На протяжении очень длительного времени совсем мало внимания уделялось связям с общественностью. Отношение к иностранным журналистам было почти такое же, как к шпионам, и это не помогло им увидеть Москву со стороны. Отвечая на вопросы о бомбардировке Грозного, конечно, эффективный высокопарный ответ – рассказать о зверствах полевых командиров, жертвах Басаева, рынке рабов в Грозном. Вместо этого заголовком дня стало то, что президент Путин пожелал французскому журналисту сделать обрезание. Помогло ли это на самом деле? И в Грузии, что могло остановить армию, захватившую журналиста или двух с каналов CNN, BBC и даже «Аль-Джазира», когда они шли через Рокский тоннель вместе с солдатами? Если бы Россия действовала законно, то почему бы не показать миру воронки, которые остались от грузинских бомбежек в Цхинвале? Инстинкт Кремля по поводу секретности заставил мир думать, что у него есть что скрывать.
Столкнувшись с такой точкой зрения, реакция российских дипломатов всегда сводилась к обвинениям Запада в том, что он предпринимает такие же сомнительные шаги, за которые критикуют Россию. Любой неверный шаг России был оправдан аналогичной американской ошибкой. Но почему же, как некоторые задавались вопросом, российские лидеры настаивали на повторении всех ошибок Америки? НАТО не смогло контролировать Армию освобождения Косова, которая во время своего правления совершала зверства. Россия тогда решила разрешить осетинским ополченцам буйствовать на территории оккупированных грузинских сел. Вашингтон ослабил приверженность территориальной целостности государств, признав Косово. Москва осудила это, а затем ослабила этот принцип еще сильнее, признав Южную Осетию и Абхазию.
Временами Кремль поступал грубо. Предположительно, независимые националистические молодежные группировки провели пикет посольства, чтобы запугать послов. «Газпром» сократил поставки газа в Европу в разгар зимы. Россия защищала подозреваемых в ядерном отравлении, после того как они покинули радиоактивные тропы в Европе. Это позволило компьютерным преступникам взломать сети своих соседей. Кремль согласился вывести свои войска из Молдавии и Грузии, а затем стал действовать так, как будто никогда на это не соглашался. Учащимся средних школ поручили вместо истории с портретами Сталина и антизападными искажениями читать чекистскую литературу.
В Москве могло показаться, что такие маленькие акты неповиновения ничего не значили. Но они постепенно изменяли облик России на Западе. Они преувеличили значение тех, кто выступал за расширение НАТО, и заставили замолчать друзей России.
Что дальше?
Диалог глухих, в который превратились отношения двух стран к концу правления администрации Буша, практически не оставлял оснований для оптимизма. До сих пор отзывчивые американские наблюдатели продолжали надеяться.
За предыдущие 20 лет ожидания несколько снизились. Более реалистичное представление о рамках партнерства могло облегчить создание тех возможностей, которые были в наличии. Избрание Януковича в феврале 2010 года сняло с повестки дня вопрос о приеме Украины в НАТО, по крайней мере на некоторое время. Между тем в мелочах администрация Обамы начала открывать ранее закрытые двери. В сентябре 2009 года президент отменил план своего предшественника по установке противоракетной обороны в Восточной Европе, заменив его системой меньших самолетов-перехватчиков, которые сначала будут базироваться на кораблях. Путин яростно осуждал предыдущую программу, рассматривая ее как акт, направленный против России.
При Буше спектр взаимодействия между правительствами России и США сократился чуть больше, чем периодические встречи двух президентов. С Медведевым Обама создал 13 межгосударственных рабочих групп по всем вопросам – начиная от ядерной энергетики и торговли наркотиками и заканчивая сотрудничеством в области космоса. Обе страны возобновили активные взаимодействия между своими армиями. Для генералов, которые могли бы быстро среагировать на неясные и угрожающие ситуации, развитие личного знакомства со своими коллегами было явно неоценимым.
В Вашингтоне все больше людей, казалось, признавали, что, когда дело дошло до поощрения углубления демократии, с терпением было все в порядке. Большинство сейчас считают, что наставления не помогают. Хотя и не специально сосредоточенные на демократии, упорядоченные многомерные контакты между государствами и обществами, которые Обама стремился развивать, были самыми большими надеждами на постепенное изменение культуры в бюрократии и распространение знаний о демократических процедурах и методах. Обширный неидеологический бизнес и образовательный обмен – наиболее эффективный способ передачи западных ценностей. Конечно, такие контакты работали гораздо медленнее и необязательно предполагали конвергенцию. Но у них было больше шансов на успех, чем у изоляции. Развитие демократии в такой стране, как Россия, работает лучше всего, когда это не называется развитием демократии.
Развитие демократии в такой стране, как Россия, работает лучше всего, когда это не называется развитием демократии.
Переговоры по контролю над вооружениями снова активизировались – не очень быстро, учитывая износ действующего режима. Подписанный договор о СНВ заменили, сократив число развернутых ядерных боезарядов до 1 550 в каждой стране. Еще было много всего, к чему можно было стремиться. Когда Иран был близок к созданию ядерного оружия, главным ядерным державам нужно было подумать, как предотвратить это. С 2001 года, когда Буш аннулировал Договор о противоракетной обороне, противоракетная оборона стала источником напряженности – Россия вернулась к своему старому страху, знакомому со времен Рейкьявика, будто американские технологические достижения подорвут политику сдерживания, на которую полагались другие ядерные державы. Задачей Вашингтона было найти способ включить Москву в процесс, который бы развеял эти опасения.
Контроль над обычными вооружениями был беспорядочным. Европейский договор, подписанный в 1990 году, установил ограничения на вооружение между членами НАТО и Варшавского договора. Данные условия были нацелены на баланс сил двух блоков. Но Варшавский договор прекратил свое существование, а многие его бывшие члены вступили в НАТО. Договор, который вел учет войск и вооружения, с российской стороны был полным абсурдом. В 1999 году адаптированный вариант договора, налагающий ограничения на отдельные страны, был подписан на конференции в Стамбуле. Но страны НАТО отказались его ратифицировать, пока Россия не отозвала около 2000 своих военнослужащих, оставшихся в Молдове и Грузии. После восьмилетнего ожидания Путин отказался и объявил в 2007 году, что Россия приостанавливает соблюдение этого договора. Западные государственные деятели задавались вопросом, есть ли способ предотвратить разногласия в рядах этих нескольких тысяч российских солдат, прекратив любой контроль над обычными вооружениями в Европе.
Россия ни за что не собиралась идти на уступки. Но она получала от этого столько же выгоды, сколько Запад от жесткого контроля над вооружениями совместно с эффективным контролем против распространения ядерного оружия и программ по борьбе с международным терроризмом. Остались возможности для совместной работы по обеспечению более безопасного мира, как считали западные друзья России, несмотря на разочарования предыдущих двух десятилетий.
Глава 10
Россия, которая вернулась
Большинство россиян страх, что временное возрождение их страны начали на Западе, приводил в недоумение. По их мнению, Россия никогда не была так слаба. В течение двух десятилетий она находилась в изоляции, покинув Восточную Европу, отбросив своих союзников третьего мира, отступив к своим границам, даже когда ее новые соседи поставили в худшие условия русскоговорящие меньшинства, а ее давний соперник, США, выпускал ракеты и пехотные бригады по всему земному шару. Тем не менее авторитетные голоса на Западе представляли Россию как яростную, стремящуюся к восстановлению империю. «Длинными зимними ночами „Всадник без головы“ бродит по российскому ближнему зарубежью, угрожая независимым странам», – жаловался в декабре 2004 года журналист Николас Кристоф. Грозный всадник, президент России Владимир Путин, не был «здравомыслящим прототипом Бориса Ельцина, предупредил Кристоф, он был скорее «русифицированным Пиночетом или Франко», который стал президентом, чтобы «привести страну к фашизму». Для Збигнева Бжезинского, бывшего советника США по национальной безопасности, геополитическая политика Путина «зловеще напоминала политику Сталина и Гитлера в конце 1930-х годов».
Большинство россиян считают, что при всех своих недостатках их политическая система постепенно стабилизировалась за последние годы, предоставив людям гораздо больше свободы, пространства, для независимой частной жизни, чем когда-либо прежде. Напротив, когда историк Найл Фергюсон слышит о России, он видит в ней тень нацистской Германии.