Читать интересную книгу Диомед, сын Тидея - Андрей Валентинов

– Газурий, сын Митрадора! Хайре!..

– Никомед, сын Каллистрата! Хайре!..

– Лаконий, сын Теодота!..

– Андреос, сын...

– Тимей...

Хайре! Хайре! Хайре!

* * *

– Значит, Протесилай убит?

– Да. Сколько от Таната ни убегай...

Горячие азийские звезды, морской песок, легкий шелест волн, черные дельфины-корабли вдоль берега. День позади, позади хрип битвы, позади плач у погребальных костров...

– Знаешь, Паламед, я его немного побаивался, Протесилая.

– Я тоже. Словно у него была... чужая душа, что ли?

– И тебе тоже так казалось?

Гетайры отстали, лагерь спит, двое нас с Паламедом Эвбейцем на морском берегу. Двое нас, Сияющих, у стен Крепкостенной Трои под черным меднокованым небом. Было больше, но Протесилай Филакский, Иолай-Первый, мой троюродный брат, все-таки встретил своего Таната.

Прощай, Чужедушец, спутник Великого Геркала! Когда-то ты приказал мне убить гидру. Смогу ли теперь – без тебя?

Хайре!

– Помнишь Микены, Диомед? Ты тогда не хотел этой войны...

– И сейчас не хочу, Навплид. Но ее все равно начали. Такие, как Одиссей. Такие, как ты! А если начали – надо победить.

Он по-прежнему мрачен, пухлый Паламед. И говорит иначе. Раньше словами булькал, теперь еле цедит. Идет, под ноги на мокрый песок смотрит. Хоть бы на звезды разок поглядел, они тут такие яркие!

...А где Пес? Вот ты где, Дурная Собака Небес, над самой Троей! Ну, радуйся, встретились наконец!

– Я думал, мы с НИМИ договоримся. По-честному, мы же все-таки ИХ дети. Азия – ИМ, а мы уйдем дальше, уцелеем. А потом ОНИ спустили на нас Крона...

Он тоже догадался о Кроновом Котле, о Кроновой ловушке, умница-Паламед, изобретатель клейменых слитков. Просто и надежно: запереть нас, хлебоедов, в Котле, где год становится днем. Потому и не дождался я Агамемнона, потому и не сбылась мечта Пелопса о Великом Царстве. Замуровали носатого в Авлиде, и все мои победы просочились водой сквозь песок Азии. Нам не дали уйти – уйти от Гекатомбы...

– Как думаешь, Паламед, мы и сейчас... в Котле? Он наконец поднял голову, взглянул на небо, на знакомую россыпь созвездий. Не срываются звезды с мест, не чудят планеты-бродяги. Но ведь и в Авлиде небо было таким же... правильным.

– Боюсь, что да, Тидид. Ты послал мирмидонцев малыша Лигерона захватить города на побережье, а первую добычу прислали уже на следующий день...

– Умно придумано! – усмехнулся я. – Пока мы в Котле, к Приаму успеет собраться вся Азия! Сто на одного!..

Усмехнулся, хоть и не до смеха. Да и не прав я. Не успеет – уже успела.

– Это не самое страшное, Диомед. Мы бросили нашу родину, не на месяцы – на годы. Что там сейчас? Ведь ты сам говорил мне о дорийцах... Но Котел – только начало.

Когда ОНИ увидят, что мы все-таки побеждаем, то сами выйдут на бой. И тогда...

– И тогда...

Теплый ветерок, дующий с моря, внезапно становится ледяным Бореем. Холод страха. Холод ненависти. Холод бессилия.

«... Бойся богов, Диомед! Бойся!»

– Но... Если мы вдвоем – против НИХ?.. Мы оба Сияющие, Паламед! Сияющие Третьего Шага! Я понял, Третий Шаг – Шаг богов, Третий Шаг – это значит почувствовать, что значит БЫТЬ богом!

– И тебе бы хотелось этого, Тидид?

Холод внезапно начинает жечь огнем. Страшным огнем жертвенного костра... Что же ты наделала, Уастис, царевна ливийская, бедная глупая девочка? Ведь теперь я знаю, КАК перестать быть человеком!

– Нет... Не хочу, Паламед. Но если ОНИ придут сюда, чтобы убивать нас!..

...Первого же пленного троянца – по горлу, наискось. «Я приношу тебя в жертву непобедимому богу Дамеду!..» Наверное, так и становятся богами – те, кто правит в Азии. Смертные боги, покупающие могущество ценой чужой крови.

...А ВЫ, бессмертные Олимпийцы, иную цену платите? Теплый морской песок, черные дельфины-корабли на деревянных подпорках, тихий шум спящего лагеря. И неслышный шелест – шелест железных крыльев Таната Жестокосердного...

– Я не вернусь, Тидид. ОНИ не простят. Меня убьют в спину, убьют тихо. Ведь у НИХ тут много слуг...

Еле слышным стал голос Паламеда Эвбейца. Мертвым.

– Если выживешь – беги, Диомед! Но не на Восток, ОНИ уже там, достанут. На Запад, на Север, к гипербореям, за Океан, куда-нибудь... Беги! Собери тех, кто уцелеет, кто не погибнет. Иногда бегство – единственный выход, чтобы остаться человеком!

И вновь я заставил себя улыбнуться... оскалиться.

