всё она отдала безоглядно, даже не спрашивая себя, стоит ли дело таких жертв. Рассказал я этот случай в наивном предположении, что он особенно будет близок душе Толстого: ведь он так настойчиво учит, что истинная любовь не знает и не хочет знать о результатах своей деятельности; ведь он с таким умилением пересказывает легенду, как Будда своим телом накормил умирающую от голода тигрицу с детенышами.
И вдруг, — вдруг я увидел: лицо Толстого нетерпеливо и почти страдальчески сморщилось, как будто ему нечем стало дышать. Он повел плечами и тихо воскликнул:
— Бог знает что такое!
Я был в полном недоумении. Но одно мне стало ясно: если бы в жизни Толстой увидел упадочника-индуса, отдающего себя на корм голодной тигрице, — он почувствовал бы в этом только величайшее поругание жизни, и ему стало бы душно, как в гробу под землёй".[6]
40.
ИВАН ИВАНОВИЧ
"Железнодорожный подрядчик. Ловкий и умный вполне интеллигентный. Хорошо наживался. Заболел прогрессивным параличом, сошел с ума. И тут так из него и поперла дикая, плутовская, мордобойная Русь.
Читают ему газеты. Московский педагогический съезд посетили два английских педагога.
— Погодите, я всё это знаю, сейчас вам расскажу. Как приехали, их первым делом в полицию позвали и выпороли. Чтоб не зазнавались. Потом на съезд привезли. "Садитесь, пожалуйста!" — "Нет, знаете… Мы постоим!" — "Да вы не стесняйтесь!" — "Нам вот к телефончнку, — разрешите!" — "Пожалуйста!" — "Дайте генерал-губернатора!" — "Что?! Выпороли?" Сейчас позвонил в участок: "Прибавить от меня еще сорок розог!"
Читал он "Новое время", имена запоминал, а события перерабатывал самым фантастическим образом. В конце девяностых годов Россия заняла китайскую гавань Порт-Артур.
Иван Иванович рассказывал:
— Салисб-Юри того не знал и послал из Англии Камбона, чтобы занял. Приехал. Ему навстречу адмирал Скрыдлов. "Что вам угодно?" — "Видите ли, вот… Порт-Артур… Мы приехали…" — "Ах, вы приехали?.." Тр-рах! "Ой, больно". — "Больно? Затем и бьют, чтоб было больно…" Тр-рах!!. "Ваш — вон он, видите, на той стороне; Вей-хай-вей! А это наше!" — "Тогда извините, пожалуйста, мы не знали. Прощайте!" — "До свидания!". Поплыли. Скрыдлов поглядел. "Ну-ка, малый, заряди-ка пушечку…" Бах!! Корабли кувырк!.. Салисб-Юри в Лондоне ждет, беспокоится. Телеграмму в Порт-Артур: "Приехали? Салисб-Юри". — "Были тут… какие-то! Скрыдлов". — "Где ж они? Салисб-Юри". — "Потопли. Скрыдлов".
И хохочет торжествующе".[7]
Извините, если кого обидел.
27 июля 2008
История про анекдоты (продолжение)
(Продолжение — надо потом будет свести это всё в отдельный пост).
Извините, если кого обидел.
27 июля 2008
История про именины
Св. Равноапостольского князя Владимира."…Уподобился Еси купцу, ищущему доброго бисера, Славнодержавный Владимире, на высоте стола седя матери градов, Богоспасаемого Киева, испытуя же и посылая к царскому граду увидети православную веру, и обрёл сей бесценный бисер, Христа, избравшего тя, яко втораго Павла и отрясшего слепоту во святой купели, душевную вкупе и телесную, тем же празднуем твоё успение, люди твои суще, моли спастися державы твоя Российския Иерархом и множеству пасомых".
Проведу этот день в одиночестве и смирении.
Извините, если кого обидел.
28 июля 2008
История про нули
Ну, что? Прочитал я книгу Евдокимова "Ноль-ноль", и посылаю лучъ недоумения visel. Брат, зачем ты назвал это "крепким боевиком"?
Это книга неудачная.
Для начала я скажу, ято она очень скучная.
На этом, собственно, можно было бы и закончить, но я всё-таки объясню, отчего она мне не нравится. Нет, конечно, автор её, может быть достойным человеком, хорошим другом и талантливым писателем. Но книга, увы, дурная.
Далее последуют спойлеры, но тук уж ничего не поделаешь. Как говорил Маяковский, мы хотели понять, как устроены эти игрушки, и извините, если они немного испортились, пока мы их потрошили.[8]
Во-первых, эта книга неверно позиционировалась на рынке: ну, надписи на обложке "А если твой мобильник управляет тобой?", телефонные спонсоры на презентации (меня там изрядно позабавило, что коммуникатор выиграла сотрудница издательства), и завывания о том что это "гаджет-роман". Прямо Стивен Кинг о мобильниках. Так вот, докладываю нечитавшим — про телефоны там мало, почти ничего.
Тема не раскрыта. (С сиськами тоже неважно).
Во-вторых, и это уже внутренняя беда текста — это не боевик. Нет, как раз и можно было написать не-боевик, а психоделическое повествование о современности. Но получился такой бастард — и не мистика, и не крепкий триллер, и не экзистенциальные сопли. (Экзистенциальные сопли — это, на самом деле очень интересный жанр. Там героям за тридцать, или, скажем, сорок лет. Уже часть жизни прожита, и можно рефлексировать по поводу успеха, первых покойников в компаниях и оставшихся в прошлом романтических отношениях).
Часто на криминальный или мистический сюжет, как игрушки на новогоднюю ёлку навешивают дополнительные истории, разговоры и сентенции — так у Пелевина герои вдруг начинают вещать о судьбах истории и механике мироздания.
Эти разговоры есть и в книге "Ноль-ноль", да только разговоры эти без блеска, и сюжет отсутствует.
Впрочем, первые двадцать страниц книги можно читать: там один из героев, мечется по Москве как параноик, то и дело получая SMS "За тобой уже выехали". Да только потом он сорвётся с крыши, и действие переёдёт к доктору наркологу, что ищет пропавшую пациентку (она разбилась на машине и уже несколько дней лежит в морге), переместится в Египет (там ныряет в прозрачную воду Красного моря другой герой), затем повествование отъедет в Ригу и Израиль (несколько героев зачем-то ищут латыша с русским именем), и вновь вернётся в Москву.
Там, опять же за двадцать страниц до конца, читателю объяснят, что параноик играл в sms игру "охотники и добыча", и получал подсказки через телефон. Герои скажут читателю, что мифический латыш будил в них уникальные способности — феноменальную память или, скажем, умение предчувствовать несчастные случаи, да только разбуженный дар был не впрок. Ну и всё.
При этом собственно этой мысли посвящена пара страниц (из трёх с половиной сотен) — всё остальное время герои плавают как бестолковые рыбы в мутной воде и открывают рот, бормочут что-то не слышное.
Нет, я совершенно не прочь читать о рефлексиях людей среднего возраста о безумных девяностых (сам такой), или прочие экзистенциальные сопли — да только в книге Евдокимова это всё на уровне необязательного разговора столкнувшихся на улице приятелей "Как дела, брат?" — "Да как-то так брат". Нет там шершавой поверхности времени, на которой останавливается взгляд, ловя деталь — волосок или пылинку.