Пылая негодованием при виде той трусости, с которой войска обратились в бегство, покинув раджу, Реджинальд предложил ввести в бой тот небольшой отряд, который еще оставался, надеясь, что если неожиданно ворваться в средину горцев, то можно обратить их в бегство.
– Увидев наше приближение, они подумают, что за нами следует остальная кавалерия, и не выдержат нападения! – воскликнул он.
Но раджа колебался.
– Это будет бесполезно, – отвечал он. – На рассвете они увидят наши слабые силы и окружат нас. Чтобы спасти нашу жизнь, нам остается только одно – отступить, и мы можем вскоре вернуться и отомстить за наше поражение.
Реджинальд старался, сколько мог, скрыть свои чувства, но он был убежден в том, что если бы последовали его плану, то дело удалось бы. Пока они говорили, с холма прибежал сипай без ружья и закричал:
– Всех изрубили!
За ним следовало еще два-три других сипая, горячо преследуемых шайкой горцев, которые, догнав, безжалостно их убили.
Не пытаясь спасти несчастного сипая, успевшего уйти от горцев, раджа повернул своего коня и, приказав солдатам следовать за ним, поскакал вдоль холма по направлению, в котором уходила остальная кавалерия. Дорога была чрезвычайно неровная, и среди ночного мрака они с трудом могли пробраться верхом между камней. Несмотря на сильное негодование, вызванное трусливым поведением войска, Реджинальд видел очень хорошо, насколько было бы в настоящее время бесполезно убеждать раджу вернуться назад и атаковать неприятеля. Но все-таки он надеялся, что вскоре они должны настигнуть остальную кавалерию, которая, как он думал, остановилась, вероятно, в своем бегстве, увидев, что никто не преследует, и, быть может, солдаты устыдятся своей трусости и возвратятся назад, чтобы узнать об участи своего начальника.
В то самое время, как в долину стали проникать первые утренние лучи, Реджинальд, ехавший рядом с раджой, завидел в некотором отдалении последних всадников убегавшей кавалерии. Вскоре они догнали беглецов, так как лошади их утомились от быстрого бега по неровной, холмистой местности.
Раджа, с трудом скрывая свой гнев, спросил их, почему они бежали.
– Мы думали, что вы и все, кто остался позади, уничтожены и что нам оставалось только бежать, чтобы спасти нашу жизнь и отомстить за вашу смерть, – отвечали несколько офицеров, к которым обратился раджа, говоря все вместе, для того чтобы поддержать друг друга.
Раджа прекрасно знал, что они бежали для того, чтобы он и его верные телохранители были убиты. Но, все еще скрывая свои истинные чувства, раджа с полным спокойствием заметил:
– Раньше чем бежать и оставлять меня одного, вы должны были узнать, в чем дело. Но теперь видите – я спасся, и мы возвратимся назад и накажем бунтовщиков. Несомненно, что храбрые сипаи уничтожены все до одного; но это должно возбудить в нас еще большее желание отомстить за их смерть. И на что же вы годны, если не сумеете расправиться с помощью ваших карабинов и острых тульваров? Итак – назад, сейчас же! Мы можем застигнуть неприятеля врасплох в то время, как он грабит убитых.
Слова раджи, по-видимому, произвели некоторое действие. Те, кто оставался верен радже, стали потрясать в воздухе своими саблями и поклялись умереть или победить; а те, которые взбунтовались было, послушав ханов, не решаясь пускаться в отступление одни, сообразили, что самое благоразумное будет притвориться послушными в ожидании нового благоприятного случая уйти. Однако же лошади у всех до того изморились, что невозможно было пускаться в обратный путь, не дав им отдохнуть и поесть; да и люди тоже должны были подкрепить свои силы. Воду достали из протекавшего вблизи ручья, а у каждого кавалериста был с собой запас провизии для себя и фуража для лошади. Они спешились, и, напоив лошадей у ручья, расположились на земле и стали есть рис с твердым индийским маслом. Раджа и офицеры разделили вместе с солдатами их простую пищу. Все шло своим порядком: одни растянулись на траве, другие сидели скрестив ноги и грелись подле многочисленных небольших костров, набросанных из сухих прутьев, срезанных с кустарников, росших вокруг. Лошади привязаны были там, где погуще росла трава.
Вдруг Реджинальд, собиравшийся отведать неаппетитной закуски, предложенной ему раджой, заметил какую-то фигуру на одной из ближайших высот, которая быстро исчезла, скрывшись, вероятно, позади скалы. Реджинальд сообщил об этом радже, но тот подумал, что Реджинальд ошибся.
– Может быть, это и ошибка, – сказал Реджинальд, – но все-таки я настоятельно советую приказать солдатам немедленно же снова сесть на коней. Если только горцы проследили наш путь, то они очутятся здесь раньше, чем люди успеют взяться за оружие и добраться до своих коней, и тогда нас изрубят в куски так же, как изрубили пехоту.
Но доводы эти не убедили раджу.
– Пусть солдаты поедят, – сказал он, – и тогда, если бунтовщики появятся, мы расправимся с ними так же, как они расправились с нашими пехотинцами.
Прошло таким образом несколько минут, в течение которых Реджинальд не спускал глаз с высот, будучи вполне убежден, что он не ошибся. Вдруг он вскрикнул:
– Смотрите, горцы идут на нас!
– На коней, на коней! – крикнул раджа, вскакивая на своего коня, которого подвел к нему его саис.
Примеру его последовал Реджинальд, так же как и Дик. Реджинальд не ошибся, потому что в то самое время, как он говорил, из-за каждого куста, из-за каждого дерева и камня окружающих высот показались темные очертания бесчисленного множества воинов. И вслед за тем в середину лагеря посыпался дождь стрел, в то время как из оврага, спускавшегося прямо к равнине, на которой они сделали привал, выступил сильный отряд, вооруженный тульварами и щитами. Солдаты бросились к лошадям, поспешно вскакивая в седла, так как еще минута – и свирепые дикари пробрались бы в центр! Раджа и его телохранители, собравшиеся вокруг него, как только вскочили на своих коней, бросились вперед; остальные пустились за ними врассыпную, офицеры смешались с солдатами, каждый помышлял только о том, как бы ускакать. Несколько лошадей сорвались с поводьев, и их бросили; такая же участь постигла и тех из солдат, которые не успели вскочить на коней раньше, чем были настигнуты неприятелем.
Реджинальд, с лицом, раскрасневшимся от стыда при виде позорной паники, овладевшей его товарищами, скакал подле раджи, который, несмотря на все настояния, не соглашался остановить свои войска и сделать попытку отбить неприятеля. Дик и Фесфул держались вблизи от Реджинальда.