– Иногда смерть – тоже выход, Паламед. Но пусть нам обоим не придется искать этот путь!

– Смерть – тоже выход, – равнодушно соглашается мертвый голос. – Но можно не успеть. Что ты будешь делать, если не успеешь, Тидид?

Тихий морской берег, сонный лагерь, окровавленное поле вдали, Бешеный Пес Небес над троянскими башнями...

Что я буду делать, если НЕ УСПЕЮ умереть?

Я не знаю ответа на этот страшный вопрос. Не знаю. Не хочу знать...

Завтра бой – и это хорошо, это замечательно! В бою, на честной войне, можно ни о чем не думать – кроме войны. Но не выходит не думать.

Не бывает честной войны...

* * *

Только... Нет, не так. Не только – снова. ...Снова спустилась с небес розоперстая Эос, следом и Кера явилася с криком зловестным.

Вот растворились ворота, из оных зареяли рати,Конные, пешие; шум и смятение страшное встало.Храбрых троян шлемоблещущий Гектор великийВсех предводил; превосходные множеством, мужеством духа,С ним ополчились мужи, копейщики, бурные в битве.Вслед их дарданцам предшествовал сын знаменитый Анхизов,Мощный Эней; от Анхиза его родила Афродита.В Зелий живших мужей, при подошве холмистыя Иды,Племя троянское лучник отличнейший вел Ликаонид,Пандар, которого Феб одарил сокрушительным луком.Гиппофоой предводил племена копьеборных пеласгов,Храбрый Эвфем ополчал племена ратоборцев-киконов,Вслед им Пирехм предводил криволуких пеонов, далекоЖивших в стране Амидона, где катится Аксий широкий.Вождь Пилемен пафлагонцам предшествовал, храброе сердце.Рать гализонов Годий с Эпистрофом вели из Алибы,Стран отдаленных, откуда исход серебра неоскудный.Много народов союзных в Приамовом граде великом.

Много!..

– Э-э, ванакт, э-э, Диомед-родич! Какой ты, понимаешь, горячий! Зачем от нас убежал, от Мантоса-родича убежал, зачем без меня этого пеона-собаку резал, да? А если бы панцирь пробили? Ты лежи, лежи, воды сейчас принесем, доспехи снимем, вина принесем... А ты, Сфенел-басилей, куда смотрел? Мало ли что тебе друг твой говорит, а если он тебе в Гадес колесницу гнать прикажет, а? Ты сиди, Сфенел-басилей, мы тебе сейчас тоже воды принесем. Не из Скамандра воды, красная там вода, всех вы там порезали, всех в реку кинули, не вода – кровь чистая...

Грязная, мутная вода, чистая алая кровь...

Не бывает честной войны.

* * *

Когда бьют в грудь копьем – плохо. И когда палицей по шлему навернут – тоже плохо.

...Как этот Пирхем, пеон-собака, меня навернул!

Но в спину – хуже всего. Особенно если не ждешь. Да и кто ждет? Для того и бьют в спину.

И я не ждал...

Когда горизонт покрылся белыми парусами, когда весь лагерь радостно заголосил, встречая подмогу, я и сам был готов вопить от радости. Вовремя! Вовремя ведешь микенцев, Агамемнон Атрид! В самую точку, стрелой в яблочко. Мы их уже напугали, оттеснили за Скамандр, мы залили реку их кровью, и теперь пришло время ударить по-настоящему, сжатым кулаком, насмерть!..

Голова еще ныла (ох и врезали!), но я лишь рыкнул на гетайров, пытавшихся отправить меня на ложе.

Меня – на ложе? Ха!

Новый плащ надеть? Алый, победный, с серебряной тирской фибулой? А, ладно, какой есть сойду, ведь из боя – не с пира. Нам стыдиться нечего. Четыре дня, а мы уже наступаем, мы их давим, мы их гоним!..

Лихо шлепнули эмбаты по мокрому песку. Усмехнулся я, улыбнулись мужи-ахейцы у меня за спиной. Молодец Менелай, молодцы Аяксы, молодцы Асклепиады, молодец Паламед Эвбеец! И даже ты, Лаэртид-Любимчик, – молодец!

Все молодцы!

Сверкнули в лучах закатного солнца золотые щиты. Пурпурный плащ, белый с золотым навершием жезл...

С приездом, носатый!

– Радуйся, ванакт Агамемнон Атрид! Докладывает второй воевода ванакт Диомед...

– ...за год! за год!! за целый год!!! Один несчастный городишко взять не смогли! Ров они выкопали – сатирам на смех! Вал они насыпали, труженики! Где добыча, я тебя спрашиваю?! Где жена моего брата?! Пока мы... в жестоких боях... все западное побережье... А вы тут... что вы тут?! Диомед, я не с молокососа Пелида спрошу! Я с тебя, красавца, спрошу! Уже спрашиваю!.. Все! Ты – не второй воевода, ты больше здесь никому не приказываешь! Ты – никто, понял?!

Били слова, словно пощечины. Били, разум туманили. За что? При всех?!

...И только дальним эхом, неверным, тихим: «...за год!.. за год!! за целый год!!!» Не ошибся ты, Паламед, увы,

Плещет невидимая река, плещет. Река безумия в Кроновом Котле. И что ответить носатому дураку? Вбить его крик обратно в глотку?