется, – процедил сквозь зубы Ирунг. – Оттого ни золота, ни жизней чужих числить не будет. Ты, когда мазь ее получил, скольких девок оседлал? А что она творила тем временем, знаешь?
– Так я и раньше по ночам ее косу на кулак не накручивал! – не понял Касс – Да и кто бы уследил за ней? Что же за цель такая у Тини?
– Не знаю! – отрезал Ирунг. – Почему старуха ее хозяйкой оставила – знаю, а о цели Тини догадываться только могу. Не скрою, когда все это случилось, я тут же в храм прибыл, только старуха уже и слова молвить не могла. Так и померла в тот же день. Покопался я в храмовых записях, тогда Тини сама еще ничего не соображала, нашел кое-какие пометки. Так вот, древнее чем от пяти сотен лет возрастом пергаментов в храме Сето не сохранилось, но и пятьсот лет назад предки Тини в грязи при храме копались. Доля у них была такая, что врагу не пожелаешь, а вот ни в рабство их не продали, ни под корень не вывели. И ведь поколения знать не знали о магическом даре, Тини первая из них такая. Правда, и в Суйку ей первой пришлось сходить…
– Для чего в храме… сберегали эту породу? – удивился Касс – Неужели знали, что проклюнется дар у отростка из гнилого корня? Или жалко было красоту губить?
– Не знаю! – повторил Ирунг. – Много чего я не знаю, Касс. Отец мне говорил когда-то: сунул камень за пояс, обязательно брось его во врага, иначе получится, что ты как безумец без толку камень с собой таскал. Вот такой камень для меня – Тини. Племянница ее. Каменный Сади в моем храме – еще какой камень! А кинжал Варуха, что на конце копья Сади закреплен? Прошлое уже давно во тьму кануло, а оторваться от него мы не можем. Привязаны накрепко. Прошлая хозяйка храма Сето беду предсказывала, большую беду, и беда эта с Тини вроде связана! Одно непонятно: то ли сама Тини эту беду принесет, то ли беда эта, как ливень весенний, копится за горизонтом, а потом хоть голос перед алтарем сорви, все одно прольется на твою землю! Зато другое бесспорно: сама Тини как всю Оветту может этой бедою захлестнуть, так и справиться с ней. И вот который уж год я и пытаю сам себя, куда она повернет – в гору ли полезет, или с горы скатится?
– Сади-заступник! – пролепетал потрясению Касс – Вот с чего ты ее лелеешь! Что же за беда такая? Можно ли противостоять ей? И как вызнать, куда сама Тини целит? Да и стоит ли верить гаданиям этим?
– Стоит, – мрачно продолжил маг. – Ты мое правило знаешь: в Суйку собирайся, но помирать не спеши. Чего пугаться? Да и погибал уже Скир, родина наша льдом покрылась – ничего, на новом месте возродились! Верить, конечно, храмовым порядкам Сето надо. Подлинный ведь осколок зеркала Сето у них хранится, не всякому он показать что-то может, но всякая его владелица один раз в нем может самое главное увидеть. То, что сбудется непременно! И я в зеркало Сето как-то сам взглянул…
– И что ты там увидел?
– Тини и увидел… Правда, не девчонку, которой она тогда была, и не ту ведьму, в которую она теперь обратилась, а чудо с волосами, которые золотом блещут, но с ее чертами лица. Ужас я почувствовал от ее лика, и теперь всякий раз ужас чувствую, когда сталкиваюсь с ней. Но голос, который во мне прозвучал, был еще ужаснее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